– Родственники Джовановича могут пройти в кабинет Нодара Вахтанговича!

Ника немного замешкалась, вставая с мягкого дивана. Самозванец подал ей руку, помог подняться. Александра Лесницкая со своей спутницей опередила их, протиснулась в кабинет и даже попыталась закрыть дверь перед носом Ники, но ее спутник удержал дверь сильной рукой. Всё же от него есть какая-никакая польза.

Приглашенные вошли в кабинет.

За массивным столом восседал полный мужчина с холеным лицом, густыми седыми волосами и темными бровями, похожими на две жирные пиявки.

– Присаживайтесь! – проговорил он бархатным голосом с заметным грузинским акцентом.

Все расселись на стульях.

Нотариус окинул их внимательным взглядом и официально произнес:

– Я пригласил вас, чтобы ознакомить с завещанием Дмитрия Васильевича Джовановича…

– Наконец-то! Сколько уже можно ждать! – процедила Александра Лесницкая и покосилась на Нику со спутником. – Не понимаю только, зачем здесь посторонние.

– Здесь нет посторонних! – отрезал нотариус.

Он неторопливо достал из ящика стола большой конверт, украшенный печатями, неторопливо вскрыл его, достал из конверта лист гербовой бумаги, положил перед собой на стол, хотел приступить к чтению, но спохватился, достал из другого ящика черепаховый очечник, вынул из него очки в позолоченной оправе, водрузил на нос и снова оглядел присутствующих, словно заново с ними знакомясь.

– Читай уже! – прошипела Лесницкая.

Нотариус строго и неодобрительно взглянул на нее и наконец начал оглашать зпвещание:

– «Я, Дмитрий Васильевич Джованович, такого-то года рождения, родившийся там-то, находясь в здравом уме и твердой памяти, в присутствии государственного нотариуса Н.В. Джапаридзе, излагаю свою последнюю и окончательную волю. Свое тело я распоряжаюсь кремировать, а прах развеять над Невой с Дворцового моста…»

– Выпендрился дядюшка! – хихикнула Александра. – В своем репертуаре! Переходите уже к самому интересному!

Нотариус окоротил ее холодным взглядом и продолжил:

– «Двести тысяч долларов, находящиеся на бессрочном депозите в ЗАО “Гамма-банк”, я завещаю Онкологической клинике имени профессора Скворцова…»

– Вот еще! – охнула Лесницкая. – Разбрасывается деньгами!

Наперсница вцепилась в плечо Александры и что-то зашептала ей на ухо. Нотариус взглянул на них строго и предупредил:

– Прошу не перебивать. «Триста тысяч долларов, находящиеся на другом депозите в том же банке, я завещаю школе для одаренных детей “Ипокрена”…»

– Этак он всё раздаст! – разнервничалась Александра.

На этот раз нотариус сделал вид, что не услышал ее.

– «Сто тысяч долларов, находящиеся на депозите в банке “Авиапром”, я завещаю своей племяннице Александре Романовне Лесницкой…»

– Что?! – подскочила на стуле Александра, скривившись. – Всего сто тысяч? Меньше, чем этим одарённым маленьким мерзавцам?

Ника посмотрела на племянницу своего отца удивлённо: совсем, что ли, девушка не умеет себя контролировать? Одурела от жадности? На нее саму эти тысячи долларов как-то впечатления не произвели – ну, тыщи и тыщи…

На этот раз нотариус не удержался, он сурово взглянул на Лесницкую и резко попросил:

– Александра Романовна, имейте уважение к последней воле своего дяди! Позвольте мне дочитать!

– Да что тут дочитывать? Всё и так ясно!

Нотариус повысил голос и продолжил:

– «…Своей племяннице Александре Романовне Лесницкой, по достижении ею сорока лет…»

– Что?! – взвизгнула Александра. И даже подскочила на стуле.

– Сорока лет! – мстительно повторил нотариус. – «Остальное мое движимое и недвижимое имущество я завещаю своей дочери Веронике Дмитриевне Соловьёвой…»

– А-а! – снова вскинулась Александра. – Какой еще дочери? У него нет и не было детей! И родственников, кроме меня, не было! Мне ли не знать! – Тут она взглянула на Нику, словно первый раз увидела, и лицо дамочки перекосилось от ненависти. – Это ты? Ты, дрянь подзаборная? Откуда ты выползла? Из какой помойки? Ты мошенница! Аферистка! Я тебя выведу на чистую воду! Я добьюсь генетической экспертизы!..

– Александра Романовна, пожалуйста, держите себя в руках! – перебил ее нотариус. – Попрошу лиц, упомянутых в завещании, поставить свои подписи вот на этом документе, подтвердив тем самым, что вы ознакомлены…

– Ничего не буду подписывать! – взвизгнула Александра.

– Разумеется, это ваше право! Только позвольте вам напомнить, что в этом случае вы не сможете получить причитающуюся вам долю наследства…

– Это до сорока лет ждать? – перешла на ультразвук Лесницкая.

– Ну, недолго же… – Голос у нотариуса был теперь не такой вальяжный, он наклонил голову, и Ника заметила, как блеснули его глаза, очевидно, мерзкая баба ему здорово надоела.

И точно! Вблизи Ника рассмотрела, что племянница только молодится, а на самом деле ждать до сорока и правда недолго, года два-три, никак не больше.

Александра скрипнула зубами, однако подошла к столу и поставила свою закорючку, едва не разорвав бумагу. Потом она повернулась к Нике. Лицо ее перекосилось от ненависти, глаза вспыхнули темным огнем.

– Счастлива? – прошипела она. – Довольна? Рада? Получила свое? Да не свое – чужое! Мое! – И Александра бросилась на Нику, размахивая кулаками.

Но тут ее спутница проявила неожиданную ловкость и силу. Она обхватила Лесницкую вокруг туловища и потащила к дверям, вполголоса увещевая:

– Саша, Сашенька, не надо! Успокойся! Так ты ничего не добьешься, кроме неприятностей!

– Ненавижу! – простонала Александра, вяло отбиваясь, но спутница умудрилась вывести ее из кабинета.

Дверь за женщинами закрылась.

Тут самозванец, который до этого помалкивал, вздохнул с облегчением, оживился и обратился к нотариусу:

– А можем мы ознакомиться с перечнем движимого и недвижимого имущества, которое унаследовала моя жена?

– Разумеется, это ее неотъемлемое право. – Нотариус повернулся к Нике: – Вероника Дмитриевна, вы также желаете ознакомиться с этим перечнем?

Ника кивнула:

– Да.

Нотариус придвинул к себе другой лист и начал читать:

– Покойному на правах исключительной собственности принадлежал земельный участок площадью ноль целых три десятых гектара с загородным домом в посёлке Мухино на Карельском перешейке, еще один участок площадью ноль целых пять десятых гектара на берегу Лебяжьего озера, квартира площадью триста квадратных метров на Таврической улице, гаражная секция, два автомобиля, счёт в банке «Траст», депозитная ячейка в том же банке…

Он продолжал перечислять еще долго, Ника его почти не слушала. Всё это казалось ей нереальным, фантастическим и не имеющим к ней никакого отношения. До сих пор ее не оставляла только одна мысль – кто такой этот мужчина рядом с ней, почему он пытается уверить ее, что он – ее муж? Но теперь она сомневалась даже в том, что она – это она, та Ника Соловьёва, которая до недавнего времени жила в провинциальном городе и не имела никакого отношения ко всем этим загородным домам, роскошным квартирам и банковским счетам… Она украдкой взглянула на своего спутника.

Тот внимательно слушал нотариуса. Лицо его было сосредоточенно и напряженно, но в то же время он производил странное впечатление. От волнения самозванец перестал контролировать себя, и вместо озабоченности и беспокойства, какие Ника до сих пор видела на его лице, проступили жесткость и холодный, трезвый расчет. И еще… Еще она поняла, что он, мягко говоря, не слишком умен. По лицу человека очень многое можно понять, особенно, когда он себя не контролирует.

Ника вздрогнула, незнакомец испугал ее. Мужчина, видимо, что-то почувствовал, покосился на Нику, и выражение его лица мгновенно переменилось, как будто его стерли тряпкой. Он снова изображал заботу и беспокойство. Фальшивые, конечно, как теперь твердо знала Ника.

