– Энцо, сегодня у нас уже была полиция. Мы все рассказали. Ты же понимаешь, как это тяжело для нашей семьи. Опять вернуться к тому времени, когда… – Серые холодные глаза Луизы стали прозрачными, как озеро в безветренную погоду.

– Лу-Лу, кто там еще? – послышался недовольный голос.

– Иди сюда, Джорджо, – откликнулась Луиза. – Пойдемте в гостиную, – предложила она Энцо и Марго.

Гостиная была обставлена в типичном стиле богатых итальянских аристократов: неудобная антикварная мебель, потертые персидские ковры (интересно, что на них происходило все эти годы, подумала Марго. Начиная от блевотины, мочи и экскрементов животных, заканчивая – кто знает? – чьим-нибудь трупом) и много металла – серебряные подсвечники, вазы, пепельницы. Камин не горел – но Марго уже, казалось бы, привыкшая к зимнему холоду в итальянских домах, поежилась – вилла Бенедетто была не просто зябкой, продирало до костей. Снаружи было, пожалуй, теплее. В углу гостиной под неоновым светом стояла витрина с коллекцией старинных кукол. Их белые фарфоровые лица, парики, сделанные из волос давно умерших людей, отдавали мертвечиной.

Джорджо Бенедетто, муж Луизы, старался казаться элегантным: крупные очки в роговой оправе, бархатный бутылочного цвета пиджак, шоколадная кашемировая водолазка, горчичные вельветовые брюки. «Типичный итальянский франт», – подумала Марго. Если бы не заурядная внешность: низкий лоб, плотно сбитое тело и невысокий рост, – его старания могли бы увенчаться успехом. Но генетика – вещь упрямая. Хотя вообще-то Марго нравилось, как выглядят итальянские пожилые мужчины, их умение сочетать, казалось бы, несочетаемые цвета, их аккуратные седые бороды, шляпы борсолино и – прежде всего – подтянутые животы. Мужчины здесь, старея, словно усыхают и приобретают благородство. В отличие от женщин (для них были варианты старения в зависимости от руки и мастерства пластического хирурга или отсутствия таковых, но попроще, по мнению Марго).

– Как вы, Луиза? – спросил Энцо.

Луиза всхлипнула:

– Не знаю, чем мы заслужили это горе. Мало нам…

Джорджо притянул ее к себе:

– Не стоит, милая… Лу-Лу, ну хватит. Былого не вернешь. То, что случилось с бедным малышом Арно, не имеет никакого отношения к…

– Я знаю, знаю, – торопливо перебила его Луиза. – Но все теперь только и говорят про проклятье Бенедетто! Как прикажешь вести бизнес?

– Кстати, о бизнесе, – вмешался Энцо, – как можно все-таки объяснить пропажу ваших шелкопрядов?

Джорджо вздрогнул:

– Откуда мне знать? Я уже все рассказал полиции. Это всего лишь мое маленькое увлечение. Возвращение, так сказать, к корням. Наши предки…

– Мои предки, – поправила его Луиза.

– Семья Бенедетто когда-то выращивала шелкопрядов. Мне нравится наблюдать год за годом весь этот цикл. Зарождение новой жизни. Малыши, маленькие гусенички, которые едят, растут, прядут свою нить…

– Я правильно помню, что малышей нужно сварить, пока они не выбрались из кокона? – с невинным видом спросила Марго.

Энцо смерил ее взглядом, в котором читалось: «Что ты творишь, дурында?»

Джорджо вздохнул:

– Я их не варю, а сушу в духовке. Это быстро и не менее эффективно.

Марго вдруг представила Кикко, который задохнулся в багажнике машины из-за жары. Несчастный ребенок кричит, запертый в теле раскаленного монстра. Никто не слышит его криков. Ему жарко, хочется пить, хочется к маме. Но у Джорджо, очевидно, не было никаких ассоциаций, поэтому он невозмутимо продолжил:

– Это часть процесса, к сожалению.

– Господь послал нам шелк, что же тут такого? – заметила Луиза. – Как и мясо, рыбу вот в этом озере рядом с нами. Насекомые – у них, знаете, нет души. Они не страдают.

– Кстати, о душе, – забеспокоился Джорджо. – Ты позвонила падре Зено?

Луиза отмахнулась, как от назойливой мухи, и обратилась к Энцо:

– Энцо, мы не были знакомы ни с Эленой, ни с бедняжкой Арно. Ты же знаешь, с тех пор как… В общем, мы больше не виделись с моей сестрой Нуччей, с тех пор как она сбежала во Францию. У нее была своя жизнь, у меня – своя. То, что кто-то украл этих несчастных шелкопрядов, – просто совпадение. Да кому они нужны, эти шелкопряды, кроме Джорджо? Ради бога!

– А их легко можно было забрать? – спросил Энцо.

– Ну… в общем-то… – задумался Джорджо. – Пожалуй, нет. Они у меня в кабинете – в такой большой стеклянной вазе на столе – полиция сегодня уже сняла отпечатки или что там… ДНК?

– А кто все-таки знал о вашем… хобби? – спросила Марго.

Луиза недовольно пожала плечами:

– Да все знали, господи ты боже ж мой! Пунктик Джорджо – все над ним подтрунивали.

– Ну почему же подтрунивали? Только у меня одного во всем регионе… – вмешался Джорджо.

– Да помолчи, – отмахнулась Луиза.

– Джорджо, вы сами заметили, что коконы пропали?

Джорджо задумался:

– Да… то есть нет… Мне сказал Лоренцо.

– Кто это? – спросил Энцо.

Луиза нетерпеливо вздохнула:

– Это наш управляющий. Очень толковый, нам с ним невероятно повезло. Если бы не Лоренцо, я не знаю, в каком состоянии был бы сейчас бизнес. Понимаете, мои дети, к сожалению, не способны…

– Не говори так, Луиза, – вмешался Энцо.

– Да все знают, что тут скрывать, я давно смирилась. Массимилиано – на него никогда надежды не было. Хорошую лошадь видно на старте, понимаете? Вот и Массимилиано – сразу стало понятно, что выстрел мимо. Единственный раз в жизни поручила ему присмотреть за Кикко, и чем это закончилось? – Луиза смахнула слезу.

– Ну что ты, дорогая, – вмешался Джорджо. – Мы же все обсуждали сто раз. Первый блин комом… К счастью, у многих так бывает.

– Но у тебя ведь еще дочь? Я помню ее малышкой, – попытался успокоить ее Энцо.

– Мадонна! Не смеши меня. Мари-Лиза? Никакой харизмы, никакой силы воли – вот как у такой, как у меня, может быть такая дочь?

Марго привыкла слышать подобные высказывания во время сеансов, но не ожидала, что можно сказать это вслух вот так просто. И искренне порадовалась, что дочь синьоры Бенедетто не слышала этих слов.

Луиза продолжала:

– Кикко был идеальным мальчиком. Послушным, умненьким, красивым. – Она сверкнула винирами. – Он, Кикко, должен был унаследовать дело. Он родился для этого. А эти – недоразумение… Поистине проклятье Бенедетто.

– Так можно поговорить с вашим Лоренцо? – спросил Энцо.

Луиза крикнула:

– Кто-нибудь, позовите Лоренцо!

Марго вздрогнула от ее пронзительного голоса. Луиза натянуто улыбнулась ей:

– Полный дом прислуги, а толку никакого.

Дверь открылась – вошла полная девушка, которую Марго уже встречала в мастерской Бебо. Она была закутана в большой мохнатый плед с розовыми единорогами и, судя по ее красному носу, изрядно простужена.

– Ты звала, мама?

Сейчас, в обстановке виллы, Мари-Лиза казалась еще более нелепой, чужеродной. И уж точно не дочерью шикарной Луизы. Будто это не наследница семьи Бенедетто, шелковых магнатов, а какая-то прислуга.

Луиза раздраженно вздохнула:

– Господи, да не тебя – Лоренцо. Сходи, позови его. Мне что, по телефону вам всем звонить в собственном доме?

Мари-Лиза испуганно ретировалась, громко высморкавшись в огромный клетчатый платок и сильнее закутавшись в уже не казавшийся таким неуместным плед. Наверное, в ее комнате еще холоднее, посочувствовала Марго.

У Марго сильно замерзли руки, и она спрятала их в карманы, раздумывая, не слишком ли большой наглостью будет надеть перчатки. Она радовалась, что им не предложили раздеться в холле, но пальто, в котором она гуляла по зимнему городу в плохую погоду, было явно недостаточным для виллы Бенедетто.

– Вы видели? – виновато спросила Луиза. – Не скажешь, что моя дочь, правда? Никакого класса, никакой породы. Абсолютно бесполезна. Можно подумать, что это я ее специально откармливаю, как утку.

– Она помогает Бебо? – спросила Марго.

