Софья Шиманская: Мертвые земли Эдеса

Иллюстрация на обложке acramitch

В оформлении авантитула использована иллюстрация: © Morphart Creation / Shutterstock.com / FOTODOM Используется по лицензии от Shutterstock.com / FOTODOM

© Шиманская С., 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет за собой уголовную, административную и гражданскую ответственность.

* * *

Эта книга сделана из плоти. Не героической – живой, сомневающейся, полной страха и вины.

«Мертвые земли Эдеса» – фэнтези, которое не выдумывает мир, а как будто вспоминает его. Словно автор где-то был, что-то видел, а потом пытался забыть, но не смог. И вот теперь мы вместе с ним идем по этим землям империи, где печать «весит» больше судьбы, а жизнь – не стоит ничего.

Я редко встречаю фэнтези, где магия так тонко связана с политикой, взрослением, чувством собственного распада. Здесь все это есть. И написано так, что хочется читать медленно, как дневник, от которого зависело чье-то выживание.

Рекомендую не фанатам жанра. Рекомендую тем, кто скучает по настоящей литературе.

ЕГОР АППОЛОНОВ,основатель телеграм-канала «Хемингуэй позвонит»

1
Первая ошибка

Раб в Эдесе стоит в среднем пять сотен денариев. Северянина из кочевых племен можно взять дешевле – они грубы, непокорны и годятся для боев и тяжелого труда. А вот рабов из южных земель не отдают меньше чем за тысячу, их растят для работы изящной и деликатной. На Минервийском форуме или в ямах Нижнего города можно найти рабов из десятков разных народов. Только свобода граждан Республики не продается. По крайней мере, за деньги.

– Это твой подарок, – с порога объявил дядя так торжественно, что Луций едва не выронил гребень. Не то чтобы Луций был не рад его видеть, но он отвык от чужих голосов в своем доме. Да и Тиберий не имел привычки являться в покои племянника без предупреждения.

Рядом с дядей, чуть позади, стоял смуглый паренек с миловидным, почти девичьим лицом. Он поклонился. Тугие кудри упали на лицо, и он мягко отвел их рукой.

– Хозяин может звать меня Кастором, – у него был мелодичный, живой голос, – или дать мне имя, какое пожелает.

Луций Авитус Эдерион, молодой патриций, на мгновение растерялся. Он всегда был окружен рабами. В Эдесе их было так много, что граждане с детства учились смотреть как бы сквозь невзрачные серые фигуры, заполнявшие улицы. Без этой привычки они просто не увидели бы за ними города. Но рабы и были городом. Такой же неотъемлемой его частью, как вездесущие фонтаны и раскидистые оливковые деревья. Рабы были сродни животным: неказистые использовались в хозяйстве, а симпатичных держали в доме в качестве слуг или домашних питомцев.

Луций привык к ним. Но личного раба у него до сих пор не было. На десять лет дядя подарил ему щенка. Луций не знал, как дрессировать собак, и просто игрался. За полгода щенок превратился в непослушное чудище размером с волка, которое пугало домашних. Луций сгорал от стыда, когда огромный пес восторженно приветствовал его старшего брата Публия, становясь лапами прямо на белоснежную тогу. Тот только смотрел на брата с укоризной, и в конце концов Луций отдал собаку.

– Раб обучен грамоте и законам. Превосходно владеет счетом, – дядя подтолкнул Кастора вперед, – поможет тебе в работе. Если этот не понравится, найдем нового. Личный раб, он как сандалии, может не подойти.

Тиберий хохотнул, довольный своей шуткой. Он выражал привязанность к племяннику, как умел. В его глазах искрилось нетерпение, и он едва не приплясывал на месте, наблюдая за реакцией Луция. Поведение дяди умилило Луция. Он склонил голову и улыбнулся.

– Это отличный подарок. Я буду беречь его.

– Ждем тебя за завтраком, – великий сновидец Эдеса Тиберий Авитус просиял, задорно похлопал себя по животу и удалился, напоследок деловито поправив на рабе мешковатую тунику, – наряди его, как посчитаешь нужным.

Луций остался наедине с рабом. Он оперся на полку под зеркалом и, прищурившись, стал изучать свою новую собственность. На вид парню было около шестнадцати. Холеный, без единого шрама от хлыста. Лишь на пальцах небольшие мозоли, скорее всего, от стилуса и струн кифары. В этот товар было вложено много сил. Дорогая игрушка.

Луций опустился в кресло перед зеркалом и протянул рабу гребень.

– Заплети мне волосы. Умеешь?

Кастор коротко поклонился. Прежде чем коснуться головы хозяина, он омыл руки в широком медном тазу.

Тонкие быстрые пальцы пахли лимонником и розовым маслом. Луций чуть морщился, когда Кастор натягивал волосы на виске, но молчал. Когда раб потянулся к другой стороне, Луций жестом остановил его, поднялся и придирчиво осмотрел себя в зеркале. Подумав, растрепал свободные волосы. Медовые пряди справа легли хаотичными вихрами. Достаточно аккуратно, чтобы соблюдать приличия, и в меру небрежно, чтобы никто не заподозрил его в излишнем старании.

Тогу Луций надевать не стал – перебор. Но горловую броню все-таки надел. Не серебро с созвездиями из дымчатого кварца Авитусов, а ту, что досталась ему в наследство от отца – легкий обруч с эмалевыми вставками василькового цвета и дерзко вьющимся платиновым плющом. Оно тонкими хвостами печати выходило в небольшой клин, спускавшийся к ямочке между ключицами. Кичиться своим сомнительным происхождением в первый же день на должности легата – не самое мудрое решение, но очень уж хотелось позволить себе эту мелкую провокацию. Ему и без этого напомнят, кто он и где его место.

Усмехнувшись собственному ребячеству, Луций снова покосился на Кастора.

– Как твое настоящее имя?

В глазах парня блеснула легкая растерянность.

– У меня нет других имен, господин. Только имя моего хозяина, – он запнулся и опустил глаза, – бывшего хозяина. Я имею в виду…

– Работорговца, да, – поторопил его Луций. Чуть жестче, чем следовало. Кастор отступил на шаг и поджал плечи в ожидании наказания. Может, хлыстом его и не били, чтобы не испортить товарный вид, но есть много способов привести раба к покорности. Луций вздохнул. – Хочешь взять другое?

– Господин может назвать меня, как пожелает.

– Я не… ай, ладно, – он отмахнулся, – пусть будет Кастор.

Луций уже опаздывал на завтрак, у него не было времени разбираться. Он жестом приказал рабу двигаться за ним.

В атриуме стояла благостная тишина. Он больше напоминал храм, чем место для семейного застолья. Дядя аппетитно причмокивал свежей сливой – кощунственное чревоугодие для такого места. Луций прошел между двумя статуями титанов, которые поддерживали сводчатый потолок, и привычно поежился под их суровыми взглядами.

Усевшись за длинный стол, он позволил Кастору наполнить свою чашу, подхватил с блюда вареное яйцо и принялся снимать скорлупу, украдкой наблюдая за двоюродным братом.

Публий Авитус задумчиво купал кусочек лепешки в оливковом масле. Льняные, почти серебристые волосы, бледная кожа, стальные глаза и белоснежная тога кандидата в консулы – он производил на Луция то же впечатление, что статуи титанов. Даже за столом Публий выглядел так, словно взвалил на себя все печали мира и нес это бремя со стоическим благородством мученика.

– Я так рад, что мой племянник сегодня начинает путь чести. Луций, я очень горжусь тобой! – Тиберий торжественно приподнял чашу с вином, заставив Луция смутиться, а Публия – вздрогнуть.

Брат отложил лепешку, поднял голову, рассеянно посмотрел на брата и запоздало улыбнулся, словно только теперь его заметил.

– Поможешь мне разобраться с документами. Скучное дело для юноши, но скука – это первое, к чему тебе стоит привыкнуть на службе.

Луций коротко кивнул.

– Я хочу быть полезным.

– Не перегрузи мальчика в первый же день, – рассмеялся Тиберий, – а то сбежит на Рубежи делать военную карьеру.

Публий оставил свои думы и обратился к брату.

– Не жди от меня поблажек, Луций, – тихо сказал он, – к родственнику требования выше. Не попадай в неприятности – твоя репутация должна быть безупречной.

– Ты будешь направлять его, – Тиберий постучал ногтем по столу, глядя в глаза Публию, – парень талантливый, и у него отличная репутация.

Публий шумно вдохнул и на мгновение задержал дыхание.

Луцию захотелось спрятать лицо в ладонях. Он очень любил дядю. Тиберий был во всех смыслах замечательным человеком. Кроме отношений с собственным сыном.

– Он абсолютно прав, дядя, – быстро нашелся он, – ожидать поблажек было бы унизительно для меня.

– Разумный подход, – сухо ответил брат, – зайдешь ко мне в полдень. Отец. – Он поклонился Тиберию с исключительным сыновьим почтением и быстрым шагом покинул атриум.

Иногда Луций думал, что боги, забрав у него родителей, взамен подарили лучшего опекуна, какого можно было себе представить. Тиберий обожал племянника и ревностно оберегал его. Иногда даже чересчур. Так он чтил память своего лучшего друга – отца Луция, мужа его сестры.

Пару недель назад, аккурат на двадцатилетие, Луцию нанесли Третье Тавро. Сложное переплетение магических символов на спине, от шеи до поясницы, которое теперь сохраняло его молодость. Луций был прикован к постели несколько дней – свежие раны по всей спине нестерпимо горели, каждое движение причиняло боль. Пользуясь его беспомощностью, дядя каждый день проводил в его комнате и по несколько часов рассказывал истории из юности его отца. Сейчас, завидев знакомый блеск в глазах, Луций быстро проглотил пару лепешек с моретумом, подхватил со стола яблоко и поспешил откланяться.

Он очень любил дядю. Однако еще одного рассказа о северном посольстве он бы не вынес.

* * *

Луций бездумно брел по улице. Осень пахла переспелыми фруктами и влажной листвой, хризантемами и кипарисовой смолой, тающей под лучами все еще ласкового солнца. Патрицианские кварталы Эдеса нежились в ленивом сентябрьском тепле.

Кастор шел позади. На самом деле, это был отлично вышколенный раб. Он умел не обращать на себя внимания, ступал по мостовой бесшумно – и это в деревянной-то обуви. У Луция почти получилось забыть о его существовании. Только длинная тень раба бросалась в глаза, стоило Луцию взглянуть под ноги.

Они свернули с широкой аллеи в тенистый безлюдный проулок. Здесь, где кроны невысоких деревьев смыкались у них над головами, было немного уютнее.

– Откуда ты? – обратился он к Кастору.

Тот ответил с легким поклоном:

– Я родился в Котии, хозяин.

– И как там, в Котии?

– Жарче, чем здесь, – мелодичный голос тянул слова нараспев, – хозяин.

– Я имел в виду… а, неважно. – Луций отмахнулся и ускорил шаг.

Глупо было надеяться, что мальчишка поддержит беседу. Его растили не для этого. Луций, прищурившись, глянул на солнце сквозь густую листву. До полудня еще оставалось время, но в курии, по крайней мере, можно было послушать свежие сплетни. Он двинулся в сторону форума.

На ступенях помпезной курии Юстиции, в тени выступающей крыши, толпа молодых патрициев вальяжно попивала разбавленное вино.

– Какими судьбами, Эдера? Оскверняешь священный дом правосудия? – осклабился один из парней. Остальные повернули головы по инерции.

Луция уже давно не задевало, когда его называли по фамилии отца, чтобы уязвить достоинство. Да, его отец вступил в предательский сговор с Великим Ханом. Изменник? Несомненно. Но прошло уже двадцать лет, а они так и не придумали ничего нового.