– Я поняла – не ко времени мы. Извини. Не волнуйся, сейчас уйдем. Переночуем в гостинице, а завтра уедем. Прости, не ожидала такого теплого приема. Рассчитывала на другой. Дура, извини! Молодая и глупая.

Замерший Дымчик растерянно хлопал глазами.

Лиза бросилась в прихожую.

Дымчик выскочил вслед.

– Лиз, подожди! – бормотал он. – Да подожди ты! Она ведь не про это, она про другое! Ситуация у нее тяжелая. А ты сразу «простите, не ко времени»! Она ж не об этом, Лизка!

Уткнувшись лицом в пальто, Лиза ревела.

В комнате, обхватив голову руками, плакала Мария.

– Да скажите вы ей! – вбежав в комнату, закричал Дымчик. – Что вы сидите как истукан! Идите к ней, обнимите ее! Вы же мать, ну ей-богу! Она к вам ехала! Что вы обе, честное слово! Одна свое талдычит, другая свое!

Мария поднялась и вышла в прихожую.

– Лиза, – сказала Мария, – я не о том! Я растерялась… Ты слышишь? Совсем растерялась! Дочь приехала, а у меня и еды-то нет… И Леня в больнице! Я весь день у него! Кормлю его с ложки, пою. Тяжелый он, понимаешь? Я и сплю там, в больнице. В коридоре у его палаты. Сегодня вот в первый раз решила дома переночевать. Лиза, прошу тебя! Растерялась я, Лиза, вот и говорю не то.

– Я к тебе приехала, – глухо ответила Лиза. – Познакомиться. Думаешь, мне это было просто? Подумала – если гора не идет к Магомету… Первую сессию сдала – ни одной тройки! Какие тройки – мне стипендия как воздух… И собралась! Познакомиться с тобой приехала, поговорить. Но я вижу, что ты мне не рада.

– Ничего ты не видишь! – выкрикнула Мария. – И видеть не можешь! А уж понять – тем более! Ты ведь правды не знаешь. Нинка всю жизнь тебе врала! Мне и тебе. От вранья и померла: не выдержала. Знала, что натворила, знала! Мне жизнь сломала, тебе. Знаешь почему? А свою хотела исправить! А она за чужой счет не исправляется…

Мария разрыдалась.

Испуганная Лиза растерянно посмотрела на Дымчика. Дымчик пожал плечом.

Лиза ввела Марию в комнату, усадила на стул и села напротив.

– Так объясните, – тихо сказала Лиза. – Я же не попрекать тебя приехала и не претензии предъявлять. Я просто приехала, чтобы услышать правду. От тебя услышать, теткину правду я слышала.

Лиза путалась, обращаясь к матери то на «ты», то на «вы». И то, и другое было сложно.

Мария посмотрела Лизе в глаза.

– Я все объяснила, Лиза. Я не знаю, что еще сказать.

Лиза дотронулась до ее волос, но тут же отдернула руку. Посмотрела на Дымчика, но тот развел руками и пожал плечом – дескать, откуда я знаю, жалеть, не жалеть! Решай сама.

Мария всхлипнула, отерла лицо ладонью, подняла на Лизу глаза и попыталась улыбнуться.

– Ну все, все, хватит! Глупо как получилось: ты на нервах, я… Прости, ради бога, прости! Я три ночи не спала. Совсем не спала, ни минуты. Врач меня выгнал, видел, что с ног валюсь и ничего не соображаю. Еле доковыляла, а тут вы! Ну и сорвалась. Прости, Лиза! И ты, парень, прости! Я в магазин побегу, возьму что будет. Мясо у меня в заморозке, растает – пельменей налеплю. Я быстро, за час налеплю! Поедите как люди. И я с вами, я тоже не ела, так, чай с хлебом в больнице. Вы отдыхайте пока, а я в магазин! Я быстро, только мясо достану, разморозить.

Из прихожей крикнула:

– Водку брать не буду! У нас все есть, Леня такие настойки делает! На травах, лечебные! Он специалист у меня по этому делу. Только бы поправился побыстрее…

Хлопнула входная дверь.

Лиза громко вздохнула.

Дымчик широко и сладко зевнул.

– Дура я, да? – спросила Лиза. – Чего приперлась… Сама притащилась и тебя притащила… Дим, ты меня извини…

Он беспечно махнул рукой.

– Ладно тебе. А пельмени это хорошо! Если честно, жрать очень хочется! А она ничего, твоя маман. Красивая. Ты, Лизка, в нее, – засмеялся он.