– Да боже мой, этому сумасшедшему? Ну помогает иногда, что еще остается? Ничем не занята. Вечно ее тянет к сирым и слабым: сбор еды и одежды для бедных, какие-то приюты, бомжацкие ночлежки… Я не понимаю этого, но мне все равно, если честно. Видите, у Риккардо тоже беда – нет наследников. Что за злой рок на нас лежит? За что бог наказал нас такими никчемными детьми?

Мари-Лиза вернулась в сопровождении невысокого шатена с правильными чертами лица лет тридцати. «Симпатичный», – отметила про себя Марго. Орехового цвета глаза, очень тонкие, длинные, как у пианиста, пальцы.

– Здравствуйте. Лоренцо Анцани, – представился он.

Луиза улыбнулась. В комнате будто потеплело.

– Лоренцо, милый, синьор Ферро и его помощница интересуются этими чертовыми шелкопрядами. Тебя не затруднит еще раз повторить то, что ты уже рассказал полиции? Это моя личная просьба. Мари-Лиза, не стой в дверях – ты раздражаешь. Сходи, что ли, принеси всем кофе. Кофе? – Она обвела взглядом присутствовавших.

Лоренцо, очевидно устав повторять одно и то же, все же начал свой рассказ:

– Все знают, что разведение шелкопрядов – хобби синьора Бенедетто – дань традиции.

– Все знают, Лори, – перебила его Луиза.

– В таком случае я даже не знаю, что добавить. Утром, в тот самый день, когда… В общем, когда… Вы понимаете. Я зашел в кабинет синьора Бенедетто, чтобы положить ему на стол новый вариант каталога шелковых тканей с фабрики. Меня об этом попросила синьора Бенедетто. Она хотела узнать мнение синьора Бенедетто. (Луиза в подтверждение кивнула.) Я случайно заметил, что коконов нет на обычном месте. Вот и все, – сказал Лоренцо. – Не то чтобы я встревожился – просто подумал, что синьор Бенедетто решил их куда-то переместить.

– То есть вы ничего не сказали синьору Бенедетто? – спросил Энцо.

Лоренцо пожал плечами:

– Это не в моей компетенции.

– Это не в его компетенции, – поддержала Луиза.

– Я не придал этому значения, а просто отметил про себя этот факт, – продолжил Лоренцо, – и стал заниматься своими делами.

– А потом? – спросил Энцо.

– А потом в обед синьор Бенедетто и сам заметил, что коконов нет.

Джорджо вмешался:

– Просто у меня с утра болела голова. (Луиза заметно усмехнулась.) Я принял ибупрофен и все утро провел в спальне наверху. Потом пообедал – была полента, которую прекрасно готовит наша кухарка. Знаете, что такое полента? – обратился он к Марго. – Вы же иностранка, кажется? Так вот полента… – Он мечтательно закатил глаза.

– Я знаю, – прервала его Марго.

– В таком случае не имею понятия, что и добавить, – обиделся Джорджо.

– В полиции мне сказали, что следов взлома нет… – начал было Энцо.

Луиза отмахнулась:

– Наверняка кто-то забыл закрыть дверь. С такими бестолочами… Я не удивлюсь.

– Но в полиции также сказали, – снова вмешался Энцо, – что камеры были отключены.

– Никак руки не доходят с ними разобраться, – вздохнул Джорджо. – Но теперь, когда кто-то посмел украсть моих шелкопрядов… Я сам не свой.

– Папа, ты тогда сказал, что это наверняка чья-то злая шутка, – подсказала шмыгающая Мари-Лиза, которая как раз принесла поднос с кофейными чашками.

– Да, – вздохнул Джорджо. – Честно говоря, я подумал, что это проделка Масси.

– Массимилиано? – удивился Энцо.

– Да, – с досадой проговорил Джорджо, – накануне у нас была с ним стычка… хм… спор…

– Ты не говорил мне, – нахмурилась Луиза.

– Да что там говорить? Строит из себя независимость, а чуть что – просит денег. Я не дал, – с нажимом сказал он Луизе.

– Он часто к вам обращается? – спросил Энцо.

Джорджо хотел что-то ответить, но Луиза его перебила:

– Мы о нем ничего не знаем. Живет в какой-то чуть ли не хижине. Когда-нибудь разобьется на своем мотоцикле. Еще эти собаки… Совершенно бесполезен, – заключила она.

– У него что-то случилось? – спросила Мари-Лиза.

Джорджо закатил глаза: