Глава 4

Илона придирчиво рассматривала себя в высоком зеркале. Платье-футляр цвета пыльной розы выгодно подчеркивало бедра, облегая их, а линия декольте смотрелась вполне целомудренно. Укладка простая и быстрая, как ей нравится. Не желая тратить много времени на марафет, она лишь уложила темные волосы утюжком и сделала ровный пробор. Получилось аккуратно и ухоженно. В конце концов, ее муж слишком часто принимает гостей, и, если относиться к каждому визиту слишком серьезно, можно вообще не вылезать из гардеробной.

Когда она появилась в столовой, Захар и его гости, тоже пара, уже были заняты трапезой. Кажется, муж говорил Илоне, кто к ним придет, но, если честно, она не запомнила. Да и какая, впрочем, разница. После дежурных приветствий разговор очень скоро вернулся в бессмысленное, по мнению Илоны, русло. В такие вечера время словно замедлялось, и она чувствовала себя как в детстве на больших семейных праздниках: будто она маленький ребенок, который только и ждет, когда можно будет уйти поиграть.

– Какие у вас планы на это лето? – поинтересовался Захар у гостей.

– Пока никаких, – ответил его собеседник, кажется, Роман. – Если честно, жена очень беспокоится из-за всех этих новостей и предупреждений.

Гостья, сидевшая напротив Илоны, смущенно опустила глаза.

– Каких? – не понял Захар.

– Ну по поводу большого наводнения. И осадков, которые пройдут после вот этой летней жары.

Илона невольно вздрогнула, услышав из уст другого человека собственные опасения, мучившие ее не первый месяц.

– Популисты, по-моему, – вынес вердикт Захар. – Лишь бы посеять панику.

– Ты в это не веришь? – спросил гость.

– А как же дамба? Все эти защитные сооружения поперек залива? Что эксперты говорят на этот счет?

Гость не растерялся.

– Говорят про активное строительство в зоне намыва, знаете, на Васильевском? Якобы из-за наращивания искусственных участков земли дамба может не справиться, если вода поднимется со стороны залива. Это противоречит первоначальным расчетам на момент ее проектирования. Ну а для защиты от последствий аномальных ливней она в целом не предназначена. Может быть, бред, но все равно звучит не очень, по-моему.

В порыве раздражения Захар даже перестал есть и отложил приборы.

– Просто мешают жить, если честно. Я работал всю жизнь, чтобы получить то, что имею. А они меня осуждают на каждом шагу. Свой самолет – нельзя, яхта – забудь. Многоразовые трубочки и бутылки для молока. Теперь новая тема – на намыве нельзя строить, типа наводнение будет. Издевательство! Я вам так скажу. Раньше они прикрывались коррупцией и всеми этими идиотскими обвинениями. А сейчас нашли себе новое оправдание – экологию. Якобы персональный транспорт – это какие-то там безумные расходы топлива из расчета на человека. А мне плевать! Если я на это заработал, я буду жить как хочу и тратить свои деньги на что хочу. Пусть завидуют молча. – С каждым предложением лицо Захара все больше краснело.

Илона смутилась из-за эмоциональной реакции супруга, ощутив что-то напоминающее стыд. И тут же одернула себя: стыд был последним чувством, которое стоило бы испытывать, имея такого мужа. Выражение «за ним как за каменной стеной» подходило Захару идеально. Высокий и крепкий, он был сложен как былинный богатырь. Холодные глаза, как казалось Илоне, умели менять цвет (голубые в хорошем настроении и стальные серые – в плохом). Нет уж, ей стыдиться точно нечего. К тому же Илона знала, что гости действительно задели мужа за живое.

В любые времена есть те, кто обогащается на новых трендах, и те, кто отстает. Захар находился во второй команде со своим бизнесом по производству одноразовой посуды и упаковки. Но даже он со своими взглядами оказался достаточно осторожен и подстраховался на случай, если новости окажутся правдой. Поэтому Илона аккуратно уточнила – больше для себя, нежели для общего разговора:

– Ты же сам планировал переезд?

– Кстати, – продолжил гость, пытаясь увести беседу в более приятную и безопасную сторону. – Слышали про Окунево? Закрытый коттеджный поселок в Сибири, почти что микрогород, вас как раз может заинтересовать. Его делает Матвей Карагач, основатель «Экотрекера».

