Тихо хмыкаю, глядя в пустоту. Может, он еще ремень достанет? Ну а что? С непослушными детьми ведь разговаривают именно так. Как же это достало! Застегиваю замок на сумке, неторопливо разворачиваюсь и смело поднимаю подбородок. Зимин стоит в дверном проходе, сложив руки на груди. Вид у него, мягко говоря, уставший, но от этого не менее грозный.

– Дим, давай без этого, – спокойно прошу я.

– А давай с этим, – отвечает он.

– Ладно, как скажешь. Начинай!

Дима коротко прищуривается и входит в комнату. Забирает у меня сумку и взмахивает ладонью в сторону дивана:

– Присядь.

– Спасибо, я постою.

– Вот, значит, как?

– О чем ты? – уточняю резко. Его покровительственная снисходительность выводит из себя все больше.

– И это твоя благодарность, Ксю?

– А чего ты ждал? Фейерверка?! – Прижимаю ладонь к груди. – Спасибо, Дим! Ты меня очень выручил, но ситуация уже решена. Больше я тебя не потревожу. Позвольте откланяться?

– Что значит «решена»? – Его широкие темные брови нависают над серьезными карими глазами.

– То и значит. – Тянусь к сумке, но Зимин отводит руку в сторону. – Слушай, все правда в порядке. Мне нужно ехать.

– Куда? К этим не девочкам?

– К подруге.

– К какой подруге?

– Дима, прекращай!

– С чего бы? Ночью я тебя с улицы забрал, после того как…

– Ничего не случилось! – мой голос срывается на крик, мышцы в теле напрягаются. Сдерживаю злость и продолжаю так спокойно, как только могу: – Он не так понял, я не так поняла. Недоразумение, конфликт интересов и желаний. Такое бывает. Ты же вон какой большой, должен это знать!

Зимин пораженно дергает шеей и подвисает на пару секунд. Что? Не ожидал подобного от миленькой маленькой Ксюши? Думал, я тут в счастливом припадке буду биться от того, что ты снова случайно обратил на меня внимание?

– Мы закончили? – спрашиваю я.

– Нет, – натужно смеется он, вмиг отбирая у меня ощущение контроля. – Ты никуда не поедешь.

– Серьезно? И кто мне запретит?

– Ксю, ты сама себя слышишь?

– На слух не жалуюсь.

Дима показательно поджимает губы и кивает несколько раз, а я отвожу взгляд в сторону. Возвращаться в квартиру Ромы и Кости действительно не сильно хочется, но и здесь оставаться нельзя. Это еще одна клетка. Еще одно место, где у меня нет права голоса. Я и так вырвалась всего на пару недель.

– Что же он такого наплел тебе? «Я не хотел»? «Не понимал, что делаю»? «Не знаю, что на меня нашло»? «Прости, больше не буду»? Так?

– Дима, – цежу я, теряя последние крохи терпения.

– Что? Разве я где-то ошибся? Какого хрена ты вообще туда потащилась? Поверила в людей и их добрые помыслы? Родители не учили тебя?..

– Тебе-то какое дело?! Я могу за себя постоять, ясно?! Представь, последние несколько лет как-то справлялась. И без Саши, и без тебя! Так что не надо делать из меня беспомощную младшую сестренку, о которой ты вдруг решил позаботиться!

– Значит, смелая стала? Моревым и море по колено, да? – со злобной насмешкой произносит Дима.

– Вроде того.

– Ммм… – задумчиво тянет он, – понятно…

Успеваю лишь раз моргнуть. Сумка падает на пол, а я оказываюсь прижата к дивану. Дима нависает надо мной и вжимает руки в мягкие подушки по обе стороны от моей головы.

– Ну и что это? – пренебрежительно спрашиваю я.

– Демонстрация силы, – мрачно отвечает он, едва не задевая кончиком своего носа мой. – Разговаривать ты не хочешь, вот и приходится объяснять по-другому. Разницу чувствуешь?

– Сейчас и ты кое-что почу…

Собираюсь согнуть ногу в колене, чтобы врезать ему, но не хватает всего пары секунд. Рывок, боль пронзает левое плечо, и вот я уже лежу лицом в подушку, а руки скрещены за спиной.

– Что ты там сказала? – Дыхание касается уха. – Я не расслышал.

– Что ты козлина, – фыркаю я и поворачиваю голову, чтобы взглянуть через плечо. – Отпусти!

– А ты заставь меня. – Я еще не слышала этого его тона: задавленная злоба и шипящее бешенство. Кажется, не одна я сегодня в плохом настроении.

Испуганно хлопаю ресницами, дыхание учащается. Коротко дергаюсь, и Дима приподнимает мои руки. Между лопаток жжет, не пошевелиться.

– Я поняла! Поняла! Больно же! Отпусти! – верещу я.

Зимин разжимает пальцы, тихо выругавшись. Упираюсь ладонями в диван, усаживаясь, и уже собираюсь отвесить Диме звонкую пощечину. Правда, и тут первый удар не за мной: небольшая декоративная подушка летит в лицо. Не больно, но щеки от обиды тут же вспыхивают адским огнем.

– Что? Не нравится? – рявкает Зимин. – И где же твоя хваленая смелость? Постоять она за себя может. Ага. И полежать тоже.

Губы дрожат, в глазах встают слезы. Да что с ним такое? Кто это такой?

– Ну? Готова поговорить нормально? Или продолжим этот детский спарринг?

– Да пошел ты! – бездумно кричу я. – Думаешь, я такая тупая?! Не понимаю ничего?! Все я понимаю! Ситуация стремная, но мне не нужны ни защитники, ни чертовы контролеры! И да, я лучше буду жить с незнакомыми мужиками, чем с тем, кто будет комментировать и оценивать каждый мой шаг. Я не для этого сбежала от… – Спазм бьет по горлу. Замолкаю, осознав, что сболтнула лишнего.

– От кого? – не упускает этого Дима, но я молчу.

Зимин устало трет веки, будто ему физически тяжело говорить со мной. Какая же мерзкая ситуация! Даже хуже вчерашней. Но я не могу затормозить. Нужно дожать его и свалить.

– Ты про родителей, да? Приехала куролесить и не хочешь, чтобы тебя ограничивали?

– И что в этом такого, святой отец? Не одобряете? – ядовито выплевываю я.

– Почему же? Нормальное желание. Развлекайся как хочешь, Ксю, но жить будешь здесь.

– А ты заставь меня! – возвращаю его же фразу.

– Да легко, – дьявольски ухмыляется Зимин. – Либо я соучастник, либо стукач. Выбирай!

– Ты меня не сдашь, – истерически посмеиваюсь, мотая головой.

– О-о-о, еще как сдам. Позвоню сначала Сане, а потом и маме вашей. Давно с ней не болтали. Как думаешь, через сколько часов ты уже будешь в Краснодаре?

Хватаю ртом воздух. Похоже, это он загнал меня в угол, а не наоборот. Зимин тяжело вздыхает и вдруг смотрит на меня совсем не так, как еще пару минут назад, – нежно, по-доброму. Нечестно! Это запрещенный прием.

– Когда ты и меня во враги записала? – спрашивает он печально.

Растерянно облизываю губы, не находя ответа. Плечи расслабляются, ком стекает по гортани и остается тянущей болью в груди. Совесть проснулась? Класс! Только ее не хватало.

– Дим, я…

– Соучастник или стукач? – снова повторяет он и протягивает ко мне руку с оттопыренным мизинцем.

Вглядываюсь в до боли знакомое лицо с чуть огрубевшими чертами. Внутренний протест стихает, его почти не слышно. И я не знаю, что это и откуда, но поддаюсь – цепляюсь за мизинец Зимина своим. Одно касание, и удушающее напряжение исчезает – улетает в открытое окно и тонет в полумраке подступающей ночи.

– Дим, ты прости. Я не хотела.

– Проехали, не оправдывайся. Все ошибаются, но и ошибки бывают разные. Какие-то можно исправить, а какие-то…

– Знаю, – вдавливаю костяшки пальцев свободной руки в пульсирующую точку между бровей. – Я не думала, что все так обернется. Они казались нормальными.

– Нормальных уже давно не делают, – как-то уж слишком обреченно произносит Зимин и убирает мою руку от лица. – Хочешь свободы, Ксю? Будет тебе свобода. Но и о безопасности забывать не стоит. Жить у незнакомых типов, после того как один из них…

– Да знаю я!

– Тогда к чему это все? Что ты пыталась доказать мне? Зачем?

Молчу. Сказать нечего. Все объяснения лишь подтвердят мою инфантильность. Прокручиваю в голове последние несколько минут, моральная тошнота ощущается как физическая. Что я вообще творю?

– Прости, – повторяю я, разрешая совести полностью проявиться.

– Ничего. И ты меня прости, – хрипло говорит Дима, опуская наши руки, но не ослабляя хватки. – Денек был так себе. Я сам не в духе.

