Деньги

В современном мире «Формула-1» является, вероятно, одним из самых дорогих видов спорта. Даже маленькие команды, такие как Haas, оцениваются примерно в один миллиард долларов. Будущее «Ф-1» еще никогда не выглядело ярче, чем сейчас, по крайней мере в финансовом аспекте. В 2011-м, когда я занялся поиском инвесторов, все было совсем иначе. Начнем с того, что в то время наш спорт был гораздо скромнее как с точки зрения популярности во всем мире, так и с точки зрения количества вовлеченных в него людей. А уж если говорить о финансах, то это и вовсе небо и земля.

Помимо того, что «Формула-1» теперь спорт для миллиардеров, а не миллионеров, он считается надежным в плане инвестиций, и заинтересованные стороны буквально жаждут попасть на стартовую решетку. Почему? Потому что сейчас «Ф-1» популярнее, чем когда-либо, и ей руководят беспристрастно. Или намного более беспристрастно, чем это было в 2011 году. Идея становления клиентской командой никак не уменьшила неравенство, существовавшее в те дни между коллективами, – напротив, она скорее даже увеличила его. Но меня это не отпугнуло. Берни не мог сидеть на троне вечно, и, как только его место опустело бы, все могло измениться.

Первое, что я сделал, когда решил заняться поиском инвесторов, – составил бизнес-план. Он до сих пор хранится у меня; в нем всего восемь страниц, если считать с обложкой. Дело в том, что мой план существовал скорее как тема для обсуждения, нежели как документ с подробностями. Я, конечно, могу изложить детали, если потребуется, но предпочитаю обсуждать их после того, как состоится первоначальный разговор. Например, в самом начале нашего общения с Джином Хаасом он почти беспрерывно задавал мне вопросы, и это продолжалось еще долгое время, даже когда мы уже обзавелись лицензией.

В этом одно из главных различий между тем, как мы действовали тогда (или, лучше сказать, как действовал я), и тем, как пришлось бы действовать сейчас, что лишний раз свидетельствует о том, насколько наш спорт изменился. Я не представляю себе ни одного сценария в современной «Ф-1», при котором кто-то мог бы сделать восьмистраничную презентацию в PowerPoint и вести дела, не говоря уже о том, чтобы создать новую команду. Мне пришлось быстро осваиваться, и, поскольку спорт менялся, я с радостью адаптировался к переменам. Может, я старый и дряхлый, но уж точно не тупой.

В период с 2011 по 2013 год я встречался по поводу инвестиций для команды с пятью или шестью людьми, что не так уж много. Положительных отзывов хватало, по крайней мере поначалу, но ни одна из заинтересованных сторон не продвинулась ближе к тому, чтобы дать утвердительный ответ. Не могу с уверенностью сказать, с чем это было связано. Причиной мог быть я, мое предложение, состояние спорта на тот момент или все перечисленное. Впрочем, я не испытывал особого разочарования. В конце концов, вся эта затея являлась тем, что мои друзья из раллийных гаражей Великобритании называли «ставкой». Безусловно, я думал, что идея может выстрелить, но также я отдавал себе отчет в том, что шансы собрать деньги невелики. Оглядываясь назад, я понимаю: если бы у меня не было знакомых в спорте, вряд ли я продержался бы так долго. Сказать по правде, именно влияние и поддержка знакомых, в частности Стефано, Ники и Чарли, помогли мне не сдаться.

Я должен объяснить, что до определенного момента, к которому я вернусь через пару страниц, создание команды «Формулы-1» никогда не было моей мотивацией вставать с постели по утрам. Черта с два. Звучит немного безумно, когда читаешь подобное в книге, но для меня это оставалось лишь хобби на полставки, косвенно связанным с моей большой мечтой. Моя компания Fibreworks открылась в 2009 году, и с тех пор в основном я занимался ее развитием. Благодаря ей я зарабатывал на кусок хлеба с маслом, хотя в первые несколько лет ни того ни другого у меня не было. Тем не менее я всегда мечтал основать компанию, самостоятельно или с партнером, и мне нравилось каждое мгновение этого процесса.

Еще одним человеком, вдохновившим меня на идею создания команды «Формулы-1», стала Герти. Бо́льшую часть времени, что мы были вместе, я в той или иной форме работал в автоспорте, и она знала, что в глубине души я хотел вернуться туда. Периодически она спрашивала меня, есть ли какие-нибудь новости, и разделяла мое воодушевление, когда я, например, находил потенциального инвестора. Она также сочувствовала, если все шло кверху задницей, то есть буквально всякий раз до того самого момента, пока я не нашел Джина.

Оглядываясь назад, я понимаю, что для меня было важно иметь слушателя за пределами «Формулы-1», потому что иногда мне начинало казаться, будто я говорю сам с собой. Здорово иметь в друзьях Стефано, Ники и Чарли, но они были полностью погружены в спорт. Я нуждался в ком-то вроде посредника, и Герти оказалась идеальна для этой роли. Иногда она даже высказывала хорошие предложения – например, что необходимо дать команде имя.

– Что значит «дать ей имя»? – спросил я, когда она впервые это предложила.

– Когда ты презентуешь идею, – сказала Герти, – ты не можешь просто говорить: «Команда “Формулы-1” Гюнтера Штайнера».

В ее словах был смысл. Если бы кто-то обладал достаточной проницательностью и умом, чтобы выделить Гюнтеру Штайнеру пару десятков миллионов долларов на создание новенькой, как с конвейера, команды «Ф-1», он наверняка захотел бы вставить свое веское слово по этому поводу. Так что у команды должно было быть название.

– А это хорошая мысль, – сказал я. – Мне нужно об этом подумать.

Я сознательно не стал указывать свое имя в названии, поэтому, проведя некоторые исследования, остановился на North American Racing Team, или NART. Это название ранее использовал в автоспорте человек по имени Луиджи Чинетти. Он был американским эмигрантом итальянского происхождения и с конца 1950-х до конца 1960-х годов с успехом выступал в основном в гонках на выносливость. Также он принимал участие и в гонках «Формулы-1» и тоже преуспел, правда, только в Северной Америке и Мексике.

Самым поразительным сходством между NART Луиджи и моим предложением было то, что каждый из нас полагался (или должен был полагаться) на связь с Ferrari. Луиджи основал NART еще в 1958 году для продвижения марки Ferrari в Северной Америке. Он уже много лет продавал на ее территории машины итальянского производителя целыми грузовиками, и, когда ему пришла в голову идея соревноваться на них (сначала в гонках на выносливость), в Ferrari согласились предоставить автомобили, заводских механиков и всю необходимую поддержку.

В соответствии с широко распространенным убеждением, что Ferrari производит одни из лучших машин в мире, команда NART участвовала только в самых престижных гонках, таких как «24 часа Ле-Мана», «12 часов Себринга» и «24 часа Дейтоны», и победила во всех трех.

Несмотря на тот факт, что в «Формуле-1» команда участвовала в гонках только в Мексике и Северной Америке, в 1964 году, выступая на Ferrari 158 от заводской команды под именем NART, она помогла одержать победы само́й итальянской команде, которая в итоге завоевала Международный кубок производителей «Формулы-1», а также помогла Джону Сёртису, ставшему чемпионом мира первый и единственный раз. Так или иначе, после прочтения о гоночной команде Луиджи и его связях с Ferrari представлялось разумным последовать его примеру и отдать должное его усилиям и достижениям.

Forza^[9]NART!

Я не могу разбрасываться здесь именами, но в конце 2011 года у меня была запланирована встреча с потенциальным инвестором, который, как я искренне полагал, мог бы раскошелиться. Он являлся моим давним знакомым, и некоторая предварительная оценка уже была проведена по телефону. Не только им, но и мной. В те дни на задворках «Формулы-1» ошивалось чертовски много бездельников, и я уже успел обжечься. Если точнее, я потратил полдня своей гребаной жизни на человека, который не собирался инвестировать, а просто хотел побольше узнать о моей идее. Ну каков придурок!