Илона сразу вспомнила, что супруг не раз упоминал этот поселок. Похоже, Захар планировал переезд именно туда. Илона даже видела этого Матвея в одном из выпусков новостей. Корреспондент рассказывал, что тот буквально сделал государство в государстве со своими законами. В их число входили, например, особые правила обращения с окружающей средой, требования к визуальному оформлению участков, ограничения высоты заборов и многое другое, чего Илона не запомнила.

– Слышал, – буркнул Захар.

– Кажется, он вам не по душе? – улыбнулась дама напротив Илоны.

– Да нет, просто я не знаю этого Матвея. Наслышан, что он с мозгами и так далее. Но надо бы познакомиться лично.

Илона привыкла не относиться к подобным разговорам слишком серьезно. Захар редко бывал откровенным с посторонними и порой поднимал ту или иную тему только для того, чтобы больше узнать о собеседнике, проверить его реакцию или просто самоутвердиться. Однако, когда ужин закончился и гости ушли, Илона поняла, что не может вот так просто выбросить из головы тему переезда.

– Ты тоже думаешь про наводнение, поэтому планируешь купить участок? – Она подошла к мужу, пока он чистил зубы.

Мятная паста приводила Захара в наилучшее расположение духа.

– Зачем ты забиваешь себе этим голову? – удивился он. – Я не хочу, чтобы ты стрессовала из-за всякой ерунды.

– Но я же переживаю.

– Переживать – это моя забота.

– Я ведь тоже хочу планировать свою жизнь. Знать, как все пойдет… Если, например, я найду себе какое-то занятие, я бы хотела знать, сколько нам еще здесь жить и все такое…

– Какое занятие? – Захар вынул щетку изо рта.

Илона знала отношение мужа к ее желанию работать: они успели обсудить эту тему не раз. Поэтому вовремя сдала назад.

– Ну, например, рисовать. Ты же знаешь, я раньше рисовала.

– Так какая тебе разница, где рисовать? Я тебе в любом месте галерею открою. Хоть тут, хоть в Сибири, хоть на Луне.

Захар вернул щетку в рот, полный белой мятной пены, и взглядом дал жене понять, что разговор окончен. Илона отправилась в спальню и нырнула под прохладный шелк. Рано или поздно муж узнает про ее волонтерство в сортировочном центре. Он всегда обо всем узнает. Эта мысль заставила тело Илоны сжаться, и она свернулась клубком, обхватив худые колени руками.

Глава 5

Богдан сделал глоток крепкого зеленого чая и тут же пожалел о своем выборе. Надо было купить ромашковый или иван-чай. В зеленом слишком много кофеина. Но он еще не привык к тому, что в этой квартире ничего нет – даже лишней упаковки чая. Еще и месяца не прошло, как он переехал сюда от семьи. Сейчас сердце разгонится, никакими таблетками не уймешь, а ведь разговор с юристом по разводу и без того не самое спокойное дело в его расписании. Тем более что озадаченное выражение лица Евы на экране ноутбука не внушало доверия, даже несмотря на ее деловой вид: белая объемная рубашка была застегнута почти до самой шеи, а волосы собраны в гладкий пучок.

– Я же правильно понимаю, что с учетом… материального положения мои шансы на дочь выше?

– Ситуация не самая простая, Богдан Викторович. Но да, я думаю, в нашей стратегии мы будем максимально опираться на финансовый вопрос.

Как клиент, Богдан рассчитывал на более уверенный тон и на более обнадеживающие заявления. В другой ситуации он бы подумал о том, чтобы найти нового юриста, однако эту Еву ему порекомендовал друг, человек опытный, сам после развода.

– Но моя жена давно не работает. Этого что, мало? Она даже не сможет обеспечить Катю! – Выражение лица Евы вдруг стало настолько спокойным и непроницаемым, что Богдан повысил голос – на случай, если его плохо слышно.

Он не любил разговаривать по видеосвязи – и тем более обсуждать столь важные дела. Но этот вопрос становился срочным, а Ева еще не вернулась в город после командировки.

