– Приходите завтра на ужин, – сказал Демос. – Сможете вдоволь наговориться с дочерью.

– Спасибо, ваше величество.

Симуз склонился, целуя перстень императора. Демос положил руку на его плечо.

– Я должен предупредить. Вы можете задержаться на севере надолго. Война может затянуться, и мы не знаем, каков будет итог. Если брак Десарии поможет спасти мою страну, а вас не будет рядом, я воспользуюсь правом опекуна и соглашусь. Прошу помнить об этом, мастер Симуз.

Медяк натянуто улыбнулся и выпрямился.

– Когда речь заходит о судьбах государств, желания маленьких людей перестают иметь значение. Особенно таких, как мы.

– Именно так, друг мой. – Демос позвонил в колокольчик, приказывая Ихразу проводить гостя. – Именно так.

2.3 Эллисдор

Веззам вздрогнул, когда на верстак, возле которого он занимался оружием, грохнулся меч, едва не шибанув Первого по пальцу.

– Мать тво… – командир «Сотни» поднял глаза. Перед ним стояла Истерд. Вместо шитого золотом платья вырядилась в мужской костюм, волосы убрала в косу. На руках перчатки, а в таких сапогах можно было шастать и по болоту. И все же она оставалась королевой. Наемник подобрался, проглотив ругательство, и склонился в почтительном поклоне. – Чем могу служить вашему величеству?

Услышав ругань, Истерд и ухом не повела, но вместо этого сняла с пояса боевой топор, положила на верстак подальше от мечей и жестом указала на клинок, что был в руках у Веззама.

– Научи меня с ним обращаться, ваграниец.

Наемник огляделся по сторонам, ища сопровождающих королевы. Никого из свиты в окрестностях не было. Это показалось необычным.

– Должно ли правительнице Хайлигланда сражаться сталью?

Рундка сверкнула глазами.

– Должно или нет – дело не твое. У меня слабеет рука. Нужно тренироваться.

– Почему тогда не топор? – возразил наемник. – Хорошее оружие.

– Потому что церковник запретил мне обращаться с рундским топором, – Истерд по-мужицки сплюнула на землю в знак презрения. – Брат Норберт делает все, чтобы отгородить меня от моего народа. Пытается заставить меня забыть, кто я и откуда.

Веззам усмехнулся.

– И поэтому вы просите помощи у вагранийца? Логично.

– Не подавись желчью, наймит. Кому, как не тебе, знать, что значит жить вдали от родины? – Истерд натянуто улыбнулась. Вежливое общение с потомком давних врагов давалось ей с трудом, но голос ее смягчился. – Я знаю, что ты меня не жалуешь, Веззам. Ты вообще никого не жалуешь и ни к кому не привязываешься. Но твоя любовь мне не нужна. Мне нужно научиться владеть этими южанскими мечами, и ты можешь с этим помочь, – она отстегнула от пояса расшитый бисером кошель и бросила на верстак. – Плачу золотом.

Веззам улыбнулся шире, отчего его оскал стал вконец жутким. Ситуация начинала забавлять.

– А что же скажет брат Норберт? – спросил он.

– Божий ублюдок запретил мне обращаться с топором, – рундка подмигнула. – Но о мечах речи не было.

– К слову об ублюдках. Вижу, вы сегодня без сопровождения.

– Научилась молиться по-новому быстро и сбежала, пока меня не хватились. Житья нет от ихней опеки.

– Их опеки, – поправил Веззам.

Истерд непонимающе уставилась на него.

– Что?

– Не ихней, а их опеки. «Ихней» говорят лишь сервы – слуги и крестьяне. А у вас, госпожа, статус куда выше. Такие, как вы, должны говорить «их».

Женщина закатила глаза.

– Боги, я никогда не выучу этот язык.

Первый усмехнулся. Истерд хитрила, но эта хитрость била простотой прямо в лоб. Вела себя не по-королевски – куда более раскованно, чем подобало супруге Грегора Волдхарда. Никаких полунамеков, лишь четкое выражение желаемого. Грубо, но честно. Когда-то так же себя вела и Артанна. Но эта женщина была совсем другой. Артанна нар Толл стала хайлигландкой очень быстро. Истерд же из последних сил цеплялась за рундское происхождение, бросала вызов вельможам и подстраивалась под новые порядки лишь для вида. Такое поведение могло расположить к себе разве что такого отшельника, как Веззам. Истерд выбрала опасную тактику. Непокорные королевы долго не живут – несколько лет назад Хайлигланд хорошо усвоил этот урок. Истерд, казалось, до этого дела не было.