Встреча с потенциальным инвестором (не с придурком) прошла на самом деле очень хорошо, и, насколько помню, тогда я впервые подумал, что все может получиться. Обычно я неплохо разбираюсь в реакции людей, и реакция инвестора была невероятно позитивной. Он также задавал те вопросы, которые я счел правильными, и, похоже, его не смутили ответы – или, лучше сказать, цифры.

– Как все прошло? – спросила Герти, когда я вернулся домой. – Судя по твоему лицу, неплохо.

– Не могу сказать наверняка, – ответил я, – но, кажется, я что-то нашел. Этот парень действительно знает свое дело.

– А он богатый?

– Богатый? Да он буквально срет деньгами.

– ГЮНТЕР!

– Извини.

Я уже говорил, что мне нельзя ругаться дома? Это правда. Герти довольно строгая, и данный запрет неизбежен в связи с тем, что у нас маленькая дочь. Я изо всех сил стараюсь быть правильным, но время от времени все равно вырывается острое словцо. Что могу сказать? Я 10 лет проработал в ралли, поэтому иногда мой рот напоминает прорванную канализацию.

Примерно через неделю мне позвонил тот самый потенциальный инвестор и сообщил, что больше не заинтересован. «Дело не в тебе, – сказал он, – и не в предложении. Дело в самом спорте. На мой взгляд, он слишком изменчив и непредсказуем. Прости, Гюнтер».

«Не стоит, – сказал я. – Я все прекрасно понимаю».

На мгновение я был разочарован, но затем неутомимый штайнеровский оптимизм снова начал брать верх. Окей, инвестор отказался. Так не он первый! Зато этот человек проявил неподдельный интерес, сочтя мое предложение убедительным и реалистичным. По крайней мере, если верить его словам. А ведь он мог оказаться полнейшим мешком с дерьмом, насколько я знаю.

– Как продвигаются дела, Гюнтер? – спросил меня Ники в тот день позже по телефону. – Есть какие-нибудь новости?

– Я провел продуктивную встречу с одним парнем на прошлой неделе.

– Он собирается инвестировать?

– Нет, но ему понравилось предложение.

– Он конченый идиот.

– Спасибо, Ники, я ценю твою поддержку и добрые слова.

– Не за что, Гюнтер.

Из-за того, что потенциальные инвесторы возникали на горизонте не так уж часто, я не ожидал появления еще одного в скором времени, однако спустя всего неделю после того, как Ники назвал последнего кандидата конченым идиотом, материализовался еще один заинтересованный человек. Впрочем, поначалу я этого не понял.

Я направлялся на встречу в Шарлотте, когда внезапно увидел знакомое лицо.

– Черт побери, Джо, как ты? Не видел тебя целую вечность.

Я знаю Джо Кастера – управляющего командой Stewart-Haas Racing в НАСКАР – с 2005 года. Мы познакомились, когда я переехал в Северную Каролину, чтобы создать команду в НАСКАР для Red Bull^[10]. По целому ряду причин я считаю, что в итоге ничего путного не вышло, и я не видел Джо с тех пор, как покинул команду годом позже. Мы проболтали почти час, а когда я вернулся домой, почему-то почувствовал беспокойство. «О черт! – воскликнул я вслух. – Он идеально подошел бы!» К счастью, Герти в тот момент не было дома. Я выругался, внезапно осознав, что владелец команды Джо, Джин Хаас, относился именно к тому типу людей, с которыми мне стоило говорить о предложении.

– Как думаешь, мистер Хаас может заинтересоваться? – спросил я Джо, позвонив ему по этому поводу днем позже.

– Не исключено, – ответил он. – Но Джин обитает в Лос-Анджелесе. Давай встретимся за кофе? Ты проведешь презентацию для меня, и, если я решу, что Джина это потенциально может заинтересовать, я ему передам.

– Превосходно.

Через несколько дней мы договорились встретиться в местном Starbucks в Мурсвилле, где я и показал свою презентацию.

– Ну как, что думаешь? – закончив, спросил я.

– Довольно интересно, – ответил Джо.

– Достаточно интересно, чтобы передать мистеру Хаасу?