– Велела не зажигать огня, – сказала Виллемина весело и устало. – Так и думала, что вы тут сумерничаете… Ох, Боже мой, кто это?

Гелира, так и стоя на коленях, сжалась в комок и смотрела снизу вверх, будто какой-то загнанный зверёк.

– Это перелесская вампирша, – сказала я. – Говорит, будто последняя из клана Эрнста.

– Тёмная государыня… – пролепетала Гелира. – Как причудливы… пути Судьбы… и я вижу, с позволения Господа… этот ужасный венец над вашей головой… пощадите меня, во имя Сумерек, ваше прекрасное величество…

– Не припомню, чтобы мой предок сделал вашему клану что-то дурное, леди, – сказала Виллемина, и я услышала в её голосе холодок. – И впервые слышу, чтобы вампир, покинув гроб, землю своих предков и храм, в котором отпевали Князя, перешёл через зеркало на территорию другого клана. Мне это странно. И ваш вид… непривычен.

– Меня заперли в гробу, государыня, – сказала Гелира, содрогаясь. – Знаками, останавливающими Приходящих в Ночи. Только удача меня спасла: молния ударила в дерево над моей могилой, и дерево, падая, раскололо могильную плиту, повредив знак…

– В Перелесье случаются грозы зимой? – спросила Виллемина.

– Ещё осенью, – прошептала Гелира. – Но я не могла выйти сразу. Потом уже… наледь, снег… осколок плиты сдвинулся…

– Мутная какая-то история, – сказала я.

Виллемина как-то с ходу поменяла моё настроение. Я не то чтобы безоглядно обожала любого вампира в поле зрения, но я всегда доверяла детям Сумерек. Мёртвые не лгут, я всегда держала это в уме. Тем более – ну, в таком виде… вампир точно в беде…

Но моя королева была до странности иначе настроена. Она так подошла к зеркалу, что я подумала: сейчас постучит по стеклу костяшками пальцев, как Валор, – но Виллемина, видимо, не желала быть фамильярной.

Она погладила стекло. Я уже хотела порезать руку, но Олгрен услышал Вильму и так.

Удивительно, как вампиры здорово слышали тех, кто в искусственных телах. Видимо, потому, что и Валор, и Виллемина – гораздо ближе к смертной грани. Рядом практически.

Адмирал предстал в полном блеске Силы, аж рама зеркала инеем покрылась. И Гелира почти легла на пол, ей явно хотелось провалиться сквозь землю.

Адмирал улыбнулся мне – просто блистательно, клыки показал во всех подробностях – и с настолько глубоким поклоном, насколько, кажется, вообще умеет, поцеловал руку Виллемине.

– Дорогой адмирал, – сказала Виллемина нежно, – нам нужна ваша помощь.

– О, тёмная государыня, – рассмеялся Олгрен, – я понимаю. Мне тоже любопытно, – и обратился к Гелире: – Как смеешь находиться здесь, не представившись мне, труп?

Гелиру затрясло.

– Я… мессир Князь, я попала в большую беду… я хочