Маршалл отвёл глаза. Ему донесли, что Нимиц, узнав о европейских планах союзного командования против СССР, всю эту затею вообще прокомментировал коротким: «Ослы. Вляпают нас в дерьмо по уши».

Идея с провокациями… тут не без сарказма отметился командующий подводным флотом США на Тихом океане адмирал Локвуд: «Вы предлагаете моим ребятам атаковать судно япошек в Токийском заливе, а потом всплыть и помахать красным флагом?»

– Насчёт вступления СССР в войну на стороне Японии, – осторожно промолвил генерал, – я рассматривал такой вариант. В свете последних событий. И признаться, не находил каких-то серьёзных оснований к этому. У русских там не так много сил и совсем нет флота. Версия британского адмиралтейства, что советская рейдерская эскадра отправится на Дальний Восток, не подтвердилась. А кабы и так, в штабе адмирала Кинга, наверное, были бы рады поквитаться за потопленный «Беннингтон». Но у Нимица сейчас и без того хлопот по горло.

– Кинг наверняка придёт в бешенство, узнав, кто стои́т за всей этой конфронтацией с СССР, – Рузвельт криво усмехнулся, зная, как главком ВМФ США недолюбливает англичан, и Черчилля в особенности. И сразу сменил тон: – На данный момент никаких действий против советских кораблей, портов и военных баз на Дальнем Востоке не предпринимать…

Джордж Маршал – главный военный советник президента – подался вперёд, понимая, что это приказ, определяющий дальнейшую политику и стратегию.

– Не встýпится Сталин за Императорскую Японию, – уверенно продавил глава Белого дома, добавив мысленно про себя: «по крайней мере, я в это верю». – Можно помогать слабому в противовес агрессору, как мы это делали в Китае, но вставать на сторону проигравшего… Скорей уж Дядюшка Джо воспользуется случаем и оттяпает себе кус от японского пирога. Вернёт Сахалин, какие-то там клочки суши на севере и…

Президент помедлил, вспоминая название одного из островов японского архипелага:

– И, возможно, позарится на Хоккайдо.

– Значит, выполнение Советской Россией данных ранее союзнических обещаний предрешено? – Маршалл невольно восхитился казуистикой дела.

– Пока ситуация по понятным причинам подвисла. Но думаю, до поры. Не станет Сталин терпеть под боком этих оголтелых самураев – миллионную Квантунскую группировку. Тем более что обязан помочь своим китайским товарищам-коммунистам.

Нимиц говорит, японцы не сдаются в плен, фанатично бьются до последнего. Сколько времени прогнозировали наши стратеги на подобную кампанию? Где-то до полугода? Шесть месяцев, чтобы убить миллион безумных узкоглазых солдат. Если русские там увязнут, нас бы это очень устроило. Не так ли?

– Смотря сколько они снимут армий с европейского фронта.

– Вот именно! Европейский фронт надо закрывать.

Генерал чуть склонил голову, давая понять – принято. Ему очень хотелось напомнить президенту, что вот так – волей слова и росчерком пера, там, на полях Европы, всего не отменишь – инерция войны ещё будет колыхать линию соприкосновения туда-сюда.

– Европейский фронт надо закрывать, – повторил Рузвельт, – но сохранив баланс оккупационных контингентов, разумеется. Однако всё это, конечно, реально, если удастся вновь вернуть ситуацию в Европе на диалоговый уровень. Будем полагаться на здравый смысл наших оппонентов.

«Минус в том, что усатый азиат наберёт себе слишком много козырей. Чем мы можем ему ещё ответить? Чтобы удивить и напугать. Так-так, мне срочно нужна свежая информация по Манхэттенскому проекту».

Рузвельт склонился к столу, сделал пометку в блокноте: «Вызвать руководителя, нет, лучше физика. Оппенгеймера. Оценка учёного, как скоро ждать результат, будет более точной».

Вновь вскинулся к собеседнику:

– Да, и… Джордж. Эскадру русских оставим англичанам. В конце концов, это их дело, задет их авторитет. У нас же Британия зовётся «Владычицей морей», не так ли? Вот пусть и исполнит свою роль. Может быть, в последний раз… «в добрых традициях Короны».

Последнюю фразу президент произнёс с растяжкой, не скрывая ехидной иронии.

В традициях Короны

Посланный зашифрованной радиограммой обстоятельный доклад адмирала Мýра в определённой степени всё же лимитировался конкретикой – сухими фактическими выжимками и попросту эфирными издержками, а потому Лондон явно не удовлетворил. Адмиралтейство запросило более подробные данные с описанием хода сражения.

В пунктах спецификаций также стоял вопрос, какой процент своей огневой мощи (на предположение) сохранили линейные корабли противника. Какое количество боезапаса истрачено британскими линкорами, и в частности «Кинг Джорджем»? Обязательно запрашивался точный объём оставшегося топлива на борту флагмана. Уточнялись технические детали в рамках координации последующих действий.

В целом высшее военное руководство планы Мýра одобрило, однако не разделяя его осторожный пессимизм. По-видимому, из глубины комфортных кабинетов (оперативный отдел штаба Королевского флота размещался в подвальных помещениях под старинным зданием адмиралтейства) ситуация смотрелась достаточно оптимистично. Все, что предусматривалось необходимостью масштабных мероприятий по локализации советской рейдерской эскадры, было запущено в исполнение. Необходимые суда снабжения и адмиралтейские танкеры уже находились в море, тактически обеспечивая дальнейший ход операции. Списочный состав наличных сил флота – боевые отряды и эскадренные соединения, средства контроля за акваториями, включающие патрульную завесу из надводных кораблей, а также воздушную разведку, даже с известными погодными оговорками, – всё это вселяло чинам военно-морского ведомства твёрдую уверенность, что поставленная задача будет выполнена.

Нетрудно понять, какими оперативными соображениями руководствовались штабные специалисты. Подходя к вопросу развёрнуто, учитывался даже тот потенциальный факт, что как минимум часть слабозащищённой зенитной артиллерии русских в ходе дуэли тяжёлых калибров выбита. А значит, прорвавшиеся к кораблям противника ударные самолёты палубной авиации встретят меньшее сопротивление. А там уж…

Вместе с тем высказывались и некоторые сомнения.

– Перехваченный ранее, 19-го числа, к югу от Азорских островов крейсером «Орион» капер большевиков под голландским флагом по всем логическим выводам являлся судном снабжения. Ко всему, радиолокация с кораблей адмирала Мýра выявила в составе советской эскадры ещё одну единицу, что тоже, вероятней всего, встреченное ими в море судно-обеспечитель. Сейчас погода вряд ли позволит провести дозаправку на ходу, однако по предсказанию метеослужб – сутки, максимум двое, и послештормовое волнение спадёт. Пополнив запасы, русские могут пренебречь экономией топлива, постоянно поддерживая высокую скорость при прорыве к побережью севера России.

Исландский барьер ими уже прóйден, и после Ян-Майена, прорвавшись в приполярные моря, в выборе маршрута у них развязаны руки. Хотя все их пути, в принципе, предрешены. Предсказуемость этого выбора облегчает наши расчёты. Самое относительно узкое место, где было бы проще их поймать, это линия Шпицберген – Медвежий – Нордкап. Противник тоже должен это понимать. Не исключено, что там уже развёрнуты советские субмарины Северного флота. Фактически это зона, куда с натяжкой может дотягиваться их базовая (береговая) авиация. В конце концов, – здесь говорящий офицер позволил себе снисходительною усмешку, – туда же выдвинется и то немногое, что есть у большевиков из надводного. Включая, вероятно, и наш «Ройял Соверен».

Некоторые из присутствующих офицеров со знанием переглянулись в унисон.

