Моя мать осталась дома, лишь попросив Пароди сопровождать сестру. Мы не знаем, думала ли она о том, чтобы свести счеты с соперницей. Но то, что она не поехала с дочерью, – факт. Как и то, что из гордости она никогда не постучала бы в дверь сожительницы бывшего мужа. Третий, и последний, факт – она знала, что, как бывшая жена, не имеет права выгнать Франки из дома, ни тогда, ни потом. Но мы не знаем, какие мысли роились в ее голове. Я уверена, что Алессандра думала только том, чтобы «вернуть» тебя: иметь что-то твое, что-то, что напоминало бы о тебе, что-то, что пахло бы тобой, твоим парфюмом, что-то, что могло бы заменить тебя – иногда человек просит невозможного – и привязать к себе в тот момент навсегда.

На корсо Венеция их приняла незнакомая женщина: Франки так и не появилась. Желание Алессандры смутило ее. Незнакомка огляделась и на подлокотнике кресла в холле заметила твой белый джемпер.

Твои шкафы ломились от рубашек и нарядов. Коллекции часов (твои любимые – прямоугольные с двумя маленькими циферблатами) и булавок для галстуков. Десятки пар очков. Все исчезло. Пусть расчетливые умы думают о продажной стоимости этих «ценностей»: они правы, но они должны обращаться не к нам. Вещь – ничто и в то же время все: это след, свидетельство, доказательство существования. Сегодня мне было бы приятно, если бы один из твоих шарфов обнял меня. Было бы приятно увидеть твое любимое пальто на плечах моего мужа. Обнаружить твои галстуки рядом с улыбкой моего сына, когда он станет достаточно взрослым, чтобы оценить их. Вновь стать той девочкой, которая играла с тобой в футбол, заботливо складывая твою футболку. Думать о тебе каждый раз, проверяя время, и видеть твое запястье.

Кроме джемпера от тебя мало что осталось. Среди найденных вещей был кожаный портфель Gucci, с которым ты обычно ходил в офис. В то утро он тоже был с тобой. Его сначала забрала полиция, а затем сохранил человек, который очень любил тебя, и поэтому спас от варваров. Фабио Франкини Бауманн, твой адвокат, твой самый близкий друг, передаст его мне много лет спустя со словами: «Теперь ты готова открыть его».

Даже сегодня, когда смотрю на портфель, меня охватывает дрожь. Это словно вспышка: я вижу всё, собранное в один кадр. Всё. Я стою у окна в то утро, в пузыре боли и неверия. Семейный переполох за дверью моей комнаты. Сообщения в новостях. Обрывки наших встреч, словно снимки, которые взрываются и разлетаются по комнате. Но прежде всего твоя фотография, твое безжизненное тело, лежащее в холле здания на виа Палестро… «на одной руке покоится голова, а другая рука сложена под телом, будто ты спишь»⁵. Эта проклятая фотография, которую газеты, не стесняясь, публиковали тысячи раз – черно-белую и цветную, всех размеров, – и которую продолжают легкомысленно публиковать до сих пор. Как снимок, сделанный на съемках фильма. Она останется самым уродливым шрамом, выжженным в сознании 14-летней девочки, которой я тогда была, и остается до сих пор в голове женщины, которой я стала.

Это портфель безупречной работы, продуманный до мелочей, сделанный на века. Таких больше не делают. Он был для тебя, словно сумочка для женщины: придатком души, самым сокровенным домашним ящиком, тайным архивом. Смотри, твои инициалы рядом с ручкой: М. Г. Давай поиграем в игру – вытащим все, даже если будет больно. Кожаный блокнот Pineider, в который ты записывал любые мысли, кожаный ежедневник Gucci, ручки, диктофон… Сколько времени прошло, сегодня этими диктофонами почти никто не пользуется. Есть смартфоны – как бы тебе понравились современные технологии. В отдельных карманах лежат запасные очки и солнцезащитные. Все, как ты оставил, за исключением конверта – он появился позже. Внутри него кое-что другое, собранное рядом с твоим телом в тот день. Эти темные пятна, видишь их? Они твердые и сухие. Их тоже раньше не было. Это кровь: твоя кровь. Но давай на этом закончим, ладно? Потому что видения не заканчиваются. Последняя сцена, которая связана с портфелем, всегда одна и та же, и в ней есть своя радость. Я вижу себя ребенком в твоем домашнем кабинете в Санкт-Морице, нашем раю. Ты работаешь, портфель рядом, а я с тобой, локоть к локтю, рисую на листе бумаги то, что в моей голове должно стать Gucci. Мы оба сосредоточены, но при этом чувствуем друг друга: ты изредка заглядываешь в мои «проекты» и улыбаешься мне. У тебя красивая, светлая улыбка, и я до сих пор чувствую отголоски того спокойного, абсолютного счастья. Потом все исчезает, и я возвращаюсь в реальность.

