– А я почем знаю! – огрызнулся Хряк, силясь сообразить, что здесь случилось. – Он меня по кумполу шарахнул, я и отрубился.

– И вас шарахнул? – Илья Викторович морщился от боли. – Как это он так? Хотя… он же боксер.

Хряк кивнул – вполне возможно – и задал встречный вопрос:

– А вам-то как прилетело?

– Да так же, как и вам. Нежданно-негаданно. Шел к машине, получил сзади, а дальше ничего не помню…

– Он у вас больной, что ли? С какого перепугу на людей кидается?

– Он не с перепугу. Он…

Тут Илья Викторович призадумался и миг спустя истошно завопил:

– Гаденыш!

Он метнулся к машине, сунулся в салон, стал шерудить руками в поисках чего-то, несомненно, важного. Поиски не увенчались успехом, и он с отчаянием на лице повернулся к подошедшему Хряку.

– Рюкзак! Рюкзак пропал!

– А что у вас там было? Тушенка?

– Экспонаты… Все, что мы приобрели в командировке! Он их украл!

Хряк уяснил суть произошедшего. Сослуживец Ильи Викторовича не просто так отправил их в нокаут, а воспользовался случаем и умыкнул лежавший в машине ценный груз.

– Но почему он не дождался, пока мы тачку вытолкнем? На ней бы и уехал.

– Он не умеет водить. За рулем был я.

Хряк обвел фонариком лес, обступивший усадьбу и дорогу. Днем, при свете, деревья с поредевшими кронами наверняка просвечивались насквозь, как решето, но в сумраке ночи они выглядели плотной стеной. Слабый луч не пробивал ее, она поглощала его, как черная дыра.

– И куда же его понесло? – Хряк потер вскочившую на лбу шишку.

Он попытался изобразить из себя следопыта и внимательно изучил обочину возле автомобиля. Она была истоптана ногами обоих музейщиков и его собственными. Хряку хватило наблюдательности вычленить из хитросплетения следов отпечатки коварного Романа Николаевича. Вероятнее всего, заполучив рюкзак с добром, он юркнул в можжевеловые кусты, росшие поблизости (вон и веточки на них обломаны), а потом исчез за купами берез и осин.

Хряк порыскал за перекрестьями веток, ободрал щеку, но никакой пользы не извлек. За дорожным полотном жидкая грязь кончилась, сменившись мягким моховым ковром, а на нем уже ничего нельзя было различить, тем более при тусклом освещении.

К Хряку подошел чрезвычайно встревоженный Илья Викторович.

– Мы теряем время! Надо организовать масштабные поиски…

Ох уж эти интеллектуалы… Любят выражаться пафосно, будто передовицу для газеты «Правда» надиктовывают.

– Как же их организовать, если мы не знаем, куда он умотал?

– Это да, – не стал спорить Илья Викторович. – Но нас вместе с вашими друзьями пятеро. Мы можем прочесать сразу несколько направлений.

Они вернулись в усадьбу. Машину трогать не стали – толку от нее в предстоящей погоне не было ни малейшего. Похититель не напрасно углубился в чащу – там его сложнее обнаружить и догнать. Во всяком случае, транспорт через заросли не пройдет.

Вести о происшествии взбудоражили все собравшееся в гостиной общество.

– Что хоть было в рюкзаке? – осведомился Мигель. – Самовары, прялки, граммофоны?

Илья Викторович напыжился.

– У нас серьезное учреждение, а не кружок при Дворце пионеров. Мы приобретаем только те предметы, которые представляют истинную ценность, как материальную, так и художественную. В этот раз такая удача… я бы сказал, подарок фортуны… Купили у одного пенсионера собрание украшений. Золото, уральские самоцветы. Ручная работа. Златоустовские мастера! Предки у него работали на демидовских рудниках, ему эта коллекция по наследству досталась, а передать некому, бобылем живет, бездетный. Уступил музею по символической цене, хотя мы ему честно сказали, что стоит это в разы дороже.

– Н-да… – протянул Шура Давыденко. – Где бы мне золото по символической цене раздобыть?

– Ты эгоист, – упрекнула его Анка. – Надо о благе народа думать, а не о том, как самому разбогатеть.

