Пашка ругался, плакал как ребенок, а настырная баба, крашенная в огненно-красный цвет, приговаривала, запихивая деньги в потрепанную сумочку:

– Все равно пропьешь, сволочь. А так хоть пальтишко Маринке справлю!

И в завершение хлопала бывшего сумочкой по голове.

– Что делать, Лизка? – жалобно спрашивал Пашка. – Найди мне невесту, а? Нет, правда, чего лыбишься? Только хорошую, чистоплотную найди! А я квасить брошу, ей-богу, брошу! Ты ж меня знаешь!

– Я? – удивлялась Лиза. – Да что я про тебя знаю! Кроме одного: ты, Паша, трепач.

Но они подружились.

В обед Пашка бегал за теплыми бубликами и свежим кефиром, а после работы отстаивал очереди в китайском домике-пагоде, зная, как Лиза любит кофе и хороший чай.

* * *

В один из дней Лиза заметила, что домой Пашка не собирается.

Спросила. Тот буркнул:

– Некуда мне. Выгнала меня рыжая стерва. И замок поменяла. Сказала, если вернусь – сдаст в ментовку.

Что делать? Жалко же человека. И Лиза пригласила Пашку к себе.

Зайдя в ее комнату, Пашка присвистнул:

– Ну и хоромища у тебя! Почти две комнаты! Слушай, а сдай мне нишу? А еще лучше – выходи за меня замуж!

И – снова-здорово: пить брошу, зашьюсь, устроюсь на вторую работу, убираться буду, харчи готовить…

– Я щи умею варить, рассольник, – перечислял Пашка, откладывая на пальцах. – Ты, Лиз, правда, подумай!

– А кто говорил про корысть? – смеялась Лиза. – Все, хватит болтать. Вот белье, стелись. И марш в ванну!

Пашка послушно кивал и все исполнял.

Ритка дома почти не бывала, у нее началась студенческая жизнь. Полечка вздыхала:

– Одни мужики да гулянки на уме. Пустая девка. Боюсь, что вылетит из института. Ты бы узнала, а, Лиз? Как там и что, сдаст ли сессию?.. Хотя, – оправдывая дочь, вздыхала Полечка, – когда гулять-то, как не сейчас? Только бы не залетела, дура безмозглая.

Пашка то приходил, то уходил. Уходил, когда погружался в запой. Стеснялся, и где отлеживался – не говорил.

Когда из штопора, по его же словам, выходил, возвращался, виновато опускал глаза, протягивая полную сумку продуктов.

– Скромный вклад в общее дело, – смущенно вздыхал Пашка и бросался делать дела. Чинил краны, прибивал завернувшийся линолеум, пробивал засор, варил щи.

Только теперь Пашка спал в чулане, понимая, что молодой девушке неловко жить в одной комнате с чужим мужчиной.

Против Пашки Полечка не возражала – в доме мужик, и использовала Пашку как грубую рабочую силу. Принести картошки, моркови и капусты на солку нарубить. Вымыть полы, выбросить «помойку».

– Плохо без мужика, – говорила Полечка. – Всю жизнь одна, а так и не привыкла.

Пашка был и просто на подхвате. Идя с работы, Полечка занимала очередь за дефицитом – будь то мясо или куры, мандарины или маринованные огурцы, свежий карп или швейцарский сыр. Звонила Пашке из автомата, и он появлялся как двое из ларца, тут как тут, и вставал в занятую очередь.

– Не мужик, а золото, – смеялась Полечка. – Если б не такой доходяга и алкаш – ей-богу, пошла б за него!

Алкашом Пашка не был, он был пьяницей.

– В чем разница? Да пожалуйста! – объяснял Пашка. – Алкаш завязать не может, а пьяница может. При способствующих положительных обстоятельствах!

И многозначительно поднимал вверх указательный палец.

Он очень старался угодить. Мыл огромные окна, стирал тяжеленные шторы, драил полы и потрескавшуюся плитку, чистил картошку, пек блины, бегал за сигаретами для Ритки, убирался на могиле мам-Нины… Словом, был на все руки.

Но однажды пропал – ни «домой», ни на работе не появлялся.

Через месяц Лиза пошла в милицию.

Первый вопрос был:

– А вы ему кто?

