– Ладно, больше не буду. Наверное, я позволил себе лишнего. Просто я… мне кажется, ты немного колеблешься по поводу предстоящего брака, и, как тот, кто сам не особенно счастлив в браке, полагаю, я немного проецирую.

– Потому что, будучи холостяком, ты хотел спать с огромным количеством женщин.

– Я спал со многими женщинами. Думаю, моя проблема была в том, что до того, как я женился, у меня не было серьезных эмоциональных отношений с другим человеком. Думаю, это верно для нас обоих. Когда мы не смогли иметь детей, это отняло у нас слишком много душевных сил, и теперь все кажется просто безрадостным.

– Как думаешь, ты разведешься?

– Вероятно. Мне кажется, у нее уже кто-то есть – парень, с которым она работает, хотя, по-моему, в данный момент это в большей степени эмоциональная связь. Честно говоря, когда думаю об этом, я больше беспокоюсь о том, кому достанется собака. И я беспокоюсь о своих родителях, потому что они оба любят ее, любят мою жену. Больше, чем меня, наверное.

– Но если ты несчастлив…

– Ладно, – сказал он, выпрямляя спину, но не поднимаясь. – Довольно об этом. Давай вернемся к тебе. – Он поднял бокал. – За невесту. Пусть тебе повезет больше, чем всем нам.

Эбигейл сделала последний глоток вина.

– У тебя дрожит рука, – сказала она. – Тебе холодно?

– Черт, я продрог до смерти, – сказал он, улыбаясь.

– Господи… Забери свой свитер обратно.

Мужчина потянулся и положил руку на плечо Эбигейл, не давая ей снять свитер.

– Нет, тогда замерзнешь ты.

– Тогда пойдем внутрь.

– Я предпочел бы померзнуть. Если мы встанем и войдем внутрь, ты внезапно поймешь, что уже поздно и что ты устала, а затем пойдешь в свой номер, и я больше никогда тебя не увижу.

– Кстати, который час? – спросила Эбигейл, опуская взгляд на запястье, где обычно носила фитнес-браслет, но вспомнила, что сняла его на ночь.

– Я тебе не скажу, – сказал мужчина, залезая в передний карман брюк, чтобы вытащить мятую пачку сигарет. Вытащив одну, сунул ее в рот и сказал: – Надеюсь, ты не против. Я ограничиваюсь одной в день, обычно в это время ночи.

– Как тебе это удается? Я курила только в колледже, но меньше чем за месяц дошла до пачки в день.

– Хочешь покурить? – Он протянул синюю пачку французских сигарет, и Эбигейл взяла одну.

– Почему бы и нет? – сказала она.

– Они без фильтра, крепкие, так что не слишком затягивайся. Думаю, даже если выкуривать только одну в день, мало не покажется.

Достав спички, спрятанные внутри пачки, он сначала поджег ее сигарету, затем свою.

Эбигейл откинулась на спинку кресла и выпустила в ночной воздух струйку дыма. Ощутив во рту вкус табака, она почувствовала себя моложе, чем на самом деле, моложе и пьянее. Весь этот вечер напоминал ей о чем-то, и она поняла: это похоже на ту первую ночь, которую она в колледже провела с Беном Пересом. Как будто встретила незнакомца и внезапно все стало возможно… И хотя Эбигейл отказывалась это признавать, ей не хотелось, чтобы сегодняшняя ночь заканчивалась. Этот парень ей нравился. Или, по крайней мере, ей нравилось ощущать себя рядом ним. Ей нравились его настойчивые вопросы и его честность. И еще ей нравился его свитер. Желтый кардиган с вельветовыми заплатками на локтях. Он пах старой вещью, но приятно – нафталином и лосьоном после бритья.

Запрокинув голову, Эбигейл посмотрела на мужчину.

– Ты так и не назвал мне свое имя. А ведь это было частью уговора. Я расскажу тебе всю свою сексуальную историю, а ты назовешь мне свое имя.

– Может, на этом этапе нам не стоит называть друг другу наши имена…

– Мы могли бы их придумать, – сказала Эбигейл.

– Конечно. Например, я придумаю тебе имя, а ты придумаешь мне? – Он постучал пальцем по сигарете, и пепел упал на террасу. Кстати, разрешено ли вообще курить в этом винограднике?

– Хорошо. Давай ты первый.

– Хм… я буду звать тебя Мадлен.

Эбигейл на мгновение задумалась.

– Думаю, я смогу с этим жить… Почему Мадлен?

– Не знаю. Просто пришло в голову, что оно тебе подходит. Для краткости я буду звать тебя Мэдди. А как зовут меня?

– Скотти, – сказала Эбигейл.

– Скотти? Почему Скотти? Звучит как собачья кличка.

– Это отсылка к фильму. Если я Мадлен, то ты – Скотти.

Мужчина задумчиво поджал губы, а затем сказал:

– «Головокружение»^[4].

Эбигейл улыбнулась.

– Да.

– Если я правильно помню, эти отношения закончились не очень хорошо.

– Слушай, Скотти, ты первым начал, когда назвал меня Мадлен, так что не возлагай вину на меня.

– Ты слишком молода, чтобы знать о таких фильмах, как «Головокружение».

Эбигейл глубоко затянулась сигаретой, в горле защипало, и она сняла с языка крупинку табака.

– Отец дал мне образование в области кино, а мать – в области литературы. Я была единственным ребенком в семье, так что тоже в некотором роде их проект.

– Что ты намерена делать со всеми этими талантами, когда выйдешь замуж?

– О, давай не будем сейчас об этом!

– Потому, что это скучная тема, или потому, что ты не будешь работать после свадьбы?

– Почему ты так говоришь?

Скотти вытянул руку над головой и повертел запястьем.

– Потому что твой жених богат.

– Его богатство никак не связано с тем, буду я продолжать работать или нет. И нет, это не причина, почему я выхожу за него замуж, но в числе прочего это то, что меня в нем привлекает. Я не буду лгать: было бы очень здорово никогда больше не думать о деньгах, потому что, если честно, это все, о чем говорили мои родители до того, как расстались, и я боюсь, что это отравило им жизнь. Тебя как-то слишком напрягает, что я выхожу замуж не за того парня…

Во время этой короткой тирады в голове Эбигейл звучала другая внутренняя речь, в которой она убеждала себя, что разговаривает надменно и оборонительно. Она посмотрела на сигарету в своей руке и, поняв, что от нее только кружится голова, бросила ее в огонь.

– Согласен, – сказал Скотти. – Меня это слишком напрягает, потому что я ревную. Но ты меня убедила. Похоже, он действительно отличный кандидат. Просто, зная тебя всего два часа, я считаю, что ты удивительный человек и не должна недооценивать себя ради кого-то менее удивительного. В конце концов, тебе с ним жить всю оставшуюся жизнь.

Эта фраза – «всю оставшуюся жизнь» – крутилась в голове Эбигейл в течение всех выходных; ниточка тревоги по поводу того, что чрезмерная опека Брюса и его неумирающая любовь к ней со временем сотрутся.

Ее собеседник встал.

– И на этом последнем бестактном комментарии, думаю, мне лучше уйти, пока еще не поздно. – Он бросил сигарету на террасу и раздавил ее ногой. Эбигейл думала, что Скотти оставит ее там, но он поднял ее и положил в карман джинсов.

Эбигейл тоже встала.

– Он был лишь чуть-чуть бестактным.

– Если я выпью еще один бокал вина, то начну умолять тебя не выходить за него замуж и сбежать со мной.

Эбигейл усмехнулась.

– Беда не приходит одна… Кстати, твой свитер.

Она стащила свитер – ткань слегка потрескивала от статического электричества – и вернула ему. Скотти протянул ей руку, как будто для рукопожатия, и сказал:

– Мадлен, было приятно познакомиться.

Она пожала ему руку, и их взгляды встретились. Часть ее отступила на два шага назад и наблюдала за этим незнакомцем и собой в круге света от костра. Казалось, Эбигейл наблюдала за последним спонтанным романтическим моментом своей жизни. У нее перехватило дыхание, и на какой-то ужасный миг она подумала, что расплачется.

– Не хочешь обнять меня? – спросила Эбигейл, и он притянул ее к себе. И поскольку ей было холодно, она позволила объятиям продлиться слишком долго. От Скотти пахло табаком, но запах не был противным.

«Не делай этого. Не целуй этого мужчину», – подумала Эбигейл.

