«В этом году площадь лесных пожаров составляет рекордные восемь миллионов гектаров, что на десять процентов больше, чем в прошлом году. За последнюю неделю ликвидировано больше двух тысяч возгораний, но скорость распространения огня на данный момент превышает возможности…»

Вера Петровна не привыкла долго смотреть на экран – как правило, параллельно она готовила или играла с Гришей. Но внезапное упоминание родного поселка привлекло ее внимание, и женщина потянулась за очками.

«…по территории Курганской области, в районе населенных пунктов Юргамыш, Куртамыш, Лесниково и Глядянское. Жителям настоятельно рекомендовано оставаться дома до плановой эвакуации».

Плановой эвакуации? Да что они несут! Вера Петровна прильнула к окну – с четвертого этажа старого панельного дома открывался вид на прилегающий лес. Ни дыма, ни запаха гари, ни других необычных явлений. Правда, на улице совсем безлюдно, но это и не удивительно – в такую жару только дома сидеть. Ничего, вот скоро пойдет дождик, и станет хорошо, и можно будет прогуляться, и до церкви даже дойти. Вера Петровна закрыла окно и включила большой лопоухий вентилятор. Теплые удушливые волны спертого воздуха поплыли по комнате, заставив ее отбросить с лица непослушную длинную челку. Гриша с вялым видом попросился на ручки. Ну что ж, можно будет вместе с сыном вздремнуть. А новости лучше больше не смотреть, правды там точно нет.

Глава 3

Глотая невкусный раскаленный воздух, Лена спешила домой после первого рабочего дня на новом месте, о котором она так долго мечтала. Во рту пересохло, а на зубах ей мерещился мелкий песок. От зноя не спасали даже замученные деревья: они доверчиво подставляли крону хищным лучам, жертвуя усталыми, постаревшими не по сезону листьями.

Выйдя из метро и преодолевая последний длинный участок до дома, Лена мечтала о тех временах, когда сможет позволить себе машину или хотя бы такси. Шаг в это счастливое завтра она уже сделала: выбрала профессию по душе, закончила университет с отличием и вот наконец-то устроилась на работу. Лена чувствовала, что все сделала правильно и что свое ремесло она будет любить – точнее, уже любит. Ведь, в отличие от многих сверстников, Лена обрела по-настоящему благородную, гордую профессию, не лишенную при этом карьерных возможностей и финансовых перспектив. Взять хотя бы Регину Агитову: едва выпустившись из университета, она уже стояла у истоков нового, революционного законодательства, а теперь руководит собственной юридической фирмой, лучшей в стране по экологическим вопросам. Между тем еще двадцать лет назад никому и в голову не могло прийти подать экологический иск от имени природного объекта: леса, озера, участка атмосферы или национального парка. Раньше люди могли обратиться в суд только в случае ущемления их прав, четко очерченных законом. Но не без усилий Регины эта бюрократическая стена оказалась разрушена и на ее руинах возникла новая профессия экологического юриста. У Лены перехватывало дыхание от фантазий о предстоящих делах, которые она выиграет.

Любопытно, что в те годы, когда судьбоносные правки были внесены в Экологический кодекс, никто, кроме общественных защитников, не испытал эйфории и не придал им особого значения. А что, всего лишь очередная бюрократическая правка в не самой популярной сфере права (даже не в налоговой). Много ли людей побегут судиться не из-за своей собственности, а от имени каких-то там природных объектов? Однако рыночная экономика, как это часто бывает, вырастила из многообещающего зернышка целую индустрию. Все началось с нескольких ожидаемых судебных дел, продвигаемых экологическими организациями. Первым стал громкий иск от имени озера против нефтеперерабатывающего завода, который сбрасывал в воды отходы переработки, – как раз на этом деле Регина сделала себе имя. Затем последовало совсем незаметное дело от имени поля против компании по обращению с отходами, превратившей территорию бывших плантаций в мусорный полигон. Дело за делом, и практика встала на ноги, разрешая конфликты, накопившиеся за долгие годы. Спустя несколько лет новое право коснулось и животных: появилась опция обратиться в суд по вопросу жестокого обращения с собачкой из твоего подъезда. На благодатной почве возникали новые профессии и разъясняющие письма, новые прецеденты и даже отдельные группы людей, участвовавших в коллективных экологических исках на регулярной основе. Для них это было что-то вроде хобби типа шахмат, блогинга или курсов фотографии.

Очень скоро новый инструмент экологического правосудия стал настолько популярным, что мотивы его применения перестали быть исключительно благородными. Юридические компании, специализировавшиеся на экологических делах, завели строгое разделение на «чистые» дела и «коммерческие» проекты. «Чистые» дела возбуждались с реальной целью защитить некий объект окружающей среды, но приносили гораздо меньше денег из-за своей длительности, сложности и особого типа клиентов. По таким вопросам чаще всего обращались неравнодушные граждане (в основном пенсионеры) и активисты. Они предлагали скромные гонорары и экономили на всех этапах процесса. В «коммерческих» же проектах экологический вопрос служил ширмой, за которой скрывалась реальная причина иска. Такие дела возбуждали, чтобы испортить нервы соседу или уничтожить репутацию компании-конкурента, а то и вовсе выселить другого с насиженного хлебного места. Ярче всего на этом фоне выделялись многочисленные иски к мясному комбинату «Русколбас» и птицефабрике «Поляна»: их обвиняли в жестоком обращении с животными. Иски были поданы от имени экологических организаций, продвигающих идеи вегетарианства, и лишь спустя много лет выяснилось, что все это спонсировал крупный агрохолдинг в попытке привлечь внимание к своей новой линейке растительных продуктов. Зато в рамках «коммерческих» проектов клиенты вознаграждали юристов процентом от достигнутых выгод (например, от дополнительной выручки, полученной в результате победы). Согласно этой системе, «чистые» дела служили на благо репутации и портфолио юрфирм, а «коммерческие» помогали им зарабатывать. Впрочем, Лена, как и большинство молодых специалистов, не догадывалась об этой системе и шагала в профессию исключительно ради того, чтобы делать мир лучше. И пусть сегодняшний день можно было считать разминкой, она уже успела влюбиться в офис, в коллег – и знала, что сделала верный выбор.

Заскочив в подъезд, Лена прислонилась спиной к прохладной стене и испытала облегчение. Голова кружилась то ли от жары, то ли от нервного возбуждения. Она глубоко вдохнула несколько раз и мысленно поругала себя за спешку: от нее наверняка несет потом, как после тренировки, а сегодня воды уже, скорее всего, не будет. Пока скрипучий лифт рваными короткими движениями поднимался на нужный этаж, Лена вытащила из сумки маленький флакончик духов и щедро облила ими волосы и запястья, заодно взбив рукой непослушные русые локоны, рассыпавшиеся по плечам. Ходить с распущенными волосами в такую жару некомфортно, но собирать их в хвост Лене не нравилось. Она любила, когда длинные пряди обрамляли лицо, сглаживая остроту худых скул. Так собственный мальчишеский силуэт казался Лене более женственным и гармоничным. Тесная камера лифта наполнилась ароматом духов: пахло вишней и спиртом. Лена пыталась угадать, какой сюрприз устроит ей Ян в честь первого дня на новой работе, – хотелось соответствовать праздничному настроению вечера. Да, жизнь Лены пока что мало походила на ее мечты, но она твердо знала, что всему свое время. Надо просто усердно работать, и тогда однажды она станет такой же успешной, красивой и влиятельной, как Регина Агитова. И у них с Яном тоже будут очаровательные дети, и круглосуточный доступ к воде, и прохладная квартира с современными кондиционерами. Нужно только не опускать руки.

Лена открыла дверь своим ключом, чтобы не отвлекать Яна (наверняка он сейчас готовит ужин). В такое время он обычно был дома. В отличие от Лены, Ян не спешил с поиском работы, аккуратно рассылая резюме и придирчиво оценивая каждую контору. Но Лену не смущала такая разборчивость – родители до сих пор охотно помогали ему деньгами. Не его вина, что Лене повезло меньше и она не могла рассчитывать на помощь матери.

Дверь открылась, и квартира встретила ее тишиной, пустотой и полумраком: тяжелые шторы были плотно задернуты.

– Ян? – позвала она, сбросив тесные туфли из липкого кожзаменителя.

Никто не отозвался. На диване в беспорядке валялись вещи, пол следовало пропылесосить еще несколько дней назад. Лена прошла на кухню и обнаружила, что никакого ужина нет. Ее желудок жалобно сжался – от волнения она даже не осознавала, как сильно проголодалась. Словно в ответ на ее смятение входная дверь коротко скрипнула, и появился Ян, вернувшийся из зала напротив. На нем была спортивная форма – футболка и шорты. Ткань изрядно вымокла и плотно облепила плечи.

– А, ты уже дома, – как ни в чем не бывало сказал он. – Ну как все прошло?

– Нормально.

На самом деле все было куда лучше, чем нормально, и еще несколько минут назад Лену распирало изнутри от восторга. Но встреча с Яном подействовала на нее, как действует кубик льда, который приложили к горячему лбу. В глазах Яна это был обычный день, недостойный того, чтобы организовать для любимой сюрприз. Всего лишь еще один день, такой же, как вчерашний или завтрашний.

Но вместо того чтобы разозлиться на Яна, Лена словно потухла сама. «Это просто первый день на новой работе, а не повышение или что-то в этом роде, – подумала она. – И, собственно, что вообще я собиралась праздновать? Тот факт, что я не осталась безработной после окончания университета? Тоже мне, достижение». Радость, так щедро переполнявшая ее, скисла, как старое молоко.

– Ну и отлично, поздравляю. – Ян чмокнул Лену в щеку и принялся разуваться.

Лена подошла к холодильнику, открыла дверцу и застыла, наслаждаясь морозным холодом. Надо бы сходить в магазин, чтобы приготовить ужин. Обычный ужин, без всяких изысков.

Перед тем как уйти, Лена предприняла последнюю попытку отстоять важность этого дня и набрала мамин номер. Надежды было мало, но, если повезет, мама порадуется за нее по-настоящему. Когда у Веры было хорошее настроение, она умела организовать праздник буквально из ничего – Лене бы сейчас очень пригодилась эта легкость. Мама бы вдохновила ее, снова подняла над землей.

Лена присела на край стула возле маленького кухонного столика и набрала номер Веры Петровны. Та ответила спустя два гудка.

– Леночка?

– Привет, мам.

– Ну как ты, как дела?

– Меня на работу взяли, мама. Сегодня был первый день.

– Тебя? Кем?

Лена проигнорировала этот снисходительный тон, как часто делала в разговорах с матерью.

– Младшим юристом в фирме, которая ведет экологические споры.

– Кем? И что ты будешь делать?

– Я же рассказывала тебе, помнишь, мам? Буду помогать людям защищать окружающую среду.

– А, ну да, ну да. Помню. Ну тебе хоть это интересно?

– Конечно, – выдохнула Лена.

– И ладно. Ты же знаешь, я ничего в этом не понимаю. Политика это все, дуристика…

– Да почему «дуристика», мам. Мир на пороге климатической катастрофы… – Лена тут же осеклась, поймав себя на повторении шаблонных фраз с экологических плакатов.

– Кто тебе такое сказал? Ты меньше новости слушай. Это все политики со своими выдумками.

– Мама, ну какие выдумки. Вода подорожала, у нас дома опять квоты сократили. Озеро у поселка вспомни: мы туда ходили, когда я была маленькой, теперь оно пересохло.

– Ой, это у вас в городе: там все дорожает, квоты… У нас ничего этого нет. Ты меньше всякую ерунду слушай. Ладно, доча, я побегу, а то Гриша сейчас опять мое шитье растащит. Удачи на работе, звони хоть, не забывай.

Лена повесила трубку. Ощущение праздника не вернулось, и особенный день обернулся среднестатистическим вечером.