Вскоре после этого случилось второе проявление абсурда. Предоставив газетным архивам образ безутешной женщины, Франки нашла в себе силы организовать вынос мебели и других предметов из квартиры на корсо Венеция. Как бы немыслимо это ни звучало, но именно так и произошло: в тот самый день, когда тебя убили, твой дом вычистили. Около тысячи квадратных метров жилой площади расчистили с рвением и мощью тяжелой техники, что не осталось незамеченным в центре Милана. Как следует из описания на следующее утро, из квартиры было вывезено то, что считалось «наследственным имуществом». Предупрежденная о юридических последствиях такого безрассудного маневра, Франки вынуждена была смириться и вернуть почти все на свои места.

Когда зимой 95-го по решению матери мы вступили во владение квартирой на корсо Венеция, то сразу же увидели пробелы в обстановке. Наши адвокаты указали на это Франки, которая ответила, что ничего об этом не знает. Позже выяснится, что некоторые вещи – чаши, статуэтки, предметы мебели, – заняли свое место в ее квартире на виа Витторе Пизани. Об этом свидетельствовал фоторепортаж, появившийся в одном из журналов. Еще больше предметов появится во время телевизионного интервью.

Синьора Адриана Натали работала поваром в твоей квартире. Это разоблачительное заявление написано ее собственной рукой 22 мая 1995 года:

В день смерти доктора Гуччи синьора Паола Франки, что жила с ним в последнее время, вернулась домой, вызвала своих родителей и вместе с ними во второй половине дня организовала вывоз и вынос практически всего движимого имущества, находившегося в квартире. Перевоз осуществлялся в течение вечера и ночи, поэтому к утру 28 марта квартира была практически пуста. Позже синьору Франки предупредили о серьезных последствиях, которые ей грозили за вывоз не принадлежащего ей имущества. Тогда, во второй половине дня 28 марта, вместе с родителями они договорились о возвращении мебели, что и сделали в тот же вечер. Затем адвокат Пароди пришел в квартиру вместе с судьей для составления описи, не включающую лишь кухонную утварь. В последующие дни синьора Франки, опять же с помощью родителей, вывезла наиболее ценные вещи, такие как хрустальная посуда и изысканная керамика.

В те дни семья Франки была очень деятельной. Разобравшись с квартирой на корсо Венеция, они отправились в наш дом в Санкт-Мориц. Они должны были опередить швейцарские власти, которые могли в любой момент опечатать его. Кто-то заметил, как мать и дочь надевают на себя кашемир, вещь за вещью, дабы облегчить «процесс».

Дорогой папа, прошло много лет с тех пор, как появились те факты, о которых я рассказываю тебе: документально подтвержденные факты, а не домыслы или сплетни. Я бы соврала, если бы сказала, что ваши отношения с Франки были абсолютно не важны для нас, хотя бы потому, что они влияли на наши отношения.

Тогда я еще любила Санкт-Мориц, но по решению, принятому тобой и нашей матерью, я училась в Италии. Как и моя сестра. Вы хотели, чтобы мы не потеряли ощущение наших корней. Мое стандартное расписание на неделю: пять дней в Милане и выходные в Санкт-Морице. Ты колесил по свету в деловых поездках. Пересечься с тобой было нелегко, но хотя бы раз в месяц мы обедали или ужинали вместе. Отношения с Франки добавили новые переменные в твой и без того сложнейший график. Не считая того, что не все шло гладко. Однажды Алессандра, приехав в Санкт-Мориц чтобы побыть с тобой, была вынуждена провести ночь в отеле, потому что Франки не выносила присутствия нашей собаки – кокер-спаниеля, которого ты нам подарил. Еще со времен дедушки Родольфо эти собаки считаются частью нашей семьи. Несколько поколений кокер-спаниелей – маленькие, дружелюбные, энергичные. И на этот раз тебе пришлось смириться с ее капризом.

Принять твою спутницу было бы непростой задачей – это знает каждый, кто прошел через подобное, и дети, и родители. Но я уверена, что вместе мы бы справились. Прошли бы весь путь, нашли бы необходимые компромиссы, чтобы уберечь друг друга от боли и насладиться лучшими моментами в полной мере. Именно так поступают любящие друг друга люди, а мы друг друга любили.

Но этот путь был сметен лавиной, и мы остались посреди развалин. Нескончаемая серия подлостей, совершаемых Франки. Ее жажда денег, которые она вымогала из нас любыми способами, возможно, породила бесконечные судебную и медийную травлю.

Ох уж эта беззащитная жертва… Давайте покончим с этой наивной картинкой раз и навсегда. Когда вы сошлись, Франки, бывшая модель, ставшая дизайнером интерьеров, уже имела за плечами два золотых брака. Оба с двумя ключевыми бизнесменами Милана. Первый – в 1974 году с Джампьеро Джельмини, владельцем текстильной компании Vestor, второй – в 1983 году с Джорджио Коломбо, «королем меди». Во втором браке родился их единственный сын Чарли. Он покончил жизнь самоубийством в возрасте 16 лет, через пять лет после твоего убийства.

Франки рассказала, что познакомилась с тобой еще девчонкой в Санта-Маргерита-Лигуре и случайно встретила тебя снова на вашей с мамой свадьбе в 73-м году. Потом потеряла тебя из виду на долгие годы и вновь нашла в 90-м в Санкт-Морице, когда ваш второй брак переживал кризис, а ты уже несколько лет как разошелся с мамой, пусть и неофициально. Она рассказывала о зимах в Швейцарии, о лете на Creole, нашей яхте, о путешествиях во все уголки мира. Франки рассказала и о поисках дома в Милане: так прошло четыре года, согласно ее рассказам. Но это ее версия – свою, к сожалению, ты уже не расскажешь.

Планировал ли ты снова создать семью? Думал ли о новом браке? Все может быть, но нам и остальным ты говорил, что у тебя есть («есть» в настоящем, а не в прошедшем времени) только одна семья. Это очень важный момент. Вы с мамой сначала разошлись, а потом развелись, но семья – и в твоей голове, и в твоем сердце – не распалась вместе с расторжением брачных уз. Вне всяких бюрократических и юридических формальностей семья осталась. Мы с Алессандрой по-прежнему были – и всегда будем – связаны с тобой неразрывными узами, кровными и тем, что мы вместе пережили. Странная, непостоянная, измученная, но настоящая семья. Новые отношения, сожительство – да, конечно, это было. Как говорил поэт Жак Брель, «нужно было как-то жить, и чтобы тело ликовало». Но другая семья – это нонсенс.

Как еще объяснить «Соглашение о сожительстве», которое ты составил вместе со своим адвокатом Фабио Франкини Бауманном, чтобы расставить все точки над «i» между тобой и Паолой Франки? Это соглашение, оставшееся неподписанным из-за преступления, но хранящееся у Франкини Бауманна, недвусмысленно.

Привожу его здесь полностью.

СОГЛАШЕНИЕ О СОЖИТЕЛЬСТВЕ между доктором Маурицио Гуччи и синьорой Паолой Франки

Стороны пришли к обоюдному согласию жить вместе в долгосрочной перспективе. Условия своего фактического союза они намерены урегулировать следующим образом.

Ст. 1 – Общее жилище

В качестве своего общего жилища стороны выбирают недвижимость, расположенную по адресу: Виа… и принадлежащую только д-ру Маурицио Гуччи, как и вся мебель и предметы интерьера, находящиеся в ней.

Ст. 2 – Распределение расходов

Д-р Гуччи берет исключительно на себя все расходы, связанные со зданием, которое указано в ст. 1.

В частности, д-р Гуччи возьмет на себя все расходы за техническое обслуживание и ремонт, будет нести единоличную ответственность по всем обязательствам, вытекающим из контрактов на поставку газа и электроэнергии, телефонных счетов и расходов на домашний персонал, а также по всем налогам и сборам, относящимся к вышеупомянутому имуществу.

Кроме того, д-р Гуччи берет на себя все обычные расходы, связанные с повседневным содержанием дома.

Ст. 3 – Управление и распоряжение имуществом

Каждая сторона сохранит за собой исключительное право собственности, управления и свободного распоряжения всем своим движимым и недвижимым имуществом.

Ст. 4 – Движимое имущество и вещи личного пользования