– Не лукавь, Марта. Чуйка у тебя на таких девчонок, чай не первый раз, – сказал Обходник, суя в карман две серебрушки.

Вот так я впервые осознала две вещи. Во-первых, у меня есть Дар. Некая магия, скрытая внутри, которую можно потом подарить мужчине. Об этом я слышала от старших девочек, они тоже были одаренными. Во-вторых… Лучше бы его у меня не было!

2.1

После обнаружение Дара отношение ко мне не слишком поменялось. Разве что тумаки от родителей стали прилетать реже. Мамка боялась попортить «товар», но мое тело и так было покрыто застарелыми шрамами от работы и жестокого обращения. А папка… Он все больше предпочитал лежать и вообще ничего не делать, пока девочки хлопочут по хозяйству.

Когда мне исполнилось четырнадцать, замуж пошла старшая, Роза. Красивая, с щеками, украшенными нежным румянцем и светлыми волосами на зависть многим.

Нас всей гурьбой загнали в баню, да приказали помыться так, чтоб ни одного черного пятнышка не осталось. Особенно рьяно намывали Розочку, от чего ее белая кожа местами стала красной. Марта очень радела о нашем внешнем виде на предстоящем торжестве. К концу помывки обнаружилось, что волосы мои рыжего цвета, а вовсе на коричневого, вот только спутались ужасно за все-то годы.

– Амалия, ты оказывается симпатичная, вот уж не думала! – всплеснула руками мать и обрезала все колтуны вместе с длиной. – Теперь волосы чеши каждый день, поняла? Чтоб длинные росли и густые. Глядишь, повезет, и выдадим тебя замуж за богатого мужика. А для них не только Дар важен, но и формы девичьи да личико смазливое.

После Марта совсем расщедрилась и выделила мне баночку крема, которым нужно было мазать грубые от работы руки каждый раз после дойки или огорода.

Признаюсь, мне было приятно услышать неожиданный комплимент от матушки, и, по пути в храм, я то и дело засматривалась в лужи, сравнивая себя с остальными девочками. Из отражения на меня смотрел худенький подросток с обрезанными по уши волосами в простеньком белом платье, но тем не менее, я увидела то, о чем говорила мать. Тонкие черты лица, точеный носик, покрытый веснушками, и глаза… до помывки они не сияли синевой как теперь. Может виноват во всем был цвет волос, но я правда… нашла себя симпатичной.

– Беги от них, Амка, – Розочка сжала мою ладонь, когда мы шли в храм и быстро зашептала на ухо, чуть отстав от остальной группы. – Бери Златку, девочек, и беги прочь, малышка, слышишь? Ты ведь давно поняла, что нас растят как скотину на убой?

– Но…

– Никаких «но». Сегодня же ночью беги. У меня под матрасом найдешь три золотых, этого вам хватит на первое время. Лучше так, чем эта украденная жизнь. Обещаешь?

Я вгляделась в зеленые глаза старшей сестры. Конечно, к тому времени я стала достаточно взрослой, чтоб понимать происходящее лучше. Не просто так нас не учили грамоте и не разрешали посещать школу. А как загорелся взгляд Марты, когда она увидела мой настоящий цвет волос.

– Ты очень красивая, тем более с сильным Даром. Тебя она будет пытаться продать как можно дороже. Скажи мне, ты хочешь свободы?

Я не знала, что такое свобода. Сколько себя помню только драила, доила, рассыпала и стирала, от рассвета до заката. Иногда читала книги… Пожить без вечных криков, побоев? Но как же младшенькие? На три золотых мы долго не протянем…

– А Златка еще краше тебя, – быстро продолжала Розочка с лихорадочным блеском в глазах. – Очи на пол лица голубые… Ох боюсь я за вас, но и сама так жить не желаю. Помни про деньги, Амалия. И беги. Сегодня же. Обратись в деревне к кузнецу, он поможет.

– Эй, чего вы там застряли? – прикрикнула Марта. – Некогда шептаться, замуж пора! – хохотнула приемная мать и потянула старшенькую за руку в сторону храма. И как не упиралась она, но все же оказалась напротив алтаря Богини.

В храме Роза горько плакала, пряча слезы под фатой. Ее женихом оказался купец среднего возраста, по меркам блондинки – почти что старик. Как по мне, так он выглядел не так уж и плохо. Статный, седой, и на невесту смотрел с желанием во взгляде. Мы традиционно раскидали лепестки по дорожке, жрец сказал свою речь, венчая пару.

Девочки, спрятавшись за колонной активировали специальный артефакт-фонарь, создавая вспышку. Так приказывала делать Марта каждый раз, когда кого-то из наших выдавали замуж. Вроде как сама Богиня одобряет этот союз.

Далее молодым предстояло ехать в дом к мужу. Я немного задержалась, собирая лепестки в корзинку после того, как все было кончено, поэтому случайно услышала разговор Марты и жениха.

– Вот, здесь пять сотен золотых, как условились. Приятно иметь с вами дело, – звякнул кошель, перекочевав в руки приемной матери.

– А то! Через четыре года еще одна девка готова будет, рыженькая и синеглазая, с редчайшим даром. Сделайте одолжение мне, расскажите остальным своим приятелям. Может кто захочет ее себе. Но цена высока, я хочу за нее пять тысяч.

Я замерла. Она же говорит обо мне! И так буднично, словно я не человек вовсе, а какой-то мешок картошки. Золотой мешок.

– Ух! Это вы загнули, госпожа. Но я поспрашиваю…

Именно в этот момент со стороны улицы донесся обреченный крик. Я бросила корзинку и опрометью бросилась на звук, сердце застучало с высокой скоростью, нутром я чуяла – случилось ужасное.

Розочка, воспользовавшись заминкой матери и жениха, вышла из храма и шагнула со скалы, на краю которой располагалось святилище Богини Лиорет.

– Деньги не верну, – безразлично сообщила приемная мать, посмотрев вниз, где на серых камнях у моря лежало бездыханное тело в белом платье. – Свою часть сделки я выполнила. Девушку вам привела, а что не уследили – сами виноваты, господин купец. Теперь еще на похороны тратиться, – сплюнула в сторону Марта.

Тогда мне особенно запомнилась реакция матери, но и жених оказался не лучше. Тот, кто еще десять минут назад сжимал руку Розочки и восхищался ее красотой, пожал плечами, смотря вниз вслед за матерью.

– А хорошенькая была, я бы ее познакомил со взрослой жизнью. Плату требовать не буду, спишем все на непредвиденные обстоятельства. В следующий раз я буду умнее.

– Глупые девки не понимают своего счастья, – она снова смачно сплюнула на землю, пристраивая кошель на толстый кожаный пояс. – Только никому, слышишь? Иначе король прикроет нашу схему, а у меня на каждого из покупателей найдется информация. А ежели со мной что станется, так муж подстрахует.

2.2

Мне было больно, грустно и непонятно. Почему Розочка предпочла спрыгнуть? В каком состоянии находилась старшая сестра, раз решилась на такой поступок? Пока остаток дня Марта занималась хлопотами, связанными с телом, я нашла условленные золотые и показала Златке. Та округлила глаза от удивления, они стали казаться еще более большими и синими. Мы посмотрели на малюток, оставшихся теперь полностью на нашей с сестрой плечах. Младшей два года, и близняшки пяти лет. Дети играли с соломенными куклами во дворе.

– Знаешь, что, Златка? Я сейчас пойду в деревню, найду того кузнеца и спрошу у него про побег и помощь. Может быть, нам действительно стоит…

– Стой, – с несвойственной детям мудростью прервала сестра. Ей недавно стукнуло двенадцать, но умной она была не по годам. – Сначала спрячь монеты, вдруг пригодятся еще… Бежать некуда нам, ты знаешь это не хуже Розочки. Родителей нет, все мы – сироты, оставшиеся без защиты родов. За нас некому заступиться. А кузнеца я знаю. Это Лукас, завидный жених. Думаю, они с Розой встречались.

– Встречались?.. Неужели она?..

– Да, скорее всего она уже отдала свой Дар, и очень боялась последствий. Купец удачно забыл артефакт, но он все равно бы узнал…

Мы обе замолчали. Розочка не решилась сбежать, но подталкивала нас к такому опрометчивому шагу с детьми на руках.

– Я все равно пойду к Лукасу, узнаю, – поднялась с топчана. – Мы выберемся, Злата, обязательно выберемся.

Сестра посмотрела на меня своими мудрыми глазами, хлопнула длинными черными ресницами. И правда красавица. Но у нас еще было время. Так мне тогда казалось.

Кузнеца я нашла тем же вечером. Парень сидел у своего дома, опустив голову вниз. Весть о гибели Розочки разлетелась быстро и он, наверняка, уже знал.

– Лукас? – окликнула парня. Хотя нет, не парня, он был уже взрослым мужчиной, очень красивым, широкоплечим, со светлыми короткими волосами. Сильным и мускулистым.

– Ты кто? – безразлично отозвался он. А потом прошелся по чуть более осмысленным взглядом, задержался на босых ступнях. – Еще одна дочка Марты? Одни беды от вас.

Вот и обещанная «помощь». А если бы я сейчас пришла к нему с младшенькими?.. Чуть потоптавшись на месте, все решилась сказать.

– Перед смертью Роза сказала, что ты поможешь нам сбежать.

– Помог бы, если бы она не скинулась. Теперь смысл какой мне впрягаться за вас? Эх… Говорил я ей не надо, но Роза, моя маленькая Розочка… – Лукас уронил голову. Кузнец переживал утрату, и ему совершенно не было дела до пяти чужих маленьких девочек.

«Зря ты ему Дар отдала, Розочка», – подумалось мне. И на душе так противно стало и горько. В тот вечер, вернувшись назад и ответив на молчаливый вопрос сестры отрицательным кивком головы, я наконец-то поняла. Бежать отсюда необходимо. И лучше мужикам до свадьбы не давать, потому что… Ну вот именно поэтому.

Единственными, кто по-настоящему оплакивал девушку стали мы, ее сестры. Иной раз собирались вечерком да вспоминали нежную Розочку, как она любила полевые цветы, особенно незабудки, зарывалась в них носом и о чем-то грустила.

А потом пришла суровая зима, и один золотой мы потратили на покупку теплых валенок для младшеньких и нас самих. Зима сменилась весной, и Злата резко выросла из платья, ставшего неприлично коротким, а Марта не спешила покупать нам одежду, и никто из соседей ничего не отдал. В общем, потратились мы на пару простеньких сарафанов для нашей красавицы. Когда Злата примеряла платье на весенней ярмарке, она поймала меня за руку и провела пальчиком по застарелому шраму в основании большого пальца.

– Ты всегда все для меня делаешь, Амалия, бережешь от прутьев, заступаешься при наказании, разрешаешь купить новое платье… Однажды, я смогу тоже сделать что-то весомое для тебя. Ну а пока, вот…

Сестра из-за спины вытащила небольшой сверток. Я сразу заглянула под коричневую бумагу, чтоб узнать, что там внутри. Запустила руку внутрь, поглаживая белые страницы. Три альбома для рисования, карандаши разной твердости, набор акварельной краски и три кисточки… Откуда она узнала?

– Видела, как ты рисовала на тех грязных оборванных листах, это тебе не Дар, а настоящий талант. И он останется с тобой, даже если твою магию продадут.

Я порывисто обняла сестру, спрятав выступившие на глазах слезы. Годы утекали сквозь пальцы, мы становились старше и начали сильнее понимать происходящее. Как Марта все время присматривает за нами, пустельгой вьется над крошечными беззащитными мышами, выжидая момент, когда сможет накинуться и сожрать. Работать она нам не позволяла, участок покидать можно было только в сопровождении тятьки, а он хоть и был туп как пробка, но наказы жены выполнял беспрекословно.

Бывало, кто-то из младших пытался сбежать.

Только заканчивалось это всегда одинаково: ставили малышек на горох да в угол, а те заливались слезами, еще не в полной мере понимая в каком дерьме они оказались. Тогда я приходила к Марку, сидящему во дворе на лавке, и просила постоять в углу вместо малышки. Приемный отец окидывал меня безразличным взглядом.

– Дурная ты девка, Амка. Стой, ежели охота, – и продолжал щелкать свои семечки, сплевывая шелуху в землю.

Но потом… потом стало еще хуже.

2.3

В день моего восемнадцатилетия, Марта подошла к столу, где мы с сестрой кухарили, и хлопнула об него ладонью, привлекая внимание. Златка, сидящая рядом со мной и помогающая чистить овощи, вздрогнула от неожиданности. А я – нет. Потому как живя в этом доме, всегда находилась в предчувствии неприятностей.