Полиция без стеснения называла меня невероятным везунчиком, хотя я никак не могла понять, в чём же именно мне повезло? В том, что опасный вампир, сидя в заточении, смог виртуозно подстроить свой побег и решил разобраться со мной отдельно? А он обязательно за мной вернётся. Как и подобает хищнику, он пока насытился и оставил десерт на потом.

Вот только рассказать детали я никому не могла. У нас же секретная лаборатория, ни одна живая душа за её пределами не знала о существовании вампиров, не боящихся солнца. И не должны узнать, иначе общественной паники не миновать.

Отчима хоронили в закрытом гробу со всеми почестями. Всё же важный был человек, уважаемый. Государство оплатило все расходы, какой-то не менее влиятельный хрен выступил у гроба с пронзительной речью, остальные незнакомые люди накидали дорогих венков на могилу и свалили.

Я впервые осталась одна. Вообще одна. Больше у меня родственников не было, даже дальних. И когда Лоренц придёт, моё тело никто не будет искать.

Я ни на минуту не сомневалась, что он наблюдает и выжидает удобный момент. Первые дни вздрагивала от каждого шороха за окном. Не могла найти себе места ни в доме матери, ни в квартире. Всё время казалось, что за мной кто-то следит.

Но скоро заботы о собственной безопасности сменились куда более неприятными новостями. Проклятый отчим был банкротом. Его дорогие костюмы, элитные часы, машины, застолья в ресторанах для важных дружков – всё было оплачено из заложенного дома матери. Причём заложенного дважды.

Юристы посоветовали отказаться от наследства и всё отдать банку. Банк же позволил забрать личные вещи из дома, причём предварительно составили опись имущества и согласовали, что именно я могу забрать, а что должна оставить.

В моём владении осталась квартира на окраине города, старые шмотки и коробка с мамиными фотографиями. Исходя из того, что я потеряла работу, придётся немного затянуть ремень на и так тощем пузе и срочно что-то придумывать.

Первым делом я решила забрать те крохи, что ещё принадлежали мне. Весь день провела в доме матери, мысленно прощаясь со старой жизнью. Одна коробка, вторая. Так мало моих вещей в огромном доме, что и забирать их нет смысла. Я устало плюхнулась на диван, который мы с мамой когда-то долго выбирали, и понимала, что из всего хлама мне дорог только фотоальбом.

Пока я размышляла, как лучше перевезти вещи, ведь машины принадлежали отчиму, а теперь банку, в дверь осторожно постучали. Я не ждала гостей, но, может, представители банка или юристы что-то забыли? Они странные ребята, любили приехать без звонка, ведь дом уже был их собственностью, а я всего лишь лишний гость.

Без задней мысли я открыла входную дверь и замерла в ужасе. На меня смотрел Лоренц. Сначала я не поверила собственному зрению, но это точно он: его надменные, синие глаза, тёмные брови и густая копна едва вьющихся волос. Теперь на нём была белая рубашка с расстёгнутой пуговицей у воротничка и чёрные брюки. От измученного и изуродованного вампира не осталось и следа.

Лоренц молча переступил порог, не спрашивая разрешения войти, и тут же задрал голову, разглядывая интерьер. Благо в доме матери было на что посмотреть.

– Ты стала хозяйкой красивого дома.

– Он не мой, – я указала на коробки посреди гостиной. – Отчим умудрился его дважды заложить и промотать все деньги. – Нервно усмехнулась, потому что сама до конца не верила, что родной дом больше мне не принадлежит. – Банк разрешил забрать личные вещи и валить на все четыре стороны.

– Как печально, – не то с искренней досадой, не то со злорадством произнёс Лоренц.

Я резко замерла посреди гостиной и не смела двинуться с места. Не просто так вампир пришёл в мой дом. Я последняя, кого он обещал убить, но ещё не осуществил задуманное. Осознание грядущей смерти ледяной волной окатило всё тело. Он пришёл убивать.

– Ты… – пыталась говорить твёрдо, но изо рта вырывался дрожащий шёпот. – Ты обещал всё сделать быстро.

– Что именно? – Лоренц строил из себя дурачка и растягивал не менее идиотскую улыбку, но ближе не подходил, чуял мой страх.

– Ты каждый день клялся разорвать на куски всех, кто работает в лаборатории. Я тоже… работала…

Лицо Лоренца мгновенно посерело, улыбка спала и он превратился в хмурого и очень злого вампира.

– И выполнил обещание. – Некогда бархатный голос приобрёл стальной тон. – Не потому ли твоего отчима хоронили в закрытом гробу?

Я кивнула, не в силах говорить от всепоглощающего животного ужаса. Как это будет? Он выпьет всю кровь? Разорвёт? Свернёт шею? Лишь бы выполнил обещание, лишь бы сделал всё быстро.

Внезапно лицо вампира прояснилось и на нём снова появилась самодовольная улыбка.

– Значит, говоришь, дом переходит банку? – Он оглядел высокий потолок и хрустальную люстру в центре. – Сколько они хотят?

– Не знаю. Ещё не все документы собрали.

– Я бы присмотрелся к нему. Будет летним домиком на выходные.

Не знаю, откуда у меня появилась смелость, но от слов Лоренца про домик на выходные, кровь закипела. Вампир будет ходить по моему дому, спать в моей кровати и пить кровь на моей кухне. Ну уж нет! Это всё ещё мой дом. Пусть только в памяти, но мой!

– Здесь восемь спален. Не великоват ли летний домик?

– У меня большая семья, – отмахнулся вампир.

Не спрашивая разрешения, Лоренц направился в сторону кухни, изучая интерьер будущей собственности. Уверена, у вампиров полно денег. Они живут не тысячи лет – это очередные недоказанные сказки, но дольше людей, намного дольше. Лоренц так и не раскололся о своём возрасте, но могу предположить, что ему далеко за восемьдесят, вероятно, даже за сотню.

Нам пока не удалось понять, что там у вампиров с возрастом. Когда они вышли к людям, ни у кого из них не было документов, так что при выдаче паспортов возраст записывали с их слов.

– О, какое у тебя хорошее вино припрятано! – воскликнул Лоренц из кухни. – Выпьем?

– Я не люблю вино.

Вампир постучал дверцами шкафчиков и вернулся через минуту с бутылкой и двумя бокалами. Я всё ещё стояла посреди гостиной, размышляя о том, что если попытаться выбежать из дома прямо сейчас и добраться до дороги, то есть вероятность, что он не будет убивать меня при свидетелях. Но бежать надо быстро.

Лоренц развалился на диване и поставил бокалы на стеклянный журнальный столик. Мама всегда бесилась, когда я так делала. Она бы сейчас принесла салфетки и проворчала что-нибудь неприятное. Но мамы больше нет, бухтеть в этом доме некому.

– Давай, садись. – Вампир постучал ладонью по дивану. – Вино чудесное, гарантирую.

– Вы разве пьёте?

– Иногда, по настроению, – кивнул он и ловко выкрутил пробку штопором.

Я села на край дивана, максимально далеко от вампира. Ему пришлось наклоняться и тянуть руку, чтобы подать бокал, но он сделал вид, что так и надо.

– Что ж, София, – произнёс он, отдельно смакуя моё имя, словно пробовал на вкус. – Выпьем за чудесную встречу. Я рад видеть тебя в здравии.

Я протянула бокал и недоверчиво посмотрела на вампира:

– В здравии? А должно быть иначе?

Я нервно отпила из бокала побольше, чтобы хоть немного притупить страх.

– Всякое может быть. Но раз ты защищала меня, то и я не останусь в долгу. – Он сделал небольшой глоток и откинулся на мягкую спинку. – Знаешь, красавица, боль со временем притупляется. Даже такая невыносимая, которую вы заставили испытать. Я порой думаю, что не вампиры жестокие чудовища, а смертные. Иначе как объяснить ваше маниакальное стремление причинить как можно больше боли и страданий? – Он посмотрел на меня в надежде получить ответ, но мне нечего сказать. – Ладно, не будем о боли. У тебя её было не меньше, чем у меня. Расскажи, почему не дала отпор отчиму? Взяла бы нож и отрезала ему член. Навряд ли он побежал бы жаловаться.

– Он бы побежал, – мне нравилось говорить о дяде в прошедшем времени, и за это я должна благодарить вампира. – Он бы упёк меня в тюрьму или в психушку. Когда у человека властные покровители, он теряет берега разумного. И, если тебе интересно, я на него заявляла. Не раз и не два, но каждый раз дело заминали.

– Убежала бы.

– Куда? – я осушила бокал и осознала, что уже не так сильно боюсь происходящего. – Всё, что осталось от матери, перешло ему. Дом, счёта, даже её украшения. А на зарплату лаборанта далеко не убежишь.

– Хочется обнять и плакать, – с издёвкой пробормотал вампир и потянулся за бутылкой.

На этот раз он наполнил мой бокал почти до краёв, словно хотел напоить и увидеть какая же я, когда пьяненькая. Да никакая, обычно спать валюсь.

Я снова пила, хоть и не понимала вкуса вина. Но раз Лоренц говорит, что оно хорошее, пусть так. Вино сначала расслабляет, потом дарит храбрость и развязывает язык. Я уже не боялась существо рядом, мне интересно было выведать у него то, что не смогли узнать наши учёные.

– Ты ведь не единственный, кто не боится солнца, так? – произнесла я серьёзным тоном и посмотрела на него не менее строго.

– Если скажу, то точно придётся убить, – улыбнулся он в ответ. – А я не хочу тебя убивать. – И легко перевёл тему: – Ты уже нашла работу?

– Да, в небольшой лаборатории. Через два дня выхожу, а пока с вещами разбираюсь.

– Хорошо платят?

В ответ я пожала плечами. Откуда я знаю, что для вампира «хорошо»? Как по мне, так копейки, но лаборантам нигде много не платят.

– Если нужны деньги, скажи, я помогу.

Я в голос рассмеялась, не веря собственным ушам. С чего такая забота от существа, которого пытали у меня на глазах? Я знала, как он кричит от боли, знала, сколько седативных надо ввести, чтобы не сопротивлялся и замолчал. А он знал, как сильно я его боюсь.

– Не думаю, что просить помощи у вампира хорошая идея, но спасибо за предложение.

Лоренц поставил бокал на столик, встал с дивана и медленно приблизился ко мне. Навис, как скала над скованным льдом морем, наклонился и расставил руки в стороны. Я оказалась в его смертельных объятиях и ничего не могла поделать. Даже кричать бессмысленно, в доме никого, кроме нас, нет.

– Я не просил о помощи, но ты помогала, – тихо произнёс он, нагло разглядывая моё лицо.

Кажется, ему доставляло удовольствие смотреть на перепуганных до смерти людей. Он чувствовал власть над нами, знал, что сильнее и ловчее любого человека. Другие вампиры ведут себя намного скромнее: никогда не показывают силу, не лезут на рожон, стараются жить тихо и миролюбиво. Но не Лоренц. Он никого и ничего не боится. Как его вообще смогли поймать?

Он медленно опустил голову к моей шеи. Вот теперь точно конец. Я напряглась всем телом, каждой клеточкой. Хотела закричать, вырваться и убежать, надеялась сопротивляться до последнего, но не могла пошевелить даже пальцем.

Его нос коснулся кожи и он шумно вдохнул.

– Знаешь, чем ты пахнешь? – И, не дожидаясь ответа, продолжил: – Страхом, похотью и отчаянием. Ты загнанная овечка, отбившаяся от стада. Никто не придёт к тебе на помощь. Я бы забрал тебя к себе, пообещал бы вечную жизнь и медленно смаковал, пока не выпил до дна, до последней сладкой капли.

Его ледяное дыхание неприятно кололо кожу, словно сама смерть касалась костлявыми пальцами и впивалась в тело. А ещё в нос ударил приятный запах от его волос. Смерть не может приятно пахнуть. Она мерзко воняет больницей, вперемешку с металлическим запахом засохшей крови.

– Не надо, умоляю, – прошептала возле его уха, но понимала, что никакие слова не помогут.

– Ох, мольбы! Обожаю их! – Он коснулся губами напряжённой вены на шее и поцеловал её. – Сладкие слова для моих ушей. Вы, люди, считаете себя всесильными, думаете, что можете подчинить вампиров, но вы такие убогие перед лицом смерти. Такие слабые, глупые и самонадеянные, что диву даёшься, откуда у вас столько уверенности в своих силах.