– Законом предусмотрены алименты, так что вы будете обеспечивать ребенка, даже если он останется с матерью. Судья едва ли оставит дочку с вами, руководствуясь только материальными соображениями. – Ева сделала вежливую паузу, видимо проверяя, будет ли Богдан возражать, и после его молчания продолжила: – Как вы думаете, есть ли что-то еще, за что мы могли бы зацепиться?

– Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду: считаете ли вы, что Кристина – хорошая мать для вашей дочки?

Этот вопрос вызвал у Богдана смех, и он почувствовал себя старым. Слишком старым, чтобы работать с этой малолеткой.

– А вы знаете, что такое «хорошая мать»?

Электронное лицо Евы дрогнуло, она опустила глаза.

– Просто я всю жизнь пытался стать «хорошим отцом» и не уверен, что до конца понимаю, как это. А вы такое спрашиваете. – Богдан взял паузу, надеясь выжать из себя хоть что-то полезное для дела, но с досадой понял: он не может припомнить ничего компрометирующего жену. – Кристина старается, вот. Все, что от нее зависит, она делает.

Ева что-то записала: через экран слышалось клацанье ногтей по клавиатуре.

– Можно ли сказать, что она посвящает дочери все свое время?

Он задумался и дотронулся до лба. Но касаться лба было неприятно – палец провалился в глубокую морщину. Богдан двумя руками схватился за чашку.

– Да, можно. Ну она не работает, все время проводит дома, с ней.

Ева снова что-то записала.

– Не сочтите за излишний вопрос, но чем ваша жена занималась до замужества? Кем она была до знакомства с вами?

Богдана было трудно обескуражить вопросами. Как глава страховой компании, он слишком хорошо понимал важность деталей. В конечном счете все решают именно они. И именно поэтому в страховых полисах так много текста, написанного мелким шрифтом. Поэтому, когда Ева, казалось бы, отошла от темы, Богдан впервые почувствовал к ней профессиональное уважение.

– Это смешная история. Она пела в ресторане, работала певицей. Мы с друзьями отмечали там день рождения. Я заказал песню, ну и поехало.

Ева понимающе кивнула и как будто бы сощурилась. Хотя, возможно, это просто были помехи интернет-соединения.

– Можно ли сказать, что ваша жена мечтала о карьере певицы?

Богдан никогда не задумывался, о чем могла мечтать Кристина, если не о той жизни, которая до поры до времени у них была. Ева уловила его сомнение и переформулировала вопрос:

– Ваша жена любила петь?

– Да она и сейчас любит. Поет постоянно, все об этом знают. Когда приходят гости, иногда просят ее спеть, – усмехнулся Богдан.

Эта черта супруги его отчего-то очень забавляла. Ева с удвоенной скоростью застрочила по клавишам.

– Как вы думаете, можно ли сказать, что брак и рождение дочери положили конец карьерным амбициям вашей жены? Помешали ей стать певицей?

Богдан насупился: он не любил домыслов. Его зоной комфорта были строгие факты.

– Почему бы вам не спросить это у нее? Откуда я знаю?

– Я уточняю ваше мнение, ваш взгляд на ситуацию.

– Ну, наверное, если бы она не родила, чем-то бы время пришлось занимать, да? Ну, может, и пела бы. Не понимаю, к чему эти вопросы.

Ева улыбнулась и спросила после аккуратной паузы:

– Богдан, вам известно такое понятие, как послеродовая депрессия?

Он пожал плечами.

– Можно догадаться из названия.

Ева оценила его реплику мимолетной улыбкой.

– Да, это депрессивное состояние, с которым иногда сталкиваются женщины после рождения ребенка. В тяжелых случаях такая депрессия может перерасти в отторжение. Без должной помощи случается, что матери применяют к детям психологическое и физическое насилие. Или просто не испытывают любви к ребенку, подсознательно хотят от него избавиться, мечтают о свободе. Как вы думаете, это может быть похоже на Кристину?

Богдан почувствовал, что сердце забилось чаще. А эта Ева не так безнадежна и наивна, как ему показалось в начале.

– Если я скажу «да», вы будете это использовать?

– Сейчас мы просто собираем факты и идеи, на базе которых можно выстраивать нашу позицию, – отчеканила Ева.