«И я в этом виноват?» – спросил себя Острый бивень, глядя на кровавую бойню, которую устроил Северный ветер и его племя.

«Ну уж нет», – подумал вождь «Лунных пчёл», ведь он видел, с какой жестокостью убивали Снежные ходоки его соплеменников.

Нет, им явно это нравилось, и Иной был уверен, что даже выполни он всё, что потребовал этот друид, всё закончилось бы точно так же.

Острый бивень горько усмехнулся.

Он знал, что не выживет, поэтому ничего не остановило его, чтобы совершить самоубийственный шаг.

Вождь «Лунных пчёл» никогда не был сильным одарённым, а его племя было немногочисленным. В основном всё, чем могли похвастаться его соплеменники, – это умением обращаться с Лунокрылами – пчёлами, которые в Землях Великой Матери претерпели некоторые изменения.

Они не только были раза в три крупнее своих обычных собратьев, но и поменяли цвет, сменив тёплое золотое солнце на холод серебра луны.

Помимо цвета и размера Лунокрылы, также имели две пары крыльев, а их яд, выделяемый жалом, мог свалить с ног даже крупных животных, таких как, например, моджо – излюбленные ездовые животные племени Хозяев степей.

И разумеется, все они были магическими созданиями и производили мёд, наполненной маной.

Пожалуй, это всё, чем было известно племя «Лунных пчёл». Этот мёд соплеменники Острого бивня обменивали у других племён на разные товары, за счёт чего и поддерживали своё существование, ведь земли их были бедны на другие ресурсы.

Вся история племени промелькнула перед глазами шамана, прежде чем он использовал заклинание.

– Ах ты… – выругаться друид не успел.

Костяные пики, которые ударили прямо из земли, заставили его отпрыгнуть в сторону, но несмотря на то, что друид среагировал практически моментально, некоторые из них всё равно вонзились в его плоть.

– Ты-ы-ы-ы-ы! – прорычал он, и его кости затрещали. Тело Северного ветра быстро изменялось, набирая массу.

Выгнувшись дугой, его кожа начала рваться на лоскуты, а из многочисленных разрывов сразу появлялась белая, словно только что выпавший первый снег, густая шерсть.

– АР-Р-Р! – взревел друид, когда его челюсть с хрустом потянулась, и в сиянии луны показались длинные клыки и когти на руках и ногах.

Тело Иного полностью изменилось, и теперь он стал похож больше на животное, нежели на коренного жителя Земель Великой Матери, которые хоть и отдалённо, но имели сходство с человеком.

Оборотень посмотрел на Острого бивня, и на его звериной морде появился оскал.

В следующее мгновение он прыгнул на вождя Лунных пчёл, и даже то, что тот покрыл своё тело костяной бронёй, не спасло его от когтей Северного ветра, которые едва заметно светились холодным голубым светом.

– Кха-кха! – Изо рта Иного потекла кровь.

Он посмотрел вниз и увидел, что его брюхо полностью распорото, но при этом удар не был смертельным.

И сделано это было явно нарочно.

Острый бивень поднял глаза и увидел, что друид качает головой. Вождь «Лунных пчёл» знал, что в таком состоянии Северный ветер говорить не может, но и без слов всё было понятно.

Друид, прежде чем убить его, явно собирался поиграть со своей жертвой, как это делали все Снежные ходоки.

Как это делал и сам их вождь.

– Кха… Ты… не… кха… сможе… шь, – произнёс он и, прислонив руку к шее, собирался выпустить из неё шип, вот только его противник оказался сильнее.

Острый бивень только собирался использовать заклинание, когда его предплечье отделилось от руки и, не успев превратиться в костяной шип, упало на землю.

Из раны сразу же фонтаном хлынула кровь, и только теперь в его глазах появился ужас от осознания того, что сейчас будет происходить.

Вождь «Лунных пчёл» успел воздать последнюю молитву своему Богу, прежде чем всё его дальнейшее и недолгое существование наполнилось одной лишь болью и страданиями.

* * *

«Навевает воспоминания», – подумал я, глядя на болота, на которых мне уже приходилось бывать ранее.

Стоило нашим ногам ступить с твёрдой земли в мягкую и сочную болотную жижу, как все, включая меня, сразу же ощутили сильный аромат гнили и тлена.

Казалось, протухшая вода выдыхает саму смерть, будто бы дыша ей.

Я втянул ноздрями воздух, который казался густым, словно желе, и имел насыщенный кисловатый запах разложения, смешанного с плесенью.

Каждый вдох этого воздуха слегка обжигал лёгкие, оставляя на языке неприятное послевкусие гнили и медленного угасания всего живого, что попало сюда.

Стоило нашему отряду пройти дальше, как поверхность болота стала настолько чёрной, что создавалось такое впечатление, будто бы мы идём по выжженной земле, только мягкой, маслянистой и с пузырьками газов, которые отчаянно пытались вырваться наружу.

Сама жижа была мутной, что, впрочем, не мешало большому количеству различной живности, вроде пиявок и прочих паразитов, лишённых глаз и приспособившихся к болоту, существовать здесь, отравляя жизнь всем, кто попал на болота Детей Угла.

И последним штрихом этой невероятной красоты картины были кривые и полусгнившие деревья, которые то тут, то там торчали из поверхности болотной жижи, будучи облепленные грибами-паразитами, высасывающими из них последнюю жизнь.

«Хорошо, что с нами есть Де'Аламик», – подумал я, наблюдая за всем вокруг с помощью магического зрения, чтобы на нас не напали какие-нибудь опасные магические существа или растения, которых, судя по тому, что сказала мне перед этим первая жена, было здесь пруд пруди.

А всё дело в том, что благодаря магии Анри обработал платки. Все члены нашего отряда могли спокойно здесь дышать и не бояться заразиться чем-нибудь. А чем заразиться тут было…

При этом Принявшая разложение пообещала мне, что путешествие через болота пройдёт спокойно и без форс-мажоров и что единственное, о чём стоит беспокоиться остальным, – это как раз испарения этого болота, которые не страшны самой шаманке и её названной младшей сестре, а также мне и Франсуа, который тоже мог обойтись без магии Пересмешника.

При этом я частенько поглядывал на него магическим зрением и не раз замечал, что в его лёгких появлялись частички магического яда, которые в скором времени подавлялись магией Карателя, что говорило о том, что наши дары очень схожи по принципу действия.

Просто я, видимо, развивал дар гораздо больше, чем это делал Франсуа.

Хотя, с другой стороны, он мог пользоваться заклинаниями, а я – нет.

– Нужен привал, – сказал я Принявшей разложение, когда увидел небольшой островок впереди.

Несмотря на то, что я спокойно мог продолжать идти дальше, было видно, что мои друзья сильно измотаны, хоть и были хорошо развиты физически.

А больше всех страдал Пересмешник, которому требовалось поддерживать заклинания на остальных членах отряда.

Услышав мои слова, Принявшая разложение недовольно цокнула языком, но противиться моему решению не стала.

– Хорошо, – ответила она, и я ощутил в её тоне раздражение. – Но нам точно нужно оказаться в селении до того, как совсем стемнеет, – добавила она и посмотрела на небо.

– Могут возникнуть проблемы? – прямо спросил я.

– Ещё какие, – кивнула Принявшая разложение. – Ты даже не представляешь, что может водиться на этих болотах, – покачала головой она.

– А как же вы тогда выживаете здесь? – задал я логичный вопрос.

– Благодаря магии отца и защитным оберегам, – ответила она. – Без этого нашего селения давно бы не было.

– Тогда сделаем привал небольшим, – ответил я, и она кивнула.

Я же остановился и повернулся к друзьям, которые шли за мной.

– Устроим небольшой привал, чтобы перевести дыхание, – произнёс я, чтобы все услышали, и сразу же увидел облегчение на их лицах.

Причём, судя по всему, усталость их была вовсе не физической, а скорее моральной.

Ну и ментальной, разумеется, ведь от меня не скрылся тот факт, что Жумельяк, как и Де'Жориньи, использовал свои магические защиты, видимо, для того, чтобы противостоять паразитам, коих тут было навалом.

Мне же было гораздо проще. Мой магический доспех, который я создавал вокруг тела, прекрасно защищал меня от всего, кроме сырости, так как создавался он вокруг тела, а не одежды, которая, собственно, и намокала.

При этом магической энергии я на это практически не тратил, в отличие от моих друзей, заклинания которых пожирали изрядное количество маны.

В любом случае эффективность моей магической защиты была налицо. Вопрос только в том, мог ли я научить ей своих друзей.

Не сейчас, конечно, а в будущем.

Вскоре мы были уже на острове.

– У кого-нибудь остались эти греющие кристаллы? – спросил Де'Жориньи. – Костёр тут разжигать нечем, – добавил он и был прав.

Никакой ценности деревья, которые были вокруг, не представляли.

– У меня есть парочка, – ответил Жумельяк.

– У меня тоже вроде один остался, – произнёс Пересмешник. – Знал же, что нужно было их брать больше, – недовольно буркнул он, и в его ладони появился небольшой кристалл, который он кинул здоровяку. – Активируй только сам, а то я что-то немного устал, – добавил он, снимая с ног сапоги и выливая из них болотную жижу.

Жуль ловко поймал магический предмет, затем я ощутил слабый магический импульс, исходящий от него, а буквально в следующий момент воздух вокруг стал немного суше и теплее.

– Во, другое дело! – довольным голосом пробасил Де'Жориньи и тоже начал снимать с себя сапоги – явно для того, чтобы их просушить.

На самом деле с активированным кристаллом и правда стало гораздо комфортнее. Будучи напитанным огненной маной, этот магический предмет излучал жар и часто использовался в походах вместо костра. Особенно если нужно было скрыть своё присутствие, так как огонь было видно в темноте, а дым от костра позволил бы определить местоположение ещё и днём.

Хотя был у этих штук и заметный минус – еду на кристалле приготовить невозможно. А вот для того, чтобы согреться или просушить одежду, эти кристаллы подходили идеально.

– Могу я сесть рядом? – спросила Де'Жориньи Венера, которая, несмотря на то, что путешествовала в импровизированных носилках, закреплённых на спине у Багровой росы, выглядела хуже всех. И это было неудивительно, учитывая, что в подобных суровых условиях ей приходилось бывать в первый раз.

– Да, – спокойно ответил здоровяк и подвинулся, уступая младшей Сервантес немного места.

А ведь она специально не села рядом с Де'Аламиком, который был ближе к кристаллу, а значит, и тепла возле него было больше. И тому была причина.

Пересмешник люто ненавидел всех иллерийцев, и я был уверен, что Венера уже не раз могла это прочувствовать. Причём на собственной шкуре. Тот же Де'Жориньи, который тоже большую часть своей жизни воевал против её государства, был куда как более толерантен. Как, собственно, и Жумельяк, что было ещё удивительнее, учитывая, кем в Галларии был его отец.

– Спасибо, – робко произнесла Венера и села на самый краешек предоставленного ей пространства, после чего протянула замёрзшие руки к кристаллу.

Пересмешник нахмурился, но, поймав на себе мой взгляд, просто что-то буркнул себе под нос и промолчал.

Ладно, ничего. Скоро я обменяю Венеру на необходимые мне ресурсы – и можно будет раз и навсегда закрыть этот вопрос.

Вот только сначала нужно выиграть войну против самого сильного друида и его племени…

– Господин. – Ко мне подошёл Фредерик, который выглядел весьма обеспокоенным.

– Что случилось? – спросил я дворецкого, и тот поставил возле моих ног ведро.

Я заглянул внутрь и увидел внутри огромную пиявку размером с кошку, угольно-чёрное тело которой блестело в ведре.