Они отстранились друг от друга, и он сказал:

– Ты веришь в маленькие карманы времени и пространства, которые существуют вне остальной нашей жизни? Вдруг это один из них и все, что происходит прямо сейчас, не считается? Это просто забудется, это будет наш маленький секрет, только между нами.

В голове Эбигейл промелькнула фраза «последняя интрижка». Рейчел произнесла эти слова ранее тем вечером, сразу после того, как Эбигейл впервые заметила напротив барной стойки в ресторане мужчину во фланелевой рубашке. Заметив ее взгляд, подруга тогда спросила:

– Последняя интрижка?

– Не поняла? – сказала Эбигейл.

– Ну так делают – последняя интрижка перед свадьбой…

– В смысле? Кто так делает?

– Не знаю, Эбигейл… Не злись на меня. Я просто пошутила.

Не делай этого, ты пожалеешь.

Эти слова продолжали крутиться у нее в голове, когда она вновь шагнула в объятия незнакомца и поцеловала его, говоря себе, что ничего большего между ними не будет. Что, прежде чем выйти замуж, ей позволен поцелуй, один пьяный поцелуй.

Но поцелуй был слишком хорош, и Эбигейл сказала себе, что, возможно, это был маленький временной кармашек. Кармашек без имен и без последствий. Мир закружился, а Скотти так классно целовался, и когда его рука коснулась шеи Эбигейл, по ее телу пробежала дрожь.

Позже, несколько часов спустя, когда она лежала, бодрствующая и трезвая, на огромной кровати в его комнате, ей в голову пришла еще одна фраза. «Читатель, – подумала она, – я переспала с ним»^[5].

Глава 6

– Яхочу услышать все про ваш ужин, – сказал Брюс после того, как они обнялись и поцеловались и она села напротив него в мексиканском ресторане в центре города.

– Боже, тот ужин… – сказала она. – Он был восхитителен.

– Расскажи мне о нем.

Эбигейл нервничала: что будет, когда она впервые увидит Брюса после поездки в Калифорнию? И вот теперь она была так несказанно рада, что говорит с ним, что он не разглядел написанную на ее лице неверность, что подробности того ужина полностью вылетели у нее из головы.

– Дай мне подумать минутку, – сказала Эбигейл. К счастью, ее спасла официантка, появившаяся, чтобы принять заказ на напитки.

Когда Брюс спросил ее снова, воспоминания о том ужине вернулись к ней, и она описала его блюдо за блюдом. Он слушал подробности с таким довольным видом, что Эбигейл слегка расслабилась, хотя чувство вины не угасало. Все будет хорошо, подумала она. Вроде выкрутилась…

Неделей ранее, выскользнув из номера Скотти (она все еще называла его именем, которое сама придумала), Эбигейл попыталась заснуть в своей гостиничной кровати, но смогла урвать лишь пару часов прерывистого нервного полусна. Каждый раз, когда ей казалось, что она вот-вот провалится в сон, в ее сознании всплывали образы того, что только что произошло. Не успела она опомниться, как наступило утро. Эбигейл отправила всем своим подружкам сообщение, что она еще спит и пропустит бранч, а затем кинула отдельное сообщение Зои с просьбой заглянуть к ней в номер, когда у той появится такая возможность. Пять минут спустя, выглядя так, будто она крепко проспала десять часов, Зои пришла к ней с тарелкой круассанов. Как только дверь за ней закрылась, Эбигейл поведала подруге о том, что произошло.

– Господи, – сказала Зоя. – Это на тебя непохоже.

– Не знаю, что на меня нашло… Я была пьяна, но не настолько. Думаю… вдруг я подсознательно пытаюсь что-то себе сказать? Вдруг я не хочу выходить замуж за Брюса?

– Так… Вот что думаю я, – сказала Зои. – Не руби с плеча. Подожди несколько дней. Посмотри, каково это будет – снова увидеть Брюса. Посмотри, будешь ли все еще думать об этом парне…

– Дело не в парне. Это было романтично, но он женат, и он даже не в моем вкусе…

– И ты не знаешь его имени.

– Боже, – сказала Эбигейл и рассмеялась, хотя движение лицевых мышц доставляло ей боль. – Я даже не знаю его имени.