– Галеры довольно осторожно следуют вдоль береговой линии от порта к порту, где пополняют быстро пустеющие запасы еды и питьевой воды. А ночью встают на привал, бросив якорь… И гребцам отдохнуть, и кораблем не рисковать, налетев на мелководье или подводные скалы, выступающие из моря поближе к берегу. Так что ночью мы их обязательно догоним!

Я не смог сдержать торжествующе-кровожадных интонаций в голосе, но после поспешно добавил:

– Правда, к вечеру они уже наверняка дойдут до Порто-Пизано, но это и хорошо, это нам только на руку. Одно дело самим рыскать вдоль берега, пытаясь найти порт и рискуя быть замеченными фрязями еще на подходе, но совсем другое, когда враг сам покажет нам дорогу!

Дружинники встретили мои слова одобрительным гулом – фрязи безусловно враги, они поставили себя в один ряд с татарами, дав Мамаю денег на наемников и предложив темнику своих арбалетчиков. Да и конфликт беклярбека с Дмитрием Иоанновичем начался именно через генуэзцев… Кроме того, даже не сотни – тысячи русичей ежегодно проходят через невольничьи рынки итальянцев. И именно благодаря им обитающие в Крыму и у морского побережья татары стали рассматривать людоловские набеги на Русь в качестве выгодного бизнеса.

Ну что же… Генуэзцы Таны на своей шкуре испытали последствия работорговли, теперь пришла очередь фрязей из Порто-Пизано.

Караван галер приблизился к гавани еще засветло, встав неподалеку от пристаней. Последние не очень обширны и забиты небольшими судами и лодками; кроме того, вдоль берега на север тянется уже песчаная коса. Так что и пристать поближе довольно крупные морские галеры наверняка не смогут – слишком мелко.

Генуэзская гавань не столь и большого, как оказалось, порта, захваченного у пизанцев еще в самом начале четырнадцатого столетия (после поражения у Мелории), располагается на северной стороне вдающегося в море мыса. Иными словами, совсем не там, где был построен Таганрогский порт – последний заложили у юго-восточной оконечности мыса и там же возвели молы, создав искусственную гавань.

Крепость… Мы неплохо рассмотрели ее в багровых лучах заходящего солнца. Сигнальный огонь на вершине башни-донжона горит ярко, башню построили довольно высокой. Но, очевидно, ее используют и в качестве маяка – для того и возводили фундаментально, на века. По периметру же стены не очень протяженны – это не полноценный город с крепостным обводом, а небольшой замок, служащий местным купцам и морякам пристанищем на случай татарских набегов. Что, впрочем, случаются не слишком часто… Надеюсь, с моря горожане Порто-Пизано также не ждут крупного набега – все же, насколько мне известно, черкесы пиратствуют лишь на море, не нападая на крепости фрязей. А турки, здорово пошумевшие в начале столетия, были разбиты объединенной генуэзско-венецианской эскадрой еще в сороковых годах и сейчас поумерили свою активность.

Уж тем более в акватории Азовского моря, ставшего «внутренним» итальянским…

– Ну что, братцы. Как солнце сядет, без лишнего шума гребем к галерам – по четыре струга на каждую, а где и по пять. На брони накинуть кафтаны, чтобы луна отблески на металл не бросала, клинки заранее не оголять! Стражу постараемся снять без лишнего шума и, если что, освобождаем гребцов. Они помогут перебить команды…

Вои на моем ушкуе и соседних судах, подошедших поближе, согласно закивали; остальным мои слова передадут по цепочке.

– Захватим корабли, идем к берегу. Бой на галерах фрязи услышат наверняка, так что и смута у них начнется будь здоров… Следовательно, горожане постараются укрыться в крепости, так вот не мешайте им, лишний раз кровь не лейте. Наверняка уже никто не будет вскрывать рабские загоны и отводить в крепость многочисленных невольников. Значит, мы освободим их с легкостью! Также бегущие горожане не смогут забрать с собой свое добро, разве что кошели с серебром и златом… Но все товары останутся в домах и закромах, а значит, нам с лихвой хватит добычи! Сотня воев с самострелами, моя дружина и сотня тяжелых пешцев-повольников останутся со мной подле ворот крома на случай вылазки фрязей. Остальным – прежде всего освободить русских рабов! Ну и набрать как можно больше добычи… Суда на пристани не жечь – местные струги нам потом пригодятся, чтобы вызволить полон.

– А ежели на плечах беглецов войти в кром, а?

Вопрос задал атаман Дмитрий Шуй, ведущий моих повольников в сечу на правах полунезависимого вассала. Впрочем, Дмитрий был самым лояльным из атаманов ротников с первой нашей встречи в Хлынове… Однако же и свое мнение он не стесняется высказывать, в случае если оно расходится с моим.

Сейчас Дмитрий стоит на соседнем ушкуе и внимательно, но без вызова смотрит на меня из-под кустистых бровей, так что и ответ я даю столь же спокойно, стараясь все подробно разжевать:

– Как я уже сказал, захватить корабли без шума не удастся, а тревога на берегу поднимется еще до того, как мы причалим к пристаням. Следовательно, гарнизон изготовится к бою, арбалетчики поднимутся на стены и встретят тех, кто будет преследовать горожан, залпом болтов. А то и картечью «тюфяков»… Кроме того, фрязи успеют заранее встать у ворот – и наверняка закроют их перед носом ушкуйников, даже если не все беглецы спасутся в крепости. А значит, мы лишь потеряем воев – и немало воев! – за призрачную добычу, которая явно не будет стоить их крови… Вспомни Тану и атамана Уса – даже тогда, несмотря на внезапность нашего удара и сильную панику, он смог ворваться в крепость лишь с очень большими потерями.

Дмитрий только хмыкнул, после чего уточнил:

– А ежели фрязи сразу пошлют дружину на берег, встретить нас у самой воды?

Я только повел плечами:

– Значит, мы разобьем и опрокинем их.

После чего, заметив на губах Шуя едва видимую из-под густых усов и бороды улыбку, также усмехнулся:

– И на плечах бегущих ворвемся в крепость!

Глава 2

Липень (июль) 1382 года от Рождества Христова. Гавань Порто-Пизано

Обмотанные мокрыми тряпками уключины не скрипят, а опытные гребцы идут по воде без всплесков, аккуратно погружая весла в водную гладь. С берега и замерших на «рейде» галер нас не видно: мы сумели рассчитать время выхода из Ельца так, чтобы дойти до устья Дона и пройти еще день пути до Порто-Пизано под самое новолуние. Конечно, мы допустили небольшую погрешность в расчетах, а может, где-то не уложились в график, но все одно небо сейчас освещает лишь тонкая полоска месяца, не дающая практически никакого света. Так что с галер нас не увидят и не услышат, пока абордажные крючья не зацепятся за планширь фальшборта…

Сыро и зябко – с наступлением ночи температура заметно падает, и на воде становится очень свежо. Плюс холодит тело кольчуга, накинутая поверх рубахи, – больно тяжела пластинчатая броня пешцу, особенно в маневренной схватке… Я решился сменить ее на менее прочную, но и не столь сковывающую движения кольчугу. В последнюю, впрочем, все же вплетены две круглые стальные пластины, прикрывающие сердце и живот. А вот поверх ее – легкая, но довольно плотно набитая стеганка, что сама по себе может защитить от нанесенного вскользь удара (естественно, не колющего) или остановить стрелу на излете. С арбалетным болтом такое, конечно, не пройдет, но от пущенного в упор арбалетного болта не спасут и «дощатые брони»… А в целом – продолжаем ромейские боевые традиции. Византийские катафракты и курсорес нередко носили стеганку поверх броней. Правда, катафракты на кольчугу надевали еще и пластинчатый панцирь…

Да и наши, «отечественные» татаро-монголы модернизировали подобный тип брони в «куяк», а европейцы тотчас переняли наработку, создав на основе куяка бригантину.

Еще перед выходом на «рубеж атаки» мне удалось разделить казаков и повольников на семь примерно равных групп и наметить каждой из них свои цели. Так что сейчас струги и ушкуи идут четко к своим кораблям, ориентируясь на крошечные светильники, обозначающие положение галер, – по четыре или даже пять судов на одно фряжское. Вот, к сожалению, не удалось нам рассмотреть, курсировали ли лодки между вновь прибывшими кораблями и берегом, но думаю, что, раз суда пришли перед самым закатом, разгрузку товаров провести никто не успел. А если все товары еще в трюме, значит, и большая часть команд все еще находится на галерах, охраняя богатство купцов…

С другой стороны, это даже к лучшему. Сейчас на нашей стороне фактор внезапности и численное преимущество. Сойди же морпехи и арбалетчики фрязей на берег, позже они встретили бы нас залпами болтов на пристанях… И наоборот – во время абордажа мы точно не дадим разгуляться генуэзским арбалетчикам!

– Тихонечко, тихонечко…

Я успокаиваю сам себя – Степан Никитич все одно меня не слышит; но кормчий и так знает свое дело, притирая ушкуй практически к самому борту намеченной в качестве цели галеры. Дальней галеры – по-прежнему следуя в голове своего флота, я спланировал атаку так, чтобы все ушкуи и струги причалили к «своим» судам практически одновременно… Кажется, кормчий не столько видит, сколько угадывает очертания галеры, и все же он довольно мягко подвел ушкуй к вражескому кораблю. Так что теперь я почувствовал совсем слабый толчок бортов…

Но все же веселые голоса дозорных, не очень громко переговаривающихся друг с другом и даже явственно посмеивающихся над какой-то шуткой, резко оборвались. После чего последовал куда более громкий возглас, а затем послышались чьи-то шаги, направленные к фальшборту именно с нашей стороны.

– Стрелки, приготовились…

Я шепчу приказ одними губами, но дружинные и так знают свои задачи. Кто-то вооружен самострелом, как Михаил (неплохо освоивший трофейный арбалет), кто-то сохранил верность тугому композитному луку. Алексей вон уже наложил бронебойную стрелу с граненым наконечником на тетиву… Спустя пару секунд томительного ожидания над фальшбортом показался генуэзский страж, решившийся подсветить себе факелом, но в итоге он лишь засветил собственную голову и верхнюю часть корпуса.

– Бей.

В ответ на мой приказ звонко хлопнули тетивы – и сразу несколько болтов и стрел ударили в лицо и грудь несчастного стража! Он погиб мгновенно, без звука рухнув назад, но его товарищ отчаянно закричал:

– Pericolo!!!

– Бросай крючья!!!

Все, теперь счет пошел на секунды…

Сразу несколько канатов с привязанными кошками взлетели вверх, зацепившись за планширь, и по ним тотчас принялись карабкаться самые ловкие дружинники. Причем вои уже успели нацепить шеломы и накинуть на левую руку небольшие щиты-калканы… Последние неплохо защищали нас от татарских стрел во время перехода по Дону, а в ближнем бою способны остановить даже колющий удар, коли тот принять на стальной умбон! Кроме того, калканы обладают явным преимуществом во время абордажа – они куда легче деревянных щитов и их можно нацепить на руку локтевыми ремнями…

– Севе-е-ер!!!

Боевой клич моих гридей взбодрил и так уже проснувшуюся команду – и сверху тотчас послышались лязг клинков и яростные вопли сражающихся.

– Братцы, десяток стрельцов в бой вступает лишь в крайнем случае! Прикрывайте соратников и выбивайте фрязей с самострелами в первый черед!

Дав последнее указание, я и сам принялся карабкаться наверх – одновременно с Мишей и Алексеем. Не столь и высок борт генуэзской галеры, а в руках достаточно силы, чтобы довольно быстро поднимать себя наверх даже в броне. И все же эти мгновения беззащитной уязвимости кажутся особенно жуткими – вот именно сейчас свесится вниз фрязь с арбалетом и всадит болт в упор прямо в грудь, всего с пары-то метров!

Но никто не свесился – первая волна дружинников вступила в бой еще до того, как генуэзцы опомнились и осознали, что галеру берут на абордаж. А затем завязался ближний рукопашный бой – и за время моего подъема никто из генуэзцев к фальшборту так и не прорвался…