Доныне считалось, что военно-морской флот СССР – величина незначительная, и в расчёт не брался. Прошляпив каким-то непостижимым образом постройку трёх новых крупных кораблей на балтийских верфях, о Русском Севере англичане знали почти всё, бывая там частыми гостями с ленд-лизовскими конвоями. Да, какие-то корабли и подводные лодки в тех акваториях у Советов, конечно, водились, вот только флота не было… в большом понимании.

Что касалось переданного России линкора «Ройял Соверен», в адмиралтействе резонно полагали, что освоить его для применения в полноценном бою русские просто не успеют.

– Как бы там ни было, – продолжил меж тем докладчик, – будет правильно приложить все, все и максимальные усилия, дабы обнаружить и перехватить эскадру противника как можно раньше.

Работа в этом направлении, конечно, велась самая тщательная. Хорошо организованная служба радиоперехвата уже выявила ряд источников радиоизлучения, идентифицированных как «неопознанные» и «потенциально вражеские». Это могли быть и германские субмарины, кодовые шифры которых в принципе были известны. А могли быть и действительно передачи с русских кораблей.

Положив на карту все пеленги, аналитики радиоотдела чертили линии, нанося предполагаемые, на их взгляд, точки нахождения советской эскадры и ведущие от них равновероятные пунктиры дальнейшего пути следования.

Управление связи адмиралтейства рассылало циркулярные и адресные распоряжения, делая все возможное, чтобы предоставить исполнителям на местах максимально точные оперативные данные, направляя и перенаправляя надводные силы дозорной завесы. Штаб флота известил о переходе на одностороннюю радиосвязь, подчёркивая важность сохранения боевыми соединениями и отдельными кораблями режима радиомолчания.

В общем, флот, все причастные – от простого матроса до высшего военно-морского руководства, были преисполнены решимости довести дело возмездия до конца.

Мимо всего этого, разумеется, не мог пройти главное лицо британского политического истеблишмента. Сэр Уинстон, признанный мастером^[12] пера и слова, особенно когда того требовали официоз и публичность выступлений, разразился искромётным заявлением:

«До той поры, пока эскадра большевиков не будет уничтожена, за каждой безнаказанно пройдённой ею милей будут тянуться кильватерные призраки потопленных конвойных трампов^[13], потерянных боевых кораблей, загубленных душ моряков».

Кстати, для себя галочкой Черчилль отметит выраженную позицию США – американцы фактически отстранились от участия в операции. С одной стороны, оправданно, поскольку советские рейдеры выходили из их зоны ответственности. Это касалось и возможности использования базировавшейся на Исландию авиации, так и собственно кораблей – в свободном доступе под звёздно-полосатым в Атлантике, в восточной её части, практически ничего не было.

Однако скрытый посыл: «Что же это, великая Англия на море без нас уже не справится?» – притязательный премьер узрит, спустив досады побоку. «Британского льва» на тот момент, если быть честным, больше беспокоили события, происходящие на сухопутном фронте европейского ТВД^[14].

* * *

Всего-то трое суток назад военные сводки не предвещали чего-то совсем уж негативного. Да, Москва отвергла выставленные Лондоном и Вашингтоном требования, да, русские войска на западном фронте масштабно перешли в наступление. Но план был тем и хорош, что предусматривал подобную агрессивную реакцию генералиссимуса Сталина. Выставленные пушечным мясом на острие ударов Красной армии немецкие части, мотивированные битвой за свой фатерлянд, должны были вобрать в себя атакующий потенциал большевистских орд, нанеся им по возможности максимальный ущерб. Лишь затем в дело вступали нарастившие мощные группировки коалиционные силы союзников, основной костяк которых составляли американские, английские и канадские дивизии. Генералы предрекали неминуемый успех. Количественное и качественное превосходство западных армий гарантированно ставило русских на место.

Победой Англия нарабатывала политические очки, поднимая статус, утверждая своё влияние на европейском континенте в общей идее: «Судьбы народов решают страны-победительницы».