– Никто, – растерялась Лиза. – Просто подруга.

Милицейский отмахнулся от нее, как от досадливой мухи.

– Не мешайте, гражданочка, работать.

Лиза сходила и к Пашкиной бывшей, но в квартиру ее не пустили, грубо послали и пригрозили милицией.

Искать было негде, решили просто ждать.

А вдруг?

Но предчувствие было плохое.

Да уж, привыкли они к горемыке Пашке, привязались. Хорошим он был человеком. И вскоре снова потек кран, перекосилось окно и начал заедать входной замок. И как-то сразу все посыпалось, сломалось, заскрипело – словно квартира тосковала по Пашке и его умелым рукам.

– Лишились мы своего завхоза, – грустно вздыхала Полечка.

Спустя полгода, посреди ночи, Лиза вспомнила, что Пашка собирался в лес за березовым соком. Мыл банки и прочел целую лекцию, как полезен березовый сок.

«Наверное, заблудился и сгинул в лесу… Или случилось что-то ужасное! Но кому было нужно убивать безобидного Пашку?»

Лиза гнала эти мысли, но на душе было черно.

А к Новому году Полечка огорошила новостью: сообщила, что собралась замуж.

Надо бы порадоваться, но Лиза не знала, что сказать, и растерянно хлопала глазами.

Засвербело в носу и хотелось плакать. Пашка пропал, Ритка почти не появляется, а если и появляется, то только переночевать и почистить перышки. Теперь уйдет и Полечка…

А больше у нее никого…

* * *

Замужество Полечки обещало быть удачным: в женихах ходил пожилой и зажиточный вдовец, полковник в отставке.

– Упакованный, – затягиваясь длинной импортной сигаретой, докладывала Ритка. – Знаешь, какие у полканов пенсии? И флэт на Фрунзенской, обстановка, машина. Как тебе маман? – продолжала удивляться Ритка. – Ничего так отхватила!

Состоялось знакомство.

Иван Васильевич – поджарый, седой и вполне фактурный мужчина – гладил Полечку по руке и поднимал тосты за их «позднее счастье».

Полечка вытирала мокрые глаза и, похоже, была действительно счастлива.

После записи, как называл бракосочетание «молодой», «молодая» переезжала на мужнину жилплощадь.

Жилплощадь, большая трехкомнатная квартира в кирпичной сталинке на Фрунзенской, Полечку смущала.

Заселяться в квартиру умершей супружницы ей было неловко, и деятельная молодая требовала ремонт, перестановку, смену штор и посуды. Ремонт муж отменил, а к остальным переменам был лоялен.

И Полечка занялась разрешенным обустройством: шила новые гардины, расставляла свою посуду и прочую мелочовку в виде любимых вазочек, салфеточек, фигурок собак и картинок.

– А хрустальные люстры и ковры менять не буду, переживу, – смеялась Полечка.

Она помолодела, похорошела и расцвела.

– Ваню мне бог послал, – повторяла она, – за все мои женские муки!

Отмечать и праздновать поехали на Фрунзенскую.

Ритка ничего не придумала – квартира была большой и просторной, горели огнем отмытые Полечкой массивные хрустальные люстры, сверкала отполированная румынская мебель.

И стол Полечка накрыла как полагается, от души, приложив немало усилий. Были и знаменитые Полечкины пироги, и холодец, и заливное, и салаты.

Кроме Лизы и Ритки на свадьбу пришли две пожилые соседские пары, по виду – отставники в большом чине и их верные боевые подруги. Полечка, легкая, веселая и молодая, выгодно отличалась от тучных, напыщенных и подозрительных соседских жен, которые смотрели на невесту с нескрываемой неприязнью.

– Ну и черт с ними! – шепнула Лизе Полечка на кухне. – Жить-то с Васильичем, а не с этими бабками!

Поздравить молодых пришел племянник Васильича, студент МГИМО и будущий дипломат Дима. Дымчик, как ласково называл его дядя. Было заметно, как бездетный полковник привязан к племяннику.

Ритка быстро напилась, и ее уложили в одной из комнат. А смущенная Полечка извинялась за дочь.

Лиза мыла посуду. «Молодые» ушли в свою спальню, Ритка храпела в выделенной комнате, а Дымчик уснул на диване в гостиной.