– Да, заметно.

– Испугалась?

– Скорее удивилась. В моих воспоминаниях ты плюшевый мишка.

– А ты в моих – капризная крошка, влюбленная в меня по уши. – Он улыбается, и я слабо, но тоже улыбаюсь ему в ответ.

– Это в прошлом, – тихая грусть запускает тонкие серебряные нити в мой голос.

– Точно, – произносит Дима, отпуская мою руку.

Несколько мгновений так и сидим безмолвно. Неприятный осадок после недавней стычки все еще ощущается зудящей неловкостью. Смотрю на свою сумку, лежащую на ковре, а потом на Диму. Вряд ли все будет так, как он сказал, но смущает меня не это. Где-то в глубине души я даже рада, что остаюсь, а так быть не должно. Я ведь уже переболела. Мы сейчас и не знакомы толком. Тот красивый и очаровательный образ, в который я была влюблена, давно потускнел. Так почему я снова вижу эти искорки и чувствую странное воодушевление?

– Подружку тоже можешь сюда позвать, – вдруг говорит Дима. – Места всем хватит.

– Ей и там неплохо, – отмахиваюсь я.

Зимин вопросительно выгибает брови, а я качаю головой:

– Лучше не спрашивай.

– Ладно, – послушно кивает он.

– Саше и Насте говорить о том, что я живу у тебя, не будем. Хорошо?

– Они тоже слышали байку про подруг подруги?

– Да.

– Почему вы просто не сняли квартиру?

Досадливо вздыхаю. Я предлагала этот вариант Женьке, но она убедила меня в том, что незачем тратить деньги, когда можно пожить где-то на халяву.

– А парень твой? Его тоже обманула? – продолжает допытываться Дима, но в его интонации нет давления, лишь чистый интерес.

– Разочарован? – хмыкаю я, поглядывая на него исподлобья.

Зимин задумчиво опускает взгляд, а в следующую секунду смотрит на меня со спасительным пониманием:

– Так сильно достали?

– Ты даже представить себе не можешь, – не скрывая измученности, отвечаю я.

Желваки на его щеках дергаются, он вздыхает и легонько щелкает меня по носу.

– Голодная?

– Нет. Мы с Женькой поели в «Горизонте».

– Женька – это кто? – тут же нахмуривается Зимин.

– Моя подруга, – объясняю я.

– А-а, ясно. Хочешь по городу покататься? На набережную заедем. Помнится, раньше ты любила там гулять.

Вкрадчивый и мягкий тембр его голоса не оставляет шансов. Каждая клеточка в теле расслабляется.

– Можно. Только… – Оборачиваюсь, глядя на проход в прихожую – за порогом стоит картонная коробка. – Ты вроде уборкой занимался.

– Да там немного осталось.

– Помощь нужна?

– Нет. Отдохни пока, па-а-арню позвони, – насмешливо тянет он и поднимается с дивана.

– Эй! Будешь стебать меня…

– И что? – ухмыляется Зимин, оглядываясь. – Это ты моя заложница, а не наоборот.

– Я думала, мы союзники.

– Одно другому не мешает.

Недовольно цокаю языком, а Дима наклоняется, чтобы поднять коробку. Дать бы ему пенделя, а лучше от души хлопнуть ладонью по этой вредной заднице. Так, чтобы отпечаток остался на пару дней. Щеки мигом вспыхивают с новой силой, и я поспешно отворачиваюсь. Не припомню, чтобы меня посещали такие яркие похабные мысли. Чего это я? Наверное, дело в том, что долгое время главным героем всех моих романтических фантазий был именно Дима. Я представляла его, думая о всяких милых глупостях, а иногда и о чем-то покруче… Это всегда был он: в роли моего первого парня, любовника, даже мужа. Сколько признаний и поцелуев я нам придумала – не счесть, имена детям тоже выбрала. Первая любовь, чтоб ее! Тихонько выдыхаю, успокаивая разум. В реальности ничего подобного нет. И не будет. Нельзя к этому возвращаться. Нельзя влюбляться в него снова, ведь второй раз переживать крах мечты мне совсем не хочется.

Слабая надежда шевелится на подкорке и тихо пищит:

«А вдруг все получится? Вдруг тебе просто нужно было подрасти?»

«У меня уже есть парень!» – обрываю я.

«Которого ты не любишь».

«Это не так!»

«Ну себе-то не ври».

Жуткий грохот отвлекает меня от внутреннего диалога. Вскакиваю и бросаюсь в прихожую.