Жду, пока сын выйдет и злясь, беру вещи, еду в ванную комнату. Захлопываю дверь и позволяю слезам пролиться.

Он никогда не говорил вне дома по телефону. А теперь вот стал.

Оно и понятно, часа четыре просидел за столом. Ни разу к телефону не потянулся. А когда все разъехались, соскучился?

Я не стану просить его помочь. Ни за что.

Он говорит с ней, пока я нуждаюсь в помощи, которую не могу попросить у детей. Это как, поцеловать его, после ее губ.

Мерзкая волна тошноты прошлась по моему телу, и я принялась раздеваться. Затем с трудом пересела на стул в душе и помылась.

Конечно, было больно. Неприятно, но я справилась. Только руки стали совсем слабыми для одного вечера, и в итоге мне пришлось накинуть на себя халат и выехать в спальню, чтобы надеть на себя пижаму уже в постели.

Вот только, когда я легла и стала крутиться из стороны в сторону, я сдалась эмоциям и расплакалась.

Я так устала. Господи, как же я устала.

Оставшись лежать на спине, с натянутыми как попало вещами, я уставилась в потолок и долго смотрела на него.

Иногда так хочется бросить попытки встать на ноги. Иногда, я думаю, что все это ложь. Психую и отталкиваюсь от проклятой коляски, но валюсь обратно. Это глупое поведение, я знаю. Но этот надлом, он все еще есть и не уйдет, пока я не сделаю первый шаг в свое будущее.

Муж вернулся, когда я уже пришла в себя. Взяв книгу, я прочла целую главу, когда Никита появился на пороге и подошел к постели. Положил свой телефон на тумбу и стянул поло.

– У меня сегодня болит спина, ты не мог бы лечь в гостевой комнате?

За все это время я ни разу не просила его об этом.

– У тебя болит спина? Что ты имеешь в виду? Может позвать врача или хотя бы…

– Я приняла лекарство, – перебиваю его ложное волнение. – Но я прошу тебя переночевать в другой комнате. Не хочу, чтобы ты меня случайно ударил ночью.

– Я… ни разу… – округляет глаза.

– Но ты не обнимаешь меня, чтобы не навредить, разве не так? А сегодня ты выпил.

Тишина.

– Понял. Ты права, – кивает и нерешительно двигается к шкафу, достает вещи. – Я только душ приму.

– Принимай, – отвечаю равнодушно, но слежу за каждым его шагом, пока он не исчезает за дверью.

Ложусь набок в сторону его подушки и вижу, как его телефон светится. Никита всегда убирает звук на ночь.

Я не шевелюсь.

Но неотрывно смотрю на чертов мобильный.

Я не хочу этого делать.

– Я не хочу… – шепчу в пустоту хриплым голосом и, не отрывая головы от подушки, остаюсь на том же месте.

Я не хочу смотреть. Не хочу слышать. Не хочу сейчас унижаться просьбой быть со мной честным. Не сейчас.

Я терпела несколько месяцев, перетерплю еще пару дней.

Глава 10

В ожидании.

Сегодняшний день финальный, прежде чем наступит время перемен в нашей семье. Сын завтра уедет в университет. Завтра же я поставлю точку на своем браке. Во всяком случае, я дам понять, что мы готовимся к этой точке, что я его отпускаю.

Это больно. Несмотря на причину, мне действительно ужасно жаль, что прожитые годы обернулись рваной дырой в моей груди.

Если бы прошла любовь и мы об этом поговорили, вышло бы куда приличнее. А в итоге ощущение, что я вся в грязи. Для прочих, если между нами уже не осталось места.

Оставляла ли я шанс на то, что совпадение, услышанное во время разговора матери моей ученицы и той женщины реальное, или нет?

Я бы хотела солгать и сказать «нет». Но я знала, что я хотела верить в это. И, наверное, верила. Однако я была реалисткой.

Отвлекшись от своих мыслей, складываю кофту сына и убираю в сторону.

– Мам, ну а это зачем? – Артур встает рядом и смотрит на теплые вещи.

– Как это зачем? Ты начинаешь учиться в сентябре, или думаешь, что август будет длиться весь учебный год? Знаешь, какая там погода осенью? Не заметишь, как станет холодно.

– Ты еще зимние положи, – смеется сын.

– Вот об этом я и думаю. У тебя семестр без каникул. Летать туда-сюда дорого, и не дай бог, ты решишь работать по выходным. Мы с отцом поддерживаем тебя финансово, поэтому…

– Я знаю, мам. И я не буду отвлекаться от учебы. Слишком сильно хочу стать хорошим юристом.

– Хорошо. А с зимними вещами потом решим.

– Папа, если что может привезти. Или той же доставкой отправите и все.

– Ладно. Но эти оставим, – кладу руку на стопку вещей.

– Договорились.

Пока он складывает в другую сумку всякие мелочи, Лида упаковывает чемоданы. Дочка где-то у себя смотрит телевизор, так как ей наскучили эти сборы. Муж на работе. В общем, весело.

Несколько часов спустя я прокатываюсь по комнате Артура и строго разглядываю ее.

– Мам, – он усмехается, сидя на кровати.

– Ты прости, что я так дотошна, но не хочу, чтобы ты потом волновался из-за того, что не взял что-то… важное.

– Мам, да нормально. Куплю, если что. Заработал ведь.

– Ты прав. Тогда пойдем обедать.

Хоть заселение в общежитие начинается с двадцатого августа, Артур едет раньше, чтобы повидаться с друзьями. Плюс в том же городе, но другом вузе учатся сыновья сестры Никиты, у них уже обговорены все встречи.

После обеда я провожу урок онлайн с Машей. И после окончания прошу Всеволода подключиться к разговору.

– Я договорилась о выступлении. Моя знакомая согласилась. Нужно будет вам подъехать на первую репетицию в понедельник. Это в доме искусств на Гоголя. Большое такое здание.

– Да-да, я знаю его.

– Вот, Наталья вас встретит, и там уже с ней все обсудите. Костюм и прочее будет организовано. Главное привезите нашу звездочку.

Мария начинает визжать и хлопать в ладоши.

– Спасибо вам, спасибо.

– Мы вам, правда, благодарны, Олеся.

– Это вас нужно благодарить за то, что поддерживаете своего ребенка.

– А как иначе, – мужчина обнимает дочь за плечи и целует.

– Всего доброго.

– И вам, Олеся.

Следующие два часа я занимаюсь еще с двумя учениками и только после этого еду отдыхать перед массажем.

Мне приходится рассказать о недавней боли в спине, и на эту часть приходится основная часть сегодняшней терапии.

– Олеся Ивановна, вам не стоит так долго сидеть. Конечно, это необходимо, но не переусердствуйте.

– В тот день я иначе не могла. Сын уезжает учиться, это был семейный день.

– Понимаю. Но впредь, пожалуйста, соблюдайте режим.

Ее улыбка понимающая и милая. Я вообще рада, что эта девушка – моя массажистка.

– Обещаю.

– На следующей неделе будет встреча с вашим врачом. Нужно будет решить вопрос об операции и ее детали.

– Хорошо. Спасибо.

Когда она уходит, я остаюсь лежать, и, если честно, мне впервые не хочется шевелиться.

Лида стучит и тут же входит.

– Что с тобой?

– Не знаю. Просто хочу остаться в постели, – приоткрываю глаза и вижу ее улыбку.

– Ты можешь это сделать.

– Да, наверное. Никита еще не приехал?

– Нет, а должен был?

– Он обещал Артуру, что вернется до ужина. Его сын уезжает, стоит провести побольше времени всей семьей.

– Ну, пока его нет. А ты отдохни. Я поставила мясо в духовку.

– Хорошо. Я буду готова вовремя.

Снова прикрываю глаза, но Лида не уходит.

– Что с тобой в последнее время?

– Много перемен, много чего-то, что меняет всех нас, – с трудом проговариваю эти слова.

– Одним словом, ты застряла в жизненном отрезке, когда взрослый ребенок дает понять, что у него действительно своя жизнь. С этим связана твоя хандра?

– Ты права, – выдавливаю из себя улыбку, и Лида, наконец, уходит.

Отдохнув полчаса, я переодеваюсь в красивое платье и смотрю на мобильный, на коленях. Останавливаюсь в дверях и звоню мужу.

– Алло? – голос Никиты уставший.

– Ты еще на работе?

– Да. Что-то случилось?

– У нас ужин, Никита. Завтра тебе везти Артура в…

– Проклятье. Прости. Я сейчас же соберусь и приеду. У нас аврал, и я, должно быть, засиделся. Если честно, я не смотрел на часы уже некоторое время. Не отрывал глаз от бумаг.

– Мы тебя подождем.

– Не нужно. Я быстро приеду и сразу присоединюсь к вам. Пятнадцать минут и… может, чуть больше.

– Просто приезжай.

Убираю телефон от уха и сбрасываю вызов.

А если бы я не позвонила?

Подавив разочарование, еду на кухню и как могу, помогаю Лиде.

Приготовление ужина задержалось, и потому муж успел к тому моменту, как на стол было накрыто.

– Семья? – доносится его голос.

– О, папа дома, – Лена выбегает к нему навстречу, затем они оба входят с тортом в руках.

– Как же без сладкого?

Мне достается поцелуй в щеку, и мы, наконец, садимся за стол.

После ужина, загрузив посудомойку грязными тарелками, мы идем в гостиную. Лида ушла домой, чтобы прийти пораньше и успеть попрощаться с Артуром. А мы включили фильм, но в итоге говорили и говорили, сменяя темы одну на другую.

Это был хороший вечер.

Никита взялся за поручни, когда все стали расходиться, и покатил в комнату сам.

– Тебе нужно отдохнуть, – сказал и слушать возражения отказался.

А я действительно с трудом касалась ободков и потому послушно сложила руки на коленях.

– Ты сразу спать? – Никита сел на кровать, а мою коляску подкатил близко к себе, расставив в стороны ноги.

– Да, после массажа меня сильно разморило.

– Тогда я в душ и тоже лягу.

Его взгляд остановился на моих губах, и резкий вдох заставил его всмотреться в глаза.

– Я… люблю тебя, Олеся, – он взял мои ладони в свои руки и снова посмотрел.

Это непередаваемый вихрь.

Его слова, этот взгляд… будто он извиняется. Будто рассказывает историю предательства.

Горло стянуло будто удавкой, перекрав доступ воздуха.

Мои губы задрожали, потому что я, как могла, сдерживала порыв ответить теми же признаниями или попросить сказать правду. Задать главный вопрос: «Почему его любви было недостаточно для верности?». Но я просто молчала.

Просто женщина, которая на грани слез.

Никита коснулся моей щеки и скинул с нее маленькую слезу. А после встал и ушел в ванную.

На том месте, где он сидел, остался его телефон.

Я смотрела на него долго и когда он внезапно завибрировал и засветился, от испуга вскрикнула.

«Женя».

Мы знали всех в нашем общем окружении. Друзья, коллеги, родные и близкие.

Их имена выстроились в несколько столбцов в моей голове. И ни в одном не было имени «Женя».

Ядовитое, гнетущее и разрушающее душу чувство встало во главе разума, и я ненавидела мужа сейчас за то, что я стала настолько слаба перед этим чувством. Слаба настолько, что моя рука потянулась вперед, прежде чем мой мозг успел среагировать.

– Что ты творишь, Олеся? – шепнула самой себе, и палец соприкоснулся с сенсором, потянув зеленый кружок вверх.

Подношу мобильный к уху, откуда тут же раздается женская речь.

– Прости… Прости, что звоню тебе сейчас, в это время, – начала она говорить так быстро, что затуманенным от боли мозгом, я с трудом улавливала суть. – Но раз ты ответил, значит смог. Я просто хотела сказать, что ты прав. И я… не должна была этого говорить. Прости, Никит. Мне правда жаль.

Этот голос. Хоть и на другом конце провода, хоть и с помехами сотовой связи, но это тот же голос, который рассказывал о том, что мой муж не может уйти от меня, потому что я инвалид.

Я молчала. В данный момент я могла только молчать.

Она замолчала тоже.

Затем послышался резкий вдох. Наконец, поняв, кто поднял трубку.

– Мне жаль, – проговорила она так, словно это было правдой. Словно это могло что-то значить для меня или изменить.

Но на самом деле это были просто слова. Ничего не значащие для нее или для меня.

– Вам не жаль, – наконец сказала я, ощутив злость.

Как она посмела говорить такое?