– Мы с ней похожи? – удивилась Лиза.

Дымчик снова зевнул.

– А черт его знает. Есть что-то общее.

– Дым, – спросила Лиза – а гостиница? В смысле, гостевой дом? Сейчас неудобно уйти, она ведь пельмени затеяла. Как думаешь?

Тем временем он уютно устроился на диване, отвернулся к стене и пробурчал:

– Накрой меня чем-нибудь, а? Спать… умираю. Я посплю чуток, не возражаешь?

– Ну и спи, черт с тобой. – Вздохнув, Лиза укрыла его одеялом. – Все равно помощи от тебя не дождешься.

Через минуту он уже спал. Буйные кудри разметались по подушке. На лице блуждала безмятежная улыбка. Дымчику было хорошо.

Потом лепили пельмени.

Больные Мариины руки ловко и быстро месили тесто, распластывали его на столе, раскатывали деревянной скалкой до тонкости, почти прозрачности, резали рюмкой кружки и клали туда ровные комочки фарша.

Закрывала она их ловко, моментально, защипывала края и складывала готовые «ушки» на большой овальный поднос.

Когда поднос был заполнен, засунула его в большую накрахмаленную наволочку, застегнула ее на пуговицы и выставила за окно, где была прибита деревянная полка, размером точно под поднос.

– Часто делаете? – спросила Лиза, отмывая от фарша руки.

Мария мотнула головой:

– Нет. Сделаем двести штук, за окном заморозим, а потом в мешки и в морозилку, она маленькая, много не влезает. На пару дней хватает. А когда захочется – новые налепим. Ты же видишь, как быстро! А когда Леня помогает… еще быстрее.

Глаза ее наполнились слезами, но она тут же взяла себя в руки.

– Вернется из больницы, и все будет хорошо.

Лиза кивнула – мол, конечно.

– Он мой отец? – неожиданно спросила она.

Мария ничего не ответила.

– Иди поспи, – встав из-за стола, сказала Мария, – дружок твой третий час давит.

Мария вымыла руки, тщательно вытерла их полотенцем и обернулась на Лизу.

– Отоспитесь, тогда и поговорим. А я к Лене, в больницу. Пельменей сварю, укутаю хорошенько, и побегу. – Она посмотрела в окно. – Метель вроде угомонилась.

Дождетесь меня? – спросила она, надевая пальто. – С голоду не помрете?

– Больница рядом? – в ответ тоже спросила Лиза. – Здесь, в поселке?

Мария махнула рукой.

– Да здесь! Не больница – больничка. Четыре койки, одна сестра и одна акушерка. И врач один – молоденький и неопытный, совсем пацаненок. Раньше Кругоборов был, Иван Иванович. Хороший был врач. Два года как помер… А без него беда… Он все умел: и аппендицит, и роды, и зубы рвал. И ноги поломанные лечил, и язвы. Здесь у многих раны гниют, общая беда… А этот молоденький, что о нем говорить… Всего боится, только и мечтает – удрать отсюда побыстрее. По-хорошему, Леню бы в город перевезти. Машину нанять, договориться. Да непросто это.

– Мы можем помочь, – осторожно сказала Лиза, – и с машиной, и с врачами. Мы умеем, не сомневайтесь. Москвичи – народ нахальный.

Мария вздохнула и ничего не ответила.

Лиза домыла посуду, вытерла стол, подмела пол и пошла в комнату.

Дымчик по-прежнему спал. Лиза взяла с полки книгу, любимого Конан Дойля, и осторожно легла с краю.

Но через несколько минут книга упала на пол. Лиза крепко спала.

8

Проснулись они одновременно, вздрогнув от стука входной двери.

Вернулась Мария.

Лиза встала с дивана и легонько пнула Дымчика.

– Вставай.

Пока умывались, Мария накрывала на стол. Из кухни запахло лавровым листом: варились пельмени.

Как было вкусно! Они постанывали от удовольствия. Такие пельмени не получались даже у Полечки. Под пельмешки выпили и настойки – крепкой, но приятной, пахнувшей незнакомыми травами.

– Как там Полечка? – поинтересовалась Мария.

И Лиза наперебой с Дымчиком стали рассказывать о переменах в Полечкиной жизни.

Мария ахала и качала головой:

– Бывает же! И мужчина солидный, и квартира шикарная! Дай бог ей, хорошая она женщина. Беззлобная. Хитровата, но это жизнь научила. Дай бог.

После ужина разморило. Было видно, что и Мария устала.

Стали укладываться.

Мария на своем диване, Лизе разобрали узкое кресло-кровать, а осоловевшего от настойки Дымчика уложили на скрипучую старую раскладушку, которая еле встала в маленьком коридорчике.

Лиза думала, что моментально уснет: не день, а сплошная нервотрепка. Но не спалось. На расстоянии вытянутой руки спала чужая, незнакомая женщина, и у Лизы никак не получалось осознать: эта женщина и есть ее мать.

– Что у тебя с ним? – вдруг спросила Мария.

От неожиданности Лиза вздрогнула.

– Дружба, – ответила Лиза и отвернулась, давая понять, что подробностей не будет.

– Дружба, – повторила Мария и тихо вздохнула. – Вот и дружи. Но не влюбляйся. Вижу, что он тебе нравится.

Лиза фыркнула, но ничего не ответила.

– Не для тебя он,– продолжила Мария,– не твой человек. Видно, что избалованный и капризный. С таким нельзя вдолгую, как здесь говорят. Не получится, не твой человек. Такие, как он, в первую очередь о себе.

Резко развернувшись, Лиза привстала.

– А у тебя?– зло спросила она.– У тебя получилось? Ну вдолгую? Семья получилась? Счастье? Ты прожила со своим человеком? Правда, без дочки, без Москвы, без своей комнаты! Без театров, нарядов, горячей воды! Без всего того, к чему привыкла. А говорили, что ты была модницей – каблуки, шляпки, духи! Тебе, говоришь, с работой повезло? Еще бы – такую должность отхватила! Санитарка в больнице! Да уж, могу представить! Кал, моча, кровь, грязное белье… И правда – повезло! И с местом жительства повезло, роскошь, а не жилье! Кухня за занавеской! Что там комната на Кировской? Нам и здесь хорошо!

Лиза никак не могла остановиться.

– Наверное, и с соседями повезло! Кто у тебя был в соседях? Так, мелочь, ерунда. Профессор Гальдеев с женой этажом выше, художник Васильев напротив, врач Татьяна Михайловна прямо под нами. Или они тебя не устраивали? А здесь с кем соседствуете? Как ты там говорила, у кого раскладушку одолжили? У соседки Зинаиды? А за что Зинаида сидела, по какой, извините, статье? Познакомишь? Наверняка ведь приличная женщина! Познакомите, Мария Александровна?

Мария молчала.

– Я не помню тебя, – хрипло сказала Лиза, – совсем не помню, маленькая была. Только платья помню в шкафу – твои, наверное, чьи еще, мам-Нина таких не носила. Легкое такое, наверное, крепдешин, в мелкий сиреневый цветочек. И синее с белым воротничком. И туфли помню – кремовые, на каблуках. Помаду однажды нашла и потихоньку намазалась… Знаешь, что я делала? Да нет, откуда! Откуда тебе это знать! Я, – Лиза всхлипнула, – платья твои нюхала, долго запах духов не выветривался… А потом меня застукала мам-Нина. Разоралась и все убрала. Продала, отдала, выкинула, не знаю. Только все платья исчезли. Вместе с туфлями. А помаду твою я успела спрятать, чтоб тетка не нашла. И она не нашла. И еще пустой флакончик от духов «Сирень». Флакончик еще долго пах, а потом выветрился. Ты выветрилась, и он… Но если мимо шла женщина, пахнувшая твоими духами… Я шла за ней, как за дудочкой крысолова. Ты представь: идет маленькая дурочка как завороженная… Как тебе картинка, нравится?

Лиза замолчала.

– Кое-что я потом все же вспомнила. Не четко так, смазанно… обрывки, отрывки, клочки… Лицо твое так и не вспомнила, только облик, и то как в тумане… И еще запах. А лицо нет. Тетка все твои фотографии выкинула, чтоб я не дай бог… Оберегала меня. Как могла и как считала нужным. У нее своя правда была.

– У всех своя правда, – сказала Мария.

– Лица не помнила, – повторила Лиза, – но откуда-то знала, что у меня очень красивая мама…

На слове «мама» Лиза осеклась…

А Мария молчала. Ни на один вопрос, ни на одну Лизину реплику она не ответила. Да и что тут ответишь?

– Почему ты за мной не приехала? Почему не забрала? – крикнула Лиза.

– Сюда? – удивилась Мария. – Тебе было бы тут хорошо?

– Мне с тобой было бы хорошо, – ответила Лиза.

И с усмешкой добавила:

– А тебе – без меня.