– И что это тут вообще происходит посреди ночи? Я не на шутку перепугался, получив сообщение…

– Простите, брат.

При появлении второго принца Кирэля четвертый принц и по совместительству начальник дворцовой стражи Теннон потер рукой свое бледное как мел лицо. Они приходились друг другу кровными братьями, но как человек, отвечающий за охрану императорского дворца, четвертый принц не мог позволить себе оправдываться.

– Когда его величество узнает, как ты, черт подери, намерен справиться с последствиями…

Бах!

Прежде чем он успел договорить, огромные двери открылись, и на пороге появилась фигура. Хотя эти покои и были самыми роскошными во всем дворце, появившийся в проходе мужчина затмевал собой их блеск и величие.

– …

Он снял с головы серебряный шлем, и его великолепные белокурые волосы, сияющие ярче лунного света, рассыпались по плечам. Линия подбородка была такой же острой, как и точеная переносица, но больше всего внимания привлекали его глаза. Символ императорской семьи Роханской империи и знак истинного преемника, они сразу же давали понять, кем является возникший на пороге. Эти холодные глаза бога войны ясно показывали, кто был правителем этого огромного дворца.

– На обратном пути я услышал одну очень занимательную историю.

С каждым сдержанным шагом по зале распространялась благородная и одновременно холодная аура Ласида, императора Роханской империи. Его младшие братья, с которыми он был связан одной кровью, опустили головы, не смея встретиться с ним взглядом.

– В-ваше величество.

– Единственная принцесса империи исчезла из дворца, переполненного ее старшими братьями?

– …

Его меч звонко и резко покатился по полу. Лезвие серебряного клинка, на котором еще не высохла кровь, принадлежащая то ли человеку, то ли животному, сверкало так же холодно, как и глаза его хозяина.

– Полагаю, только мне одному сейчас весело, да?

– …

Несмотря на легкую улыбку у него на губах, весь его облик выражал равнодушие. Хотя он еще не в полной мере возмужал, его мускулистый торс, видневшийся сквозь распахнутую броню, внушал страх любому, кто просто смотрел в сторону императора.

– Мы совершили грех, заслуживающий смерти.

– Хорошо, что вы это понимаете.

Брови, которые до сих пор оставались бесстрастными, сейчас нахмурились. Незначительное изменение, но поскольку император редко проявлял эмоции, только слепой мог бы не понять, как сильно потревожен его душевный покой.

– Докладывайте. Во всех подробностях.

– …

Четвертый принц Теннон, чье лицо стало мертвенно-бледным, когда он услышал слова Ласида, произнесенные самым низким тоном, на который тот был способен, первым склонил голову:

– После того, как дворец принцессы Ханиэль вчера вечером посетил Лоам, она исчезла. Он попросил няню и служанок ненадолго выйти, поэтому никто не знает, в каком направлении они отправились…

– Считаешь, что я назначил тебя командиром дворцовой стражи, чтобы ты мог оставлять свой пост когда заблагорассудится?

– …

Кроваво-красные глаза Ласида, ставшие еще холоднее, чем когда-либо, скользнули по младшему брату. Император был всегда беспощаден к тем, кто забывал о своем долге, даже если речь шла о его кровном родственнике. Теннон, чьи щеки заалели, словно по ним прошлись чем-то горячим, вздохнул:

– Но, брат… ваше величество! Вы же знаете, что Ханиэль еще слишком юна и очень пуглива, при виде вооруженных рыцарей она тут же начинает плакать.

– Поэтому ты, называющий себя командиром дворцовой стражи, вышел вон из-за слез ребенка?

– Пожалуйста, успокойтесь. К счастью, жемчужина, находящаяся в комнате Ханиэль, никак не изменилась.

Чтобы предупредить возникновение серьезного инцидента, второй принц и эрцгерцог империи Кирэль достал что-то из рукава. Серебряная круглая жемчужина, как всегда, излучала мягкий свет.

– Если бы с Ханиэль что-то случилось, она бы уже почернела. Жемчужина является задумкой нашей покойной матери, которая попросила дядю создать подобный магический предмет, так что мы можем на нее положиться.

– Ты предлагаешь положиться на какой-то камень, когда речь идет о жизни ребенка?

– …

– Ну что вы за никчемные создания.

Глумливая ухмылка на губах Ласида мгновенно заклеила рты двум его младшим братьям. Он был человеком, который ни во что не верит, пока не увидит это в действии, будь то магический инструмент или что-то, над созданием чего усердно трудился архимаг.

– Когда именно ушел Лоам?

– Он всегда был непредсказуем, и в этот раз вернулся без предупреждения… Сказал, что хочет ненадолго увидеться с Ханиэль, а потом исчез без следа.

– Проклятье.

Произнесенное Ласидом в порыве гнева ругательство растворились в ночном ветерке.

Пятый принц империи, Лоам, унаследовал сильные магические способности, передававшиеся по материнской линии, и с детства демонстрировал выдающийся талант в магии. В конце концов он отказался от своих титулов под предлогом обучения и несколько лет назад исчез.

Конечно, Лоам время от времени появлялся, но кто бы мог подумать, что однажды он создаст такие проблемы.

Кирэль стиснул зубы.

– И о чем только думал этот мальчишка? Он всегда стирает свои следы, потому что не хочет, чтобы его нашли. Ума не приложу, как быть в сложившейся ситуации.

– Вы связались с Магической башней?

– Само собой. Мы отправили дяде почтового голубя, так что, если Лоам прибудет в Магическую башню, нас тут же известят.

– Сейчас же разошли по империи всех магов императорского дворца. Нужно выйти на след Лоама. Поторопитесь, пока все магические следы не рассеялись!

– Есть, ваше величество.

Ласид нахмурился и поднял руку, и все рыцари, простиравшиеся ниц, моментально встали и выстроились в линию. Но он счел, что этого недостаточно, и, взглянув на четвертого принца Теннона, проговорил:

– Позже они будут привлечены к ответственности. Отправьте секретные сообщения всем пограничным постам. С ребенком он вряд ли уже успел пересечь границу.

– Мы так и сделаем. Но Ханиэль никогда не выходила за пределы императорского дворца, поэтому почти никто не знает, как она выглядит…

– Ха, и вы еще смеете называться ее старшими братьями?!

Ласид резко повернул голову и опустил свои холодные глаза. Его голос, обращенный к младшим братьям, которые в отчаянии склонили головы, был холоден как лед:

– Она – кровь и плоть императорской семьи и единственная принцесса Роханской империи. У нее белокурые локоны и алые глаза…

Его холодное и раздраженное лицо впервые выразило сомнение:

– А сколько ей лет?

⁂

– Мама! Вы моя мама?

У меня резко пересохло в горле, и я никак не могла поверить в происходящее. Было странно видеть перед собой маленького лебеденка, который говорил столь чистым и нежным голоском.

– Кто же ты такая?

Похоже, она человек. При таком четком построении предложений можно было не сомневаться в том, что она была проклята. Меня одновременно захлестнули чувства тщетности надежд, разочарования и всеохватывающего гнева.

– Рания и с тобой тоже так поступила? Ну это уже ни в какие ворота не лезет! В чем, черт подери, провинилось столь юное создание?!

– Э-эм? Лания?

– Герцогская дочь, леди Рания. Нет, вот же стерва. Она сотворила с тобой подобное?

– Сто?

Малышка продолжала наклонять голову то вправо, то влево. Выглядело так, словно она пытается что-то вспомнить, но мне, с моим-то жизненным опытом, сразу стало понятно, что она притворяется.

– Если ничего не приходит на ум, то не нужно пытаться вспомнить. Но это точно не дело рук Рании, да?

– Н-не снаю.

Я, не отдавая себе в этом отчета, повысила голос, и головка белого лебеденка вздрогнула. Заметив удрученный вид малышки, которая, похоже, решила, что ее собираются отругать, я поспешно дала ей понять, что это не так:

– Нет. Я ни в чем тебя не виню… А, так не годится. Скажи-ка, где сейчас твои родители?