– Ты в порядке, малыш? – наклонился он к Нике. – Я понимаю, это всё так неожиданно… Наследство свалилось на тебя… на нас, как снег на голову… Но это же хорошо, правда?

– Наверное… – тихо ответила Ника.

– Печально, что твой отец умер, – спохватился мужчина. – Но ты ведь его совсем не знала…

И тон, и голос, и слова его были лживы. Впрочем, насчет отца всё правда.

Ника вспомнила, как умирала мама. Если бы были деньги, то, возможно, ее бы спасли. Или, во всяком случае, с деньгами в платной клинике отнеслись бы более внимательно, хоть хамства больничного не было бы… Впрочем, история, да и жизнь вообще, как известно, не имеет сослагательного наклонения.

А этот человек, Дмитрий Джованович, которого она за отца-то считать вовсе не хотела, каким он был? Отчего он никогда не интересовался своим ребенком? Что такого сделала ему мама, что он бросил ее с малышкой и никогда не вспоминал о них? Мама была чудесным человеком, не могла она его так обидеть. Значит, он мерзавец. Думал, наверное, что дочка будет ему благодарна за наследство. А скорее всего, поняла Ника, ни о чем таком он не думал. Просто больше некому было ему богатство свое оставить, слишком много накопил, вот он и вспомнил, что где-то дочка у него есть. Не оставлять же всё этой племяннице жуткой. Лесницкая, кстати, явно неадекватна, не зря при ней тётка в меховом жакете, молью нажёванном. Приглядывает за ней, чтобы совсем с катушек не слетела.

Нет, она не станет отказываться от наследства. В конце концов, всё законно, она не обирает маленьких детей и престарелых родственников. А этой швабре Александре и ста тысяч хватит. Да, пожалуй, ей и того слишком много. Но всё же – неужели она, обычная девчонка из глубинки, стала наследницей огромного состояния? Нет, просто не верится. Так только в кино бывает.

Ника вышла на крыльцо нотариальной конторы, глубоко вздохнула холодный воздух. Самозванец заботливо взял ее под руку и довел до машины.

В машине Ника так глубоко задумалась, что не заметила, как чужак, ее фальшивый муж, по-свойски положил руку ей на колено.

– Ну, теперь заживем мы с тобой, маленькая, как короли! – хохотнул он.

– На дорогу смотри, – холодно отрезала она и спихнула его руку. Отвернулась и не заметила, что он ожег ее злым взглядом.

В квартире, чтобы не разговаривать со «свекровью», Ника поскорее проскочила в ванную. Она хотела проверить, нет ли в телефоне сообщений от Татьяны Самохиной. Потому что вопрос с фальшивым мужем оставался открытым. Тем более теперь, когда она стала богатой наследницей.

А что, если?.. Ника застыла на месте. А что, если весь этот маскарад был задуман для того, чтобы захапать ее наследство? Тогда эти люди должны были знать, что ее отец умер больше трех месяцев назад. А вдруг они… убили Серёжу? Устранили! Господи, ну конечно! Он был бы с ней рядом, он бы берег ее и защитил… Что делать?

Ника почувствовала, как накатывает горячая паника. Сердце заколотилось, как сумасшедшее. Захотелось упасть на щербатый кафельный пол и завыть. А потом биться головой о стенку.

Усилием воли Ника заставила взять себя в руки. Она вспомнила советы доктора: «Не стоит сразу поддаваться панике. Надо постоять, медленно подышать, унять сердцебиение и начать рассуждать здраво – что же меня так сильно напугало?» Ника закрыла глаза и несколько раз глубоко вздохнула. Постепенно ей стало лучше и дрожь унялась. «Не стоит раньше времени сходить с ума, – решила она. – Теперь я уже не та растерянная тетёха, что приехала три дня назад. Теперь я – богатая женщина, имею солидный капитал, и хоть и гласит пословица, что не в деньгах счастье, однако они всё же значительно облегчают жизнь. В конце концов я от этого типа избавлюсь. В крайнем случае найму адвоката и разведусь. Только сначала обязательно узнаю, что же они сделали с Серёжей».

Она поплескала в лицо холодной водой. Помогло, паника отступила.

Ника пустила воду сильнее и взяла телефон, чтобы позвонить Таньке. Что та о себе думает? Раз в жизни о чем-то попросила… Подруга называется…