Светлана Скиба: Агнец

© Скиба С., 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Горный Алтай – одно из красивейших мест в мире, но описанные в этой книге поселок Чулык, его окрестности и проживающие там люди не имеют ничего общего с реальностью. Все перечисленное лишь плод авторской фантазии.

Я раньше не задумывалась о смерти по-настоящему. Никогда не ощущала ее присутствие, не верила в фатальность судьбы, а уж тем более в жизнь после смерти. Она коснулась меня так внезапно, что я успела едва вздрогнуть, как агнец, отданный на заклание богам. Мое сердце разверзлось и уже никогда не стало прежним.

           О Марууш, смотрящая на меня сверху,
           Сделай так, чтобы я завтра мог увидеть тетерева,
           Когда тетерев сидит на яйцах.
           Чтобы я мог взбить желток
           Кисточками из волос манула,
           Которые прикреплены к маленькой палочке,
           На которой хвост манула.
           О моя рука, вот эта,
           Я застрелю марала моей рукой
           При помощи стрелы.
           Я ложусь,
           Я хочу пораньше убить марала
           Завтра.
           О Марууш, лежащая здесь,
           Позволь мне убить марала
           Завтра,
           Чтобы я смог съесть марала.
           Я выкопаю дары земли
           Завтра,
           Позволь мне съесть их.
           О Марууш, проходящая здесь,
           Я отдаю тебе свое сердце,
           Ты отдай мне свое.
           О Марууш, живущая здесь,
           Я мог бы увидеть лося завтра.
           Позволь мне убить его,
           Позволь мне наесться вдосталь,
           Чтобы я мог лечь и спать ночью.
           О Марууш, выходи, дай нам воду.
           О Марууш, пошли нам грозу с ливнем.
           О Марууш, стряхни нам сверху ее.
           О Марууш! О Марууш!
           Разве мы не твои дети?
           Разве ты не видишь, что мы голодны?
           Дай нам пищу!
           И она дает нам полными пригоршнями.

1

Рокот двигателей самолета успокаивает, я никогда не боялась летать. Я смотрю в иллюминатор, напоминающий глаз длинного чудаковатого животного. Самолет бороздит пуховые сгустки облаков, такие плотные и необъятные, что кажется, это навсегда. Рядом со мной сидит молодая женщина и постоянно поглядывает на выход, будто собирается в любую секунду покинуть самолет. Она нервными, дергаными движениями приглаживает короткие, торчащие ежиком волосы мальчугану лет восьми. Скорее всего, своему сыну. В отличие от мамаши ребенок спокоен, он полностью растворился в игре на планшете. Я кидаю взгляд на экран айпада и невольно задерживаюсь в виртуальной жизни улыбчивого квадратного человечка, который с энтузиазмом строит дом и разбивает сад с плодовыми деревьями. Затем, как и положено улыбчивым квадратным человечкам, он обзаводится семьей и даже прямоугольной собакой с виляющим хвостом.

Хм… ну пусть попробует. Я тоже пробовала, но у меня ничего не вышло.

Вырвавшийся из динамиков голос командира воздушного судна объявил, что мы находимся на высоте десять тысяч метров, за бортом температура минус пятьдесят пять градусов по Цельсию и нужно пристегнуться ремнями безопасности, потому что мы входим в зону турбулентности.

Я послушно щелкаю замком на ремне и делаю глубокий вдох. Боинг начинает трясти: вверх-вниз, вверх-вниз, как щепку в бурлящем потоке воды. Дрожащими руками соседка достала бумажный пакет, по ее лбу стекают капельки пота. Мальчик оторвался от игры и вцепился руками в подлокотники кресла, женщина судорожно задышала в шелестящий пакет, где-то в хвосте самолета заплакал младенец, а я закрыла глаза и представила себя в парке, на американских горках.

На самом деле я никогда в жизни не каталась на американских горках, но почему-то представляла себе их именно такими. Вверх-вниз, вверх-вниз.

Когда я была маленькой, как сидящий рядом мальчуган, мой дедушка водил меня по выходным в парк аттракционов. Это было истинным счастьем. С тех пор прошло много лет, дедушки уже двенадцать лет нет в живых, а я до сих пор помню тот ветер в ушах и дикий восторг от того, как огромное существо под названием Ромашка несет тебя на дикой скорости в своей утробе. Тогда я была самым счастливым ребенком в мире. Потом я повзрослела, дедушки не стало, а аттракционы перестали излучать волшебство, они превратились в примитивные устройства, совершающие однообразные движения от нажатия кнопки. Ничего удивительного. В жизни вообще нет места чудесам, в этом я абсолютно уверена. Убедиться в этом мне помог мой муж, точнее бывший. До сих пор не привыкну, что я с ним развелась.

«Быть разведенной – это неприлично, – так считает моя мать, – каждая порядочная женщина должна иметь семью». Даже замаскировав очередной синяк на лице, поставленный моим отцом, она не отступала от своих убеждений. «В нашей семье не разводятся», – твердила мать как мантру. Новость о моем разводе привела ее в ужас, граничащий с неистовством. Если бы я заявила, что убила человека, это бы произвело куда меньший эффект. Так или иначе, развод стал некоей точкой отсчета моей новой жизни.

Я открываю глаза, за иллюминатором сизые облака посветлели, стали почти белоснежными, словно свадебное платье. Мое свадебное платье. «Замужество» сейчас для меня звучит как архаизм, я больше не хочу ввязываться в такую кабалу. Тогда казалось, что это любовь, но сейчас я понимаю – любви не существует. Все эти чувства с замиранием сердца при виде любимого можно объяснить по-научному: всплеск гормонов, животный инстинкт, похоть, в конце концов.

Все началось через год-полтора после свадьбы, хотя, возможно, звоночки были и раньше, только я их не замечала или предпочитала не замечать. Тогда мой муж, как Паук, начал незримо плести свою паутину вокруг глупой Мошки, перепутавшей паучьи фестоны с мягкой периной. Глупая Мошка и не заметила, как Паук начал высасывать из нее кровь, силу, веру в себя. Когда была нужна поддержка, она получала лишь подножку, восемь подножек, но почему-то не замечала и их. Потом Паук убедил глупую Мошку, что она разучилась ходить, раз она так часто спотыкается, и только он способен дать ей опору. Мошка считала так же, и паутина становилась крепче. Как же она не замечала очевидного? Когда меня повысили на работе с обычного менеджера до начальника отдела продаж, что сказал «любящий и заботливый супруг»? Ничего. Паук лишь посильнее затянул липкий кокон, удивленный и уязвленный тем, что Мошка еще на что-то способна. А значит, в глубине ее души еще есть силы, чтобы расправить крылья. Наступил момент, и глупая Мошка расправила их, потрепанные, жалкие, но еще способные вырваться из сдерживающих пут.

Младенец продолжал неистово кричать, хотя самолет уже перестало трясти. От этого душераздирающего звука с запредельными децибелами разболелась голова.

«Когда же он заткнется?» – воззвала я к небесам и тут же поймала себя на мысли, что я плохой человек, раз так отзываюсь о детях. Дети… Еще одна моя боль. Сколько у меня этих незалатанных дыр? Так и есть, я ощущаю себя лоскутным одеялом, в котором между кусочками ткани образовались дыры. Нити, связывающие лоскутки, истрепались, порвались местами, и теперь это одеяло ни на что не годится. Его остается только выкинуть.

«Пустая, – прошипел Паук после второго года супружества, – ты даже зачать ребенка не можешь».

Ядовитые высказывания, брошенные так тихо, шепотом, как бы вскользь, больно ранили и без того тонкую кожу Мошки.

Пустая, пустая, пустая.

Это слово так сильно вгрызлось в мой мозг, что это стало вторым моим именем. Кто ты? А я отвечу: пустая. Да, когда человеку каждый день повторяют, что он кактус, он рано или поздно начнет искать на себе иголки. Газлайтинг – есть такое модное слово в психотерапии – как раз об этом. Меня несколько раз заносило в кабинет психолога, но от одной меня толку мало, так сказала врач. Молодая, ухоженная женщина, обвешанная бусами Шанель, как новогодней гирляндой, посоветовала мне прийти с мужем: по ее словам, только так она сможет выстроить наши отношения. Выстроить… мне это слово тоже не нравится.

Затем эта доктор-психолог расписала мне посещение на полгода вперед и обозначила сумму, приближающуюся к стоимости моей однокомнатной квартиры в Химках. После этого я завязала с психологией. Единственное, что мне пригодилось после посещения ее кабинета, – понимание, что только я сама могу спасти себя, вытянуть себя из болота, в котором застряла. Такая простая и понятная мысль, но она почему-то раньше не задерживалась в моей голове, мне все время хотелось, чтобы кто-то помог мне это сделать. Сначала родители, потом Глеб, так зовут моего «любящего и заботливого мужа». И только после общения с этой женщиной в бусах Шанель меня словно током прошибло и внутри глупой Мошки проснулся кто-то новый. Еще сильный, еще смелый, еще с чувством собственного достоинства, и имя его – Достаточно.

Мне больше не хотелось видеть вечно хмурое, недовольное лицо мужа, слушать от него упреки, находиться с ним в одной комнате, дышать одним воздухом. Достаточно. Целых пять лет я не чувствовала себя, была словно придатком мужа, надстройкой, которую можно выключить, если нет настроения. Почему я не ушла от него раньше? Почему сама себе не позволяла дышать столько лет? Я не могла на это ответить, я была точно парализована, подавлена страхом и волей другого человека.

Воспоминания жгучей лавой всколыхнулись в проснувшемся вулкане души, и непрошеные стыдливые слезы покатились по щекам.

– Все уже хорошо, мы вышли из зоны турбулентности. – Соседка протянула мне бумажную салфетку.

– Да, вышли, – кивнула я, вытерев слезы.

– Я тоже боюсь летать, ужас как боюсь, – покачала головой она, убрав с влажного лба прилипшие светлые волосы. Ее раскрасневшееся мясистое лицо лоснилось, тяжелая грудь вздымалась, вместе с ней взлетали розовые цветы, разбросанные по кофте.

– А вот Марик ничуть не боится. – Женщина кивнула на мальчугана, снова уткнувшегося в планшет. – Но ему только семь, он мало что понимает.

Я внимательно посмотрела на Марика, и он мне показался вполне разумным; его квадратный человечек уже успел обзавестись бизнесом и купить себе Rolls-Royce. Мало кто из несмышленышей покупает Rolls-Royce.

– Я на случай тряски беру вот такие конфеты. Они мятные, попробуйте, сразу станет легче. – Соседка протянула мне горсть леденцов в изумрудной обертке. – Возьмите на всякий случай, нам еще лететь часа три, не меньше.

– А потом еще до Чулыка переться, – недовольным голосом вставил мальчуган.

– Вы тоже в Чулык? – удивилась я.

Блондинка кивнула и широко улыбнулась, будто встретила давнюю знакомую.

– Именно туда. Вы где будете жить? В «Кубае»? А вообще, что я спрашиваю, в Чулыке это единственная турбаза. Я там уже несколько раз останавливалась; кстати, меня зовут Яна.

– Инга, – представилась я, натянув вежливую улыбку.

– Вы летите одна или…

– Одна, – резко ответила я. Вот не люблю я подобных вопросов, вообще не люблю, когда лезут под кожу.

– Вы знаете, – продолжала моя соседка заговорщицким тоном, будто рассказывает мне великую тайну, – поговаривают, поселок Чулык магический, в нем творятся настоящие чудеса. Одинокие люди находят свою любовь, сбываются самые заветные мечты…

– Не верю в эту чушь. – Я демонстративно отвернулась к иллюминатору, дав понять прилипчивой соседке, что не жажду поддерживать с ней беседу и уж тем более слушать ее подбадривающие советы.