– Лодители?

– Да, мама и папа. Если тебя прокляли, то, значит, твоя семья тоже под действием проклятия… Может, твой отец обанкротился? Или же они выступили против какого-то действия леди Рании? Или же… нет, забудь.

Какой вообще смысл задавать ребенку такие сложные вопросы!

Перебирая в голове причины, из-за которых человек становился обитателем озера, я покачала клювом. Даже если что-то подобное произошло, эта крошка ни за что не узнала бы об этом. Да и вообще я глубоко сомневалась, что она знает хотя бы, сколько ей годиков.

– Дитя, сколько тебе лет? Я имею в виду твой возраст.

– Сколько мне лет? Один… Два…

– Ладно-ладно, не нужно.

Эх, и чего я только ожидала от этой малютки…

Я была настолько опустошена и подавлена, что мне никак не удавалось сосредоточиться. Но это вовсе не означало, что я собираюсь опустить руки лишь потому, что передо мной находился ничего толком не понимающий ребенок. Даже трех– или четырехлетний малыш начал бы загибать пальчики, чтобы показать свой возраст, но у белого лебеденка не было пальцев. Сколько бы она ни постукивала черным, как кончик ее клюва, крошечным коготком, ей никак не удавалось сосчитать.

Да что это такое? Мое сердце, наполненное мечтами о семье, теперь словно падало в бездонную пропасть. Ну в самом деле, на что вообще могла надеяться такая неудачница, как я… В прошлой жизни я была сиротой, поэтому, возможно, в этой проявила излишнюю жадность.

– Два… Сетыли…

– …

Но в таком случае тебе бы следовало быть чуть менее милой. Тогда бы я не стала так жадничать! Хотя я рассмеялась, наблюдая, как белый лебеденок все еще топает своими черными лапками, но мой смех был горьким.

Как бы то ни было, первоочередной задачей сейчас являлся поиск ее биологических родителей. Еще не поздно потихоньку выяснить, имею ли я право претендовать на роль мамы этой крохи.

– Ты знаешь, где твои мама с папой? Как их зовут?

– Да-а. Папы… папы сдесь нет.

– Что?

– Папа в Небесной стлане.

Пока малышка трясла лапками, словно сама себе удивляясь, ее пух взъерошился, но затем вновь стал гладким. На мгновение я восторжествовала, но не знала, что делать, поэтому просто посмотрела на малютку и приблизилась к ней.

– П-понятно.

 – Вы снаете Небесную стлану? Это место, где много свесд. А еще есть госпоза Солнце и господин Луна^[4].

– Д-да.

Было ясно, что ребенок, похоже, не знает, где ее отец. А мне не хотелось вдаваться в объяснения, поэтому я просто села рядом. Затем, стараясь держать в узде свое колотящееся сердце, осторожно спросила:

– А что насчет мамы?

– А мама сдесь!

Ах, до чего же хорошо.

Когда белый лебеденок заполз ко мне под крыло и слегка высунул головку, мое сердце, порывы которого я долгое время подавляла, запрыгало от счастья. Сама не понимая, чему радуюсь, я принялась без остановки стучать лапами по кровати так, что даже сама ощутила вибрацию.

– Мне сказали, что мама в стлане осер, и вы действительно тут окасались!

– Н-нет, это не совсем так…

 – Это плавда! Блатик Лоам так сказал!

– Братик Лоам?

Дурное предчувствие охватило меня лишь на долю секунды, но этого было достаточно, чтобы по моим крыльям, прикрывавшим белого лебеденка, пробежала дрожь.

– А кто такой братик Лоам?

 – Мой пятый сталший блат!

– …

Смотрю, она преисполнена любви и преданности по отношению к своей семье.

Конечно, это очень хорошо, что малышка, оставшаяся без родителей, окружена любящими старшими братьями, однако в моей душе начала расти тревога.

– П-понятно. Значит, пятый братик. Ха-ха.

 – Блатик Лоам клутой!

– Х-хорошо…