– Значит, королева изволит забавляться, – задумчиво произнес Веззам. – Тогда королеве следует знать, что ее забав в замке не одобрят.

Рыжеволосая воительница подбоченилась.

– Я стала королевой не для того, чтобы шить знамена у камина. Я дочь Магнуса Огнебородого, черт возьми! В наших венах течет огонь севера. Все женщины моего рода сражались бок о бок с мужчинами, и этого я менять не намерена. Даже оказавшись в Хайлигланде.

Веззам снова оскалился.

– Тогда рундской королеве нужно научиться защищаться.

Веззам молниеносно поддел лежавший на верстаке меч и пробросил его Истерд. Женщина замешкалась, неуклюже выставила ногу вперед, но меч поймала.

– Это неплохой образец, – сказал Веззам, позволяя ей изучить меч. – Бельтерианский вариант. Посмотрите на него: клинок уже, но слегка длиннее. Таким сражаются и верхом.

– Почему ты не дал мне хайлигландский?

– Потому что он только для пеших воинов, а в пехоту вас все равно не пустят. Зачем тратить время на оружие, которым не позволят сражаться? – пожал плечами наемник и снова перевел взгляд на клинок. – Прочувствуйте, какой он легкий и маневренный. Этим можно равно колоть и рубить.

Веззам подумал с мгновение, а затем бросил Истерд щит. Воевать – так по уму.

Женщина широко улыбнулась и ловко поймала овальный щит. Явно привыкла к круглому рундскому, но и с этим должна была освоиться. Глаза у нее загорелись, едва Истерд оказалась в привычной стихии. Веззам помедлил, давая ей время на подготовку.

– Ну? – нетерпеливо спросила рундка, приладив щит. – Что дальше?

Жестом он приказал ей нападать и легко отбивал ее выпады, местами комментируя и советуя. Истерд к такому оружию не привыкла и действовала слишком медленно и грубо, хотя азы знала.

– Ну же, такая сталь поет, а не грохочет. Нежнее, королева. Нежнее и изящнее.

Он и сам не понимал, зачем сейчас взялся ей помогать. Народ Истерд не любил, друзьями она пока что не обзавелась: даже привыкшие к суровым порядкам хайлигландские дамы сторонились супруги Грегора Волдхарда, считая ту неотесанной. Церковники следовали за ней по пятам, ежеминутно поучая и раздавая неуместные советы. Истерд сдерживалась и терпела, как могла, хотя порой раздражение и гнев все же находили выход. Веззам даже мог бы искренне ей сострадать, не будь она рундкой. Родись эта женщина кем угодно – латанийкой, гацонкой, эннийкой – словом, любой чужестранкой, он пришел бы ей на помощь с готовностью и удовольствием. Ибо чужакам ничего не оставалось, кроме как держаться друг друга. Но принять королеву из народа, который едва не лишил жизни его самого и пытал женщину, которую Веззам некогда любил, он не мог. Не мог перебороть эту старую ненависть.

– Ноги! Ноги ровнее! Переступай плавно, глаз с моего лица не своди, – он не заметил, как перешел на непочтительное обращение. – Ошибка новичка! Никогда не давай противнику понять направление своей атаки. Привыкай оценивать происходящее боковым зрением. Слышал, у женщин оно лучше работает.

Истерд атаковала снова, на этот раз выпад получился более собранным. Веззам отбил удар, но не напал в ответ: пусть поймет и отработает хотя бы одно движение. Впрочем, с таким же успехом Истерд могла бы тренироваться на болванчике.

– Не нужно меня щадить, ваграниец! – запыхавшись, проговорила Истерд. – Бей в полную силу. Не крынка глиняная, не разобьюсь.

– Граф Урст меня повесит, если вас покалечу.

Веззам отбил еще один удар, но в последний момент добавил силы и чуть подкрутил запястьем – меч вылетел из руки рундки и, описав дугу в воздухе, воткнулся в дерн.

Истерд опустила щит.

– Нечестно.

– Держи оружие крепче. Здесь как при дворе: любой твоей слабостью непременно воспользуются. Но на первый раз сойдет.

Королева вытащила меч из земли, вытерла краем рубахи и взвесила в руке.

– На первый? – переспросила она. – Значит, будут еще занятия?

Веззам колебался.

– Если канцлер Ланге…

– Графа я беру на себя. Договорюсь.

– А церковники? – Веззам бросил красноречивый взгляд на замковое Святилище. – Едва ли ваши наставники и духовники будут в восторге. Словом, моя госпожа, если вы уладите этот вопрос со всеми своими советниками, то я стану вас учить. Но не ранее, чем получу их одобрение.

Истерд кивнула. Толстенная рыжая коса растрепалась и горела огнем на полуденном солнце. Веззам снова присмотрелся к своей возможной воспитаннице: роста и мощи должно было хватить с лихвой для любого противника. Еще бы воспитать в ней хитрость, ибо без нее много не навоюешь… Он осекся и тряхнул головой, осознав, что уже думал об этой рундке как о своей ученице.

– Все решу, – пообещала Истерд, – только…

– Ваше величество!

Веззам и королева одновременно обернулись на полный возмущения визг брата Норберта.

– Помянешь говно – вот и оно, – сквозь зубы процедила Истерд, вызвав у Веззама невольную улыбку.

Веселье, правда, пришлось быстро спрятать. Брат Норберт спускался к ним с верхнего яруса цитадели неуклюже, но целеустремленно – словно ворона, слетевшая на землю.

– Ваше величество, я всюду вас ищу. Что вы изволите делать в компании этого… наемника? – чуть тише продолжал возмущаться церковник.

– Беру урок фехтования у мастера Веззама, – с мягкой улыбкой ответила рундка. Веззам понял, что женщина собиралась разыгрывать дурочку, но не рассчитывал, что с Норбертом пройдет такой трюк.

– Хранитель милостивый! Это же опасно, госпожа, – церковник неуклюже спрыгнул с последней полуразрушенной ступени и приблизился к вагранийцу. – Ладно ее величество – она, в силу традиций ее народа, привыкла к мужским забавам. Но вы-то, мастер Веззам, вы куда смотрели?

Первый пожал плечами:

– Мой народ тоже не делает различий между мужами и женами в сражениях. Не вижу проблемы…

Он поймал полный благодарности взгляд рундки. И почти оттаял. Почти.

Норберт же продолжал неистовствовать.

– Ваше величество, мы же не раз говорили об этом. Королеве Хайлигланда не пристало принимать участие в мужских занятиях, будь то охота, турниры или сражения! Охота – только с птицами. Турниры и бои – только смотреть с трибуны! – Норберт ткнул перстом в воздух возле груди Истерд. – От вас ждут мягкости и кротости. Вы – покровительница этой земли, а его величеству Грегору нужна милосердная и мягкая помощница, которая будет слушать…

Веззам видел, как исказилось в гневе лицо рундки. Истерд шагнула к церковнику, схватила того рукой за воротник рясы, толкнула к верстаку так, что Норберт шлепнулся на него задницей.

– В первый раз Грегор выбрал себе мягкую и кроткую жену – и где она? – прошипела королева, нависнув над съежившимся от неожиданной вспышки ярости монахом. – Принесло это радость Хайлигланду? Принесло это мир и счастье хоть кому-то?

– Но…

– Молчать! Ещё раз перебьешь меня – проткну насквозь, – она взмахнула мечом в воздухе, явно наслаждаясь произведенным эффектом. – Желай Грегор мягкую и милосердную благодетельницу, женился бы не на мне, а на одной из высокородных хайлигландских девчонок. Поверь, я знаю, что после смерти первой жены Грегору было плевать, на ком жениться. Но он выбрал меня. Ему не нужна была нежность. Грегор Волдхард хотел силы.

Норберт заскулил.

– Госпожа, я всего лишь забочусь…

– Заткнись хотя бы сейчас. Я не закончила, а от твоих поучительных речей каждый день раскалывается башка.

– К-конечно, госпожа, как пожелаете…

Истерд не останавливалась: