Прижав к щеке ладонь, я запоздало попыталась вернуть себе самообладание. Про́клятые люди внешне совершенно ничем не выделялись среди других обитателей озера. Пока кто-то из них не начинал говорить, невозможно было определить, животное перед тобой или человек. Были даже случаи, когда про́клятые люди не разговаривали по несколько лет – возможно, из-за шока от превращения. Не помню точно, когда, но, кажется, это произошло в прошлом месяце? В воде плавал один карп. Уверенная в том, что передо мной просто большая рыба, я цапнула его клювом, а это оказался про́клятый рыцарь, который закричал что есть мочи: «Мне больно, отпустите меня!» После того инцидента я не прикоснулась клювом ни к одному живому существу.

– Кстати говоря, вы сейчас ведете себя не так, как обычно. Вас ведь все, что связано с обитателями озера, никогда не интересовало.

– Это вовсе не так…

Хотя я и сказала Селлене не молоть чепуху, но мой взгляд уже был всецело прикован к крохотному белому лебеденку. Продолжать так себя вести было нельзя, но странное дело: у меня никак не получалось сдвинуться с места, словно мои ноги прибили к земле.

– Скоро сядет солнце. Вы ведь собирались до появления луны вернуться во флигель и немного отдохнуть, не так ли? Я присмотрю за этой малышкой в ваше отсутствие. А если отвести ее на луг на том конце озера, то, возможно, там она найдет тех, кого знает.

– Отвести на луг?

– Да-а. В последнее время сюда частенько наведываются бродячие собаки, поэтому если не отвести ее туда, то она вряд ли переживет ночь.

– Молчать!

Дитя, закрой ушки!

Сама того не осознавая, я робко протянула руки к малышке и заключила ее в свои объятия. Та была так поражена, что не могла пошевелиться, и я, чувствуя, что она затаила дыхание, понизила голос:

– В этом нет никакой необходимости, Селлена. Ты можешь идти. Разве ты не обещала сегодня вечером помочь с наведением порядка в камышовых зарослях? Обещание есть обещание. Не пренебрегай общественной жизнью озера.

– Но как же тогда быть с лебеденком?

Пожав плечами, я легонько вздохнула:

– Ничего не поделаешь, мне придется взять ее с собой.

И, раздраженно покачав головой, бросила растерянно округлившей глаза Селлене:

– Мне так хотелось сегодня немного вздремнуть до наступления ночи, но у меня нет ни одной секунды на отдых.

⁂

Здесь ведь точно никого нет, да? Войдя во флигель, я внимательно посмотрела по сторонам и тут же опустила лебеденка на стол. Что касается сна, то я уже успела поспать сегодня днем. Я спала и вчера, и позавчера и завтра тоже смогу отоспаться, так какой смысл ложиться сейчас?

– Эм.

Верно-верно. Я кивнула, наблюдая за маленьким белым лебеденком. Пушистый мех малышки был мягким, как снежинка, которая вот-вот растает. Увидев, что она все еще дрожит от страха, я быстренько перенесла ее на кровать:

– Прости. Просто я давно не держала в руках таких крох.

Должно быть, кровать была жестковата для малышки. Я начала торопливо скручивать одеяло, чтобы свить для нее гнездышко. Мне нужно было что-то сделать, но я понятия не имела, с чего начать, и моя тревога продолжала усиливаться.

– Ну вот, готово. Как ты себя чувствуешь? Тебе удобно?

– …

Конечно, я знала, что ответа не последует, но все же подождала какое-то время, а затем рассмеялась. В любом случае меня сейчас никто не видит. Я медленно наклонилась и заглянула в алые глаза лебеденка.

– Боже… как же быть?!

Она была безумно милой! Это было то самое очарование, при виде которого хотелось закрыть глаза руками и визжать от умиления. Но этим я бы перепугала ее до смерти, поэтому пришлось прикусить губу и сложить руки под подбородком. Работая в зоопарке, я всегда заботилась о детенышах животных, которые только-только появились на свет или же были привезены к нам из других мест.

– Дитя, куда же, черт подери, ушла твоя мама?

– …

– Кстати, и почему твои глазки так похожи на драгоценные камни?

У малышки были такие сияющие глазки, что я готова была их расцеловать, если бы только сейчас она не дрожала от страха. Они сверкали точь-в-точь как рубины. Хотя я никогда не видела рубинов, но была уверена, что ее глазки своим чистым блеском и прозрачностью ничем от них не отличаются. Но… разве у белых лебедей не черные зрачки? Головка, которая лежала на одеяле, наклонилась, словно подражая лебедю. На мгновение я подумала, что передо мной про́клятый человек. Но если бы на ней лежало проклятие, то она бы уже проронила хоть словечко. И хотя я понимала речь животных, их словарный запас был намного скуднее, чем у людей. Поэтому, даже понимая их язык, можно было либо хорошо уловить смысл сказанного, либо плохо. К тому же почти все они лишь описывали свое настроение или состояние, говоря, что, например, голодны или хотят спать.

– …

Но этот ребенок не сказал даже чего-то похожего. За исключением удивления при первой нашей встрече, белый лебеденок не выражал ни словами, ни звуками никаких признаков страха. И, глядя на любопытство, свойственное малышам, могло показаться, что она действительно не имела ни малейшего представления ни о земле, ни о небе. Пребывая в глубоких раздумьях, я наклоняла голову туда-сюда и наконец щелкнула пальцами:

– А-а! Теперь все ясно!

Возможно, это мутация или что-то в этом роде. Как только меня посетила эта мысль, я сразу же поняла, почему мать-лебедушка бросила свое чадо на произвол судьбы. Я резко встала, чем напугала малышку: она сжалась в комочек, вдавив голову в шею.

– Нет-нет. Ты не сделала ничего плохого.

Как вообще может хоть в чем-то провиниться такое чудо?! В глазах у меня защипало. Хотя я и не помнила, как меня бросили, мне все же не удавалось избавиться от ощущения, что родители оставили меня не сразу после рождения, а спустя какое-то время, не справившись с своими обязанностями. Я боялась, что травмирую малышку, если слишком сильно ее напугаю, поэтому очень осторожно ее обняла.

– Они действительно идиоты. Оставить столь чудное создание…

Эм… Но почему на моих губах то и дело появлялась улыбка? Причина была очевидна, но я до последнего продолжала делать вид, что не знаю, и изо всех сил сдерживалась. Если я начну хохотать в открытую, то буду выглядеть действительно плохим человеком. Тем не менее, несмотря на то, что я это осознавала, уголки губ все равно предательски ползли вверх.

– …

– Не пойми меня неправильно. Я изначально… была человеком, который частенько смеется.

Под пристальным взглядом этих невинных глаз я тут же попыталась оправдаться. Но как вообще можно не улыбаться в тридцать два зуба в подобной ситуации? Ведь, возможно, у меня наконец-то появится семья! Более того, у меня будет такой красивый ребенок!

– Послушай… мои слова могут показаться тебе смешными…

– …

– Но, может, мне стать твоей мамой?

От волнения у меня пересохло во рту. Я прекрасно понимала, что говорю эти слова простому белому лебеденку, который даже не является человеком, но оттого, что возникла ситуация, которую я себе и представить не могла, мое сердце трепетало от волнения еще сильнее.

«Мне просто очень одиноко!»

Даже если жизнь на озере и была хороша, но что в прошлой жизни, что здесь – я все равно влачила одинокое существование. Хотя на озере мы все проводили время бок о бок, на обратном пути во флигель кончик моего носа начинало щипать от боли.

– Хорошенько подумай над моим предложением. Мне кажется, это не такой уж и плохой вариант для тебя.

– …

Хотя я знала, что не услышу ответа, но все же не могла оторвать глаз от маленького лебеденка. Следует ли мне быть чуть более активной? Я набралась смелости и легко коснулась ее головки, и по телу у меня пробежала легкая дрожь, словно я сейчас вот-вот растаю.

– Давай просто жить вместе, а?

– …

Хотя это было произнесено в вопросительной форме, все мое естество заволокла чернота, словно говоря, что я – черный лебедь не только снаружи, но и внутри. И о чем я думаю? Нужно просто оставить тебя рядом с собой, и дело с концом. Хотя на мгновение я почувствовала укол совести, но утверждать, что я поступаю из ряда вон плохо, было все же нельзя. Ведь поскольку речь шла о брошенном ребенке, без родителей, братьев и сестер, ему нужен был тот, кто позаботится о нем хотя бы до тех пор, пока не объявится кто-то из близких.

«И, честно говоря, даже если за тобой кто-то придет… вряд ли это существо можно назвать настоящим „порядочным“ белым лебедем?»

Тот, кто единожды бросил своего ребенка, спокойно может сделать это снова. В моей голове уже появилось более сотни причин, почему я должна оставить дитя под своим крылом. Я старалась не слишком сильно впадать в зависимость от этого чуда, но мои пальцы продолжали без остановки щекотать макушку и щечки белого лебеденка. И лишь увидев, что малышка сонливо опустила головку, я заставила себя убрать руку.

– Похоже, тебя клонит в сон. Что ж, немудрено.

– …

Я осторожно вернула лебеденка обратно в скрученное из одеяла гнездышко. Мне хотелось обнять малышку и уснуть вместе с ней, ведь я, не спав со вчерашнего дня, тоже ощущала неимоверную усталость. Но что, если во сне я одним неосторожным движением раздавлю это крохотное создание?.. Тогда быть беде… Нет же, этого уж точно не случится! Ведь я уже могу обратиться в черного лебедя.

– Ха-ха.

Я смущенно засмеялась, а затем раздвинула шторы и открыла окно, чтобы дорожка лунного света достигла постели. Когда я приму облик черного лебедя, можно будет не бояться, что малышка окажется раздавленной. Конечно, самым простым и безопасным способом было с самого начала уложить белого лебеденка спать на полу, но мне совершенно не хотелось так поступать.

– Конечно. Ведь это ее первый день здесь.

Тем более она оказалась брошена, да еще успела не на шутку перепугаться. Мысль о том, что этого прекрасного ребенка покинули, уже стала в моей голове неоспоримым фактом.

Спи-спи, малышка.

И, аккуратно расположившись рядом, я прильнула к ней своим телом. Не знаю, кто из нас заснул первой, но я моментально провалилась в сон.

Большое спасибо! Мое желание вновь было исполнено! Теперь, когда к безмятежной жизни на озере добавился ребенок, мне больше и желать было нечего. Да не просто ребенок, а грациозный белый лебеденок! Дитя, которое идеально подходит проклятой герцогине Кэтрин. Хотя можно счесть за небольшой сбой системы то, что мне, черному лебедю, свалился в руки белый, но назвать это недостатком язык просто не поворачивался.

«Это ведь точно не сон, да?»

Пока я пребывала в полудреме, лишь эта мысль вызывала у меня беспокойство. Тем не менее отнимать то, что было дано, противозаконно. Твердо решив, что никому не отдам свою малышку, я вытянула руки, ощупывая кровать в ее поисках.

Нет, вернее, я расправила крылья, а не руки.

– Эм, ты проснулась?

И когда это она только успела зарыться в мои перья? С чувством удовлетворения открыв глаза, я почувствовала, как лебеденок прижимается к моему животу. Как я и думала, тебе тоже не так уж и плохо здесь, да? Должно быть, малышка инстинктивно искала моих объятий. Белый лебеденок завертел головой, пытаясь отогнать остатки сна, а я, глядя на это, с улыбкой проговорила:

– Боже, ты, похоже, удивлена. Не нужно бояться. То, что твоя мама внезапно преобразилась…

– Мама?

– …

С-секундочку.

Я застыла как вкопанная, а лицо белого лебеденка внезапно просветлело. Малышка невинно расправила крылья и со всей имеющейся у нее любезностью сделала контрольный выстрел:

– Мама? Вы моя мама?

Глава 2

В императорском дворце, внутренние покои которого обычно по ночам разрешалось освещать лишь луне, сегодня царила совершенно иная атмосфера. И не в каком-то укромном уголке дворца, а прямо перед самыми дверьми спальни императора. Здесь повсюду плавали волшебные огни, освещающие все так, словно за окнами стоял день.

– …

Стоящие на коленях стражники и рыцари в отчаянии крепко зажмурились. Это были смелые люди, которые никогда не закрывали глаза даже перед лицом великой войны, окропившей кровью весь континент, но произошедший сегодня ночью инцидент не шел с ней ни в какое сравнение.