Нет, вообще-то Майкл очень чуткий. Правда-правда, я знаю кучу девчонок – взять хоть ту же Тину, – которые мне страшно завидуют: еще бы, не всякой достается такой красавчик, да чтоб еще и внимание уделял и вообще! Между прочим, Майкл ВСЕГДА садится со мной в столовой, каждый божий день, кроме разве что вторника и четверга, когда у них за обедом собрание Компьютерного клуба. Но даже в эти дни он бросает на меня томные взоры с другого конца столовой, где заседает Компьютерный клуб.

Ладно-ладно, может, и не томные, но иногда он улыбается, когда ловит мой взгляд. Я-то пялюсь на него через всю столовую: все пытаюсь понять, на кого он похож больше – на Джоша Хартнетта или на темноволосого Хита Леджера.

И да, Майкл стесняется нежничать на публике – что неудивительно, ведь, куда бы я ни шла, за мной по пятам топает шведский эксперт по крав-мага^[10] ростом шесть футов пять дюймов^[11]. Так что в школе он меня не целует, в коридоре за ручку не держит, не сует руку в задний карман моего комбеза, когда мы идем по улице, и не притирается ко мне у шкафчика, как Джош к Лане…

Но когда мы наедине… наедине когда… вот наедине…

Ладно, ладно, до обжимашек у нас еще дело не дошло. Только один раз, во время весенних каникул, ну, когда мы дом строили. Но, может, это и по случайности вышло: молоток висел у меня на нагрудном кармане комбинезона, и тут он Майклу понадобился, а я не могла передать, потому что держала какой-то гипсокартон, и поэтому он потянулся за молотком сам и его рука этак невзначай коснулась моей груди…

Все равно. Мы абсолютно счастливы вместе. Даже больше чем счастливы. Мы счастливы до безумия.

НО ПОЧЕМУ ТОГДА ОН НЕ ПРИГЛАШАЕТ МЕНЯ НА ВЫПУСКНОЙ?????????????????

О боже. Лилли глянула через мое плечо, что я там строчу, и увидела последнюю фразу. Вот потому что не надо писать большими буквами! Она фыркнула:

– Ой, только не говори, что до сих пор себя изводишь!

Мало того – на этом месте Майкл поднял голову и такой:

– Чем это ты себя изводишь? (!!!!!!!!!!!)

Я уж думала: вот сейчас Лилли ка-ак скажет!!!!!!!!!! Ка-ак рубанет: «Ой, да у Мии уже эмболия^[12] всего чего можно и нельзя, потому что ты не зовешь ее на выпускной».

Но она ответила попросту:

– Миа пишет доклад про метановых ледяных червей.

Майкл сказал:

– Оу, – и отвернулся обратно к своей гитаре.

Разумеется, тут влез Борис.

– А, метановые ледяные черви! Ну да, конечно! В случаях, когда их численность в отложениях газа на морском мелководье высока, это может оказывать существенное влияние на то, как метановые залежи формируются и растворяются в морской воде, а также на то, как мы разрабатываем эти залежи, чтобы добыть газ естественного происхождения, который впоследствии используется в качестве источника энергии.

Нет, конечно, это очень полезные сведения для моего эссе и все такое… Но кроме шуток. Откуда он это знает?

Не понимаю, как Лилли его терпит. Я вот просто не перевариваю.

Среда, 30 апреля, французский

Слава богу, что есть Тина Хаким Баба. Хоть она меня понимает. ДА ЕЩЕ и сочувствует. Она говорит, что всю жизнь мечтала пойти на выпускной с любимым – так же, как Молли Рингуолд из «Милашки в розовом» мечтала пойти на выпускной с Эндрю Маккарти.

Увы, мужчина, которого Тина любит – ну или когда-то любила, – бросил ее ради девицы по имени Жасмин с аквамариновыми брекетами. Но Тина говорит, что научится любить снова, – только должен найтись человек, у которого хватит отваги сломить стену эмоционального отчуждения, которую она возвела вокруг себя после предательства Дэйва Фаруха Эль-Абара. Одно время даже казалось, что таким человеком станет Питер Цу, с которым Тина познакомилась на весенних каникулах, однако чрезмерное увлечение Питера группой Korn^[13] отпугнуло Тину, как отпугнуло бы всякую здравомыслящую женщину.

Тина считает, что Майкл пригласит меня завтра, в день моего рождения. В смысле, на бал. Ох, вот бы ее предсказание сбылось! Это будет лучший подарок в жизни! Ну, естественно, после Толстяка Луи – его мама тоже подарила мне на день рождения.

Только хотелось бы, чтобы он не делал этого… ну, при родне. Ведь Майкл идет с нами в ресторан! Завтра вечером мы ужинаем с бабушкой, папой, мамой и мистером Джанини. О, и Ларс, само собой, тоже будет. А в субботу вечером мама устроит крышесносную вечеринку для меня и всех моих друзей в лофте (конечно, если к тому моменту она еще в состоянии будет самостоятельно передвигаться в свете ее проблем сами-знаете-с-чем).

Об этом мамином сами-знаете-чем я Майклу не рассказывала. Хотя я убеждена, что отношения с любимым человеком должны быть максимально честными и открытыми, но, кроме шуток, есть вещи, о которых ему знать необязательно. Например, что твоя беременная мамаша никак не может сладить с собственным мочевым пузырем.

Майкл – единственный, кого я позвала и на ужин, и на вечеринку. Всех остальных, включая Лилли, – только на вечеринку. Иначе романтики просто ноль – ужинать с мамой, отчимом, родным отцом, бабушкой, телохранителем, бойфрендом и его сестрой. Хоть как-то этот круг надо сузить.

Майкл обещался быть и там, и там – и на ужине, и на вечеринке. По-моему, это очень смело с его стороны – и в очередной раз доказывает, что он лучший парень на свете.

С выпускным бы разобраться, и вообще ништяк!

Тина говорит: возьми дело в свои руки и пригласи сама. Майкла, в смысле. Она теперь твердо верит, что прямота в отношениях только на пользу – а то с Дэйвом она играла-играла во всякие игры, и в итоге он сбежал в объятия аквамариновозубой Жасмин. Но я не решаюсь. Это же ВЫПУСКНОЙ. Это вам не жук чихнул. Я до смерти боюсь все испортить. Тем более что с Майклом нам остается видеться от силы пару месяцев – ведь летом папа потащит меня в Дженовию. Это ужасно несправедливо. «Ты ведь подписала контракт, Миа», – твердит он мне. Папа, в смысле.

Да, подписала, но с тех пор прошел чуть ли не год. Хорошо, пусть семь месяцев. Но разве тогда я могла знать, что буду так безумно, так страстно влюблена? Нет, конечно, я и тогда была безумно и страстно влюблена, но, слушайте, это был совершенно другой персонаж. А настоящий объект моих воздыханий не отвечал мне взаимностью. А если и отвечал (уверяет, что отвечал!!!!!!!!!!), я-то об этом ни сном ни духом, так ведь?

А теперь мой собственный отец хочет, чтобы я целых два месяца провела вдали от человека, которому навсегда отдала свое сердце!

Еще не хватало. Нет и еще раз нет.

Одно дело – провести в Дженовии Рождество. Все-таки это было только тридцать два дня. Но чтобы июль, да еще и август? Целых два месяца без него?

Не бывать этому! Папа считает, что и так пошел на уступки – изначально-то он вообще хотел забрать меня в Дженовию на ВСЕ лето. Но поскольку маме в июне рожать, он разрешил мне остаться в Нью-Йорке до появления малыша – как бы в виде большого одолжения. Ну да, ну да. Спасибо, папочка.

Нетушки, придется ему губу закатать. Если папа думает, что теперь, когда у меня наконец-то завелся взаправдашний кавалер, я соглашусь провести целых два летних месяца вдали от этого самого кавалера, то его ожидает большой сюрприз. Да и вообще, ну что в этой Дженовии делать летом? НИЧЕГОШЕНЬКИ. Страна кишит туристами (да, Нью-Йорк тоже, ну и что – нью-йоркские туристы другие, не такие отвратные, как те, которые прутся в Дженовию). И даже парламентских заседаний не проводится. Ну и что мне там целыми днями делать? Здесь хотя бы вся эта возня с младенцем… Может, мама как-то ускорится и уже разродится? Всей душой надеюсь, что это произойдет раньше июня, потому что, богом клянусь, мы все равно что со снежным человеком живем: мама топает по квартире и рычит на нас. Она вечно в дурном настроении из-за всех этих отеков и из-за того, что ребенок давит ей сами-знаете-на-что (да, иногда мама СЛИШКОМ откровенна).

А как же самое волшебное время в жизни женщины? Ожидание чуда, сотворение нового человека, вот это вот все?

Очень похоже, что мама ни о чем таком слыхом не слыхивала.

Тут ведь еще вот какое дело: это последнее лето Майкла перед колледжем. И пусть колледж, в котором он будет учиться, всего в нескольких станциях метро, но какая разница – в школе-то мы видеться все равно перестанем. И он больше не зайдет перед алгеброй угостить меня мармеладными червячками с клубничным вкусом, как, например, сделал сегодня утром, – чем привел в бешенство Лану Уайнбергер, которая просто-напросто завидует, потому что ее парень Джош НИ РАЗУ не угощал ее вот так, с бухты-барахты, мармеладными червячками.

Нетушки. Мы с Майклом проведем это лето вместе: будем устраивать уютные пикники в Центральном парке (правда, я терпеть не могу пикники в общественных местах, потому что вокруг шатаются бездомные и с вожделением пялятся на твой сэндвич с яичным салатом или что ты там ешь, и приходится отдавать еду им, потому что тут же начинаешь чувствовать себя виноватой в том, что у тебя есть так много, тогда как у других нет ничего, – а от бездомных этих даже спасибо не дождешься, только буркнут что-нибудь вроде «Ненавижу яичный салат», хотя, по-моему, это не слишком-то учтиво) и смотреть «Тоску» на Большой лужайке (правда, оперу я тоже терпеть не могу, потому что в конце все всегда трагически погибают, но что поделать). Еще можно потусить на каком-нибудь религиозном фестивале, которые без конца проходят в Маленькой Италии, и, может быть, Майкл выиграет для меня в тире плюшевую игрушку (правда, он, как и я, по этическим соображениям не приемлет оружие, мол, пусть им пользуются только служащие силовых ведомств, солдаты и т. п. – да и плюшевые игрушки, которые раздают на этих ярмарках, сто пудов делают в Гватемале с использованием рабского детского труда).

Все равно – у нас получилось бы очень романтическое лето, если бы не папа, который взял и все испортил.

Лилли говорит, что у него комплекс брошенного ребенка, сформировавшийся в тот период, когда его отец умер и оставил его один на один с бабушкой, – поэтому он так твердо стоит на том, что я должна провести лето в Дженовии.

Только вот дедушка умер, когда папе было уже за двадцать – на ребенка он уже явно не тянул, так что вряд ли дело в этом. Впрочем, Лилли утверждает, что человеческая психика устроена причудливо и загадочно и что мне нужно просто смириться с этим и жить дальше.

Я лично думаю, что если у кого-то и есть комплексы, так это у самой Лилли: прошло уже почти четыре месяца, как опцион на ее телешоу «Лилли скажет все как есть» купили продюсеры, которые сняли про меня фильм, но студии, которая взялась бы записать пилотный эпизод, до сих пор не нашлось. Однако Лилли говорит, что индустрия развлечений устроена причудливо и загадочно (прямо как человеческая психика) и что она уже с этим смирилась и живет дальше – и мне в плане дженовийских каникул надо последовать ее примеру.

НО Я НЕ МОГУ СМИРИТЬСЯ С ТЕМ, ЧТО МОЙ ОТЕЦ ТРЕБУЕТ ОТ МЕНЯ ПРОВЕСТИ ЦЕЛЫХ ШЕСТЬДЕСЯТ ДВА ДНЯ ВДАЛИ ОТ ЧЕЛОВЕКА, КОТОРОГО Я ЛЮБЛЮ!!!! НЕ МОГУ, И ВСЕ ТУТ!!!!!!!!!!!!!

Тина предлагает мне найти летнюю стажировку где-нибудь на Манхэттене – тогда я буду связана обязательствами и папа не сможет просто так увезти меня в Дженовию. Только вот не знаю, куда в качестве стажерки возьмут принцессу. Ну правда, что целыми днями делать Ларсу, пока я буду расставлять по алфавиту папки, ксерить бумажки и все такое?