– А я, по-твоему, не народ? Не замечал, чтобы кто-то о моем благе заботился, кроме меня самого…

Так бы и пикировались по пустякам, но Илья Викторович, думавший прежде всего о пропаже, прекратил дискуссию:

– Товарищи, мы должны что-то предпринять! Пока разглагольствуем, этот субъект уходит все дальше…

– А что тут предпринять? Надо выкатывать вашу телегу и жать на всю катушку до ближайшего хутора, – рассудил Хряк. – Поднимать на уши мусоров… то есть эту, как ее?.. милицию. Пусть высылают людей, шерстят окрестности…

Но Мигель тотчас указал на слабые звенья этого плана:

– Во-первых, до ближайшего, как ты говоришь, хутора по такой размазне меньше, чем за час не доедешь. Во-вторых, кого ты там найдешь? Участкового, который с бодуна без задних ног дрыхнет?

– Вот и я о том же! – горячо поддержал его Илья Викторович. – Надо самим… это наш гражданский долг!

От слов «гражданский долг» рок-тусовщиков всегда мутило. Они не считали себя задолжавшими кому бы то ни было. Но ситуация складывалась такая, что от их участия или неучастия зависело, сохранят они свою честь или нет. Пофигизм тоже свои границы имеет. Будь ты хоть трижды аполитичным человеком, даже ярым оппозиционером, но если у тебя на глазах на улице гопник отнимет карманные деньги у дошколенка, пройдешь ли ты мимо? А если пройдешь, то как будешь потом с этим жить?

Такие или аналогичные раздумья промелькнули в головах и у Анки, и у Мигеля, и у Шуры с Хряком. Все четверо выразили готовность преследовать злодея, несмотря на усталость, ночь и ненастье.

Илья Викторович приободрился.

– Я знал, что вы сознательные люди! Необходимо разбиться на группы и обыскать лес!

– На сколько же групп мы сможем разбиться, если нас всего пять человек? – спросила Анка.

– Как минимум на три. Я буду действовать один. То, что я не разглядел его преступных намерений, целиком моя вина, и я готов ее искупить.

– Да ладно вам… – махнул рукой Мигель, не любивший высокопарных речей. – У нас тут не партсобрание. Может, веером разойтись? Так вернее.

– Опасно. Он сильнее любого из вас. Кандидат в мастера, на всех спартакиадах за музей выступал.

– Подумаешь! – Хряк подбросил в руке кочергу. – Я из этого кандидата в мастера кандидата в инвалиды сделаю!

В конце концов распределились так: Анка идет в паре с Шурой, остальные – поодиночке. Вооружились подручными средствами: Хряк – кочергой, Шура – монтировкой, Илья Викторович нашел в багажнике своей машины тяжелый разводной ключ, а Мигелю посчастливилось отыскать в развалинах усадьбы старый, но еще годный топор. К сожалению, фонариков было только два, один отдали Анке с Шурой, второй взял себе Илья Викторович. Хряк сказал, что он и так видит в темноте, как кошка, а Мигель соорудил себе что-то вроде факела – намотал на палку тряпку и смочил ее бензином. При необходимости ее легко было зажечь даже под дождем.

К середине ночи распогодилось: уже не моросило, небо понемногу расчищалось, сквозь прорехи в тучах проглядывали звезды и краешек луны.

– Идемте, идемте! – торопил Илья Викторович. – Он уже может быть километра за три отсюда… Наше единственное преимущество – мы налегке, а у него ноша, причем тяжелая, килограммов на десять.

– Ничего себе, сколько сокровищ вы у деда надыбали! – изумился Хряк. – Это не пенсионер, а граф Монте-Кристо какой-то…

– Так и есть. Вернее, было. Человек сам не осознавал, на каких богатствах сидит. Но сейчас все они могут достаться негодяю.

– Как же так получилось, что сотрудник музея оказался вором? – допытывалась Анка, когда они вышли из усадьбы и направились к влипшей в грязь легковушке.

– Я его на работу не принимал, – недовольно проворчал Илья Викторович. – Все вопросы к руководству и кадровикам. Не знаю, где они находят такие экземпляры… Лично мне он всегда казался подозрительным, себе на уме. Только о деньгах и говорил… Уверен, он и в эту командировку напросился, чтобы под шумок что-нибудь присвоить. А тут такой случай! Считайте, банк сорвал, как выражаются у них на Западе…

Машина собирателей древностей послужила отправной точкой для начала марш-броска за расхитителем. Мигель прошел по цепочке следов Романа Николаевича вплоть до того места, где она обрывалась, и распорядился:

– Расходимся в четыре стороны. Анка с Шурой идут по обочине, это на случай, если он нас с толку сбить захочет и снова выйдет на дорогу. Хряк – налево, вы, – это относилось к Илье Викторовичу, – направо, а я прямо.

– Дельно! – одобрил брезентовый музейщик. – Только, с вашего позволения, я бы с товарищем… гм… Хряком поменялся диспозицией. Слева берег реки, я эти места немного знаю, мы уже не впервые по деревням ездим. А человек несведущий, чего доброго, с обрыва в воду соскользнет. Сами видите, какая каша под ногами…

Поправку приняли единогласно. Еще условились: если кто набредет на беглеца с рюкзаком, лезть на рожон не будет, а постарается проследить за ним. Илья Викторович полагал, что вор к утру либо дойдет до какого-нибудь поселка, либо выйдет на трассу с относительно оживленным движением и попробует поймать попутку. Вот там уже можно будет поднять шум.

– Действуем осторожно! – предупредил напоследок Мигель. – Цацки цацками, но жизни дороже. Кто знает, какие тараканы в котелке у этого Романа Николаевича…

Через минуту Анка с Шурой остались возле машины одни. Хряк, Мигель и Илья Викторович углубились в лес. Некоторое время были слышны их шаги, потом все затихло.

– Пошли и мы? – сказала Анка. – Нам проще, не заблудимся.

– Да, сейчас…

Шура занимался осмотром машины, кругляш света от фонарика скакал по ее бортам, крыше, колесам. Это был «Комби» Ижевского автозавода – нечто среднее между седаном и универсалом. Его начали выпускать лет пять назад, но народ так и не привык к футуристической конструкции с обрубленной кормой и открывающимися вверх задними дверцами. Знатоки, однако, утверждали, что машина прочная, ее охотно брали деревенские для поездок по пересеченной местности.

– Что ты там нашел? – не выдержала Анка, видя, что Шура не торопится.

– Да вот… – Он посветил фонариком вниз. – Посмотри на покрышки.

– И что?

– Нам сказали, что машина завязла, но это не так. На ней хоть сейчас можно уехать.

Он говорил вполголоса, соблюдая конспирацию. Анке сделалось не по себе.

– Мне кажется, нас кто-то подслушивает… Там, в кустах.

Шура передал ей фонарик и, взяв монтировку в правую руку, сделал шаг в сторону леса. Он занес оружие над головой и готов был уже опустить его на черневший впереди кустарник, как вдруг оттуда, из колючек, вылез Хряк с кочергой и засопел:

– Убери железяку, дубина! Мне и так сегодня перепало…

– Хряк? – ахнула Анка. – Откуда ты?

– От верблюда! Говорите потише, разорались на всю ивановскую…

– Мы думали, ты где-то там… – Шура махнул монтировкой вправо.

– Что мне там делать? Я не теленок, меня не облапошишь… А вы тоже просекли?

– Насчет машины? Да…

– Машина – фигня. Эти двое нас за нос водят. Они жулики.

– Почему ты так решил?

– Сами прикиньте. Если бы один хотел с рюкзаком сбежать, то стал бы он ждать, пока свидетели появятся? Они ехали вдвоем по пустой дороге, ночью… Да он бы уже давно от того, второго, избавился и с побрякушками усвистал куда-нибудь. И незачем было в глухомань забираться, проще возле села сбежать, чтобы сразу на автобус сесть или автостопом подальше слинять…

– Но зачем тогда весь этот спектакль? – Шура ничего не понимал. – Чего они добиваются? И машину бросили…

– Проверить бы, исправная или нет. Ты можешь ее без ключа завести?

– Попробую…

Шура слыл автомобильным экспертом и, кроме того, искусным слесарем. Он раздобыл где-то проволочку, выудил из ящика с инструментами, лежавшего в багажнике «Комби», отвертку (а музейщики врали, что нет у них ничего!), поковырялся в приборной панели, и двигатель завелся. Работал он ровно, без перебоев.

– Все в порядке, – оценил Шура. – И бензина достаточно.