Лиза дождалась, пока откроется метро, и, проходя мимо Дымчика, остановилась.

Она смотрела на его красивое бледное лицо, на тонкие, безвольно упавшие руки, на густые волнистые волосы и крупные, упрямо сжатые губы, – и чувствовала, как громко стучит ее сердце.

Вернувшись домой, Лиза упала на кровать и закрыла глаза.

Как мило и нежно – Дымчик! Наверняка он добрый и нежный!

Или она все придумала? Что она знает о нем? Небедный красавчик, студент. Голубые моднючие джинсы, кожаные, явно импортные, ботинки, трикотажная рубашка-батник, красивые фирменные очки. Родители за границей, в Европе, а он живет поблизости, тут же, на Фрунзенской, рядом с любимым дядюшкой. За хозяйство отвечает приходящая домработница.

Другая жизнь. Совсем другая.

А Лиза? Кладовщица магазина «Свет». Сирота, живущая в коммуналке. Разные миры, где она и где он… И тут же запретила себе думать об этом.

Да и Ритка наверняка не упустит такого кадра – очухается и возьмет в оборот, и родственнички помогут.

Сосватают дочку и племянника, и будет большая семья.

И Лиза сюда явно не вписывается. Но было понятно одно – в Дымчика она влюбилась.

4

Полечка уговаривала Лизу поступать не на лечебный факультет, а на фармакологию, а это означало, что мечта стать врачом не исполнится.

Еще одну мечту в помойное ведро? Ну нет!

В своих знаниях Лиза была уверена, а значит, надо продолжить борьбу.

«Вся жизнь борьба», – как говорила Полечка.

Год пролетел быстро, и наступило лето, начались экзамены. На сей раз все прошло как по писаному, и Лиза поступила во Второй медицинский. На отделение «лечебное дело».

Но надо было искать новую работу – из магазина Лиза уволилась, полный рабочий день был невозможен.

Варианты были. Например, вымыть три подъезда в соседнем доме можно до занятий, часов в шесть утра. Или на почту, там утро-вечер, уборщица работает перед открытием и после закрытия. Та же история и с булочной, и с продуктовым: уборщицы требовались везде.

Сорок пять рублей чистыми, плюс стипендия (которую надо было еще заработать), ну и, конечно же, строгая экономия, к которой Лиза и так привыкла.

К концу сентября вернулась потухшая Ритка: роман с очередным кавалером окончился большим скандалом.

– Сволочь он, – Ритка твердила как заведенная. – Подонок и сволочь!

– Но ты же его любила, – осторожно вставляла Лиза, – и у вас были счастливые дни!

– Все перечеркнул! – заливалась слезами Ритка. – А ты в курсе, что я от него два аборта сделала?

Лиза в ужасе покачала головой.

– Да откуда? Ты же молчала…

С Фрунзенской приезжала Полечка, привозила бульон и котлеты, но Ритка швыряла еду и ругалась с матерью.

Лиза закрывала дверь в свою комнату и затыкала уши: слушать Риткины вопли и оскорбления было невыносимо.

Но Ритка есть Ритка, и месяца через полтора она успокоилась.

Повеселевшая, прежняя Ритка строила планы и, высунув язык, красила светлые рыжие ресницы.

В скором времени на Кировской появился Дымчик.

С замиранием сердца Лиза ждала. Сомнений не было: ушлая Ритка подцепит нового родственничка, и все! – прощай, Дымчик, прощай, Лизина любовь…

Но нет, никакого романа у Ритки с Дымчиком не случилось.

– Зачем мне этот задохлик? – удивилась Ритка. – Я что, не найду посолиднее? Ты же знаешь, я люблю мужчин крупных, широких в плечах… Ну и со всем прилагающимся!

Итак, романа не случилось, кажется, Дымчик был свободен, и воодушевленная, влюбленная Лиза успокоилась. У нее появился шанс.

Но пока все было по-прежнему, по-дружески. Дымчик любил общаться с девочками, и что тут такого? И накормят, и пожалеют, и восхитятся. Женщины добрее мужчин – они утешительницы. А Дымчик любил пострадать и поныть, обычное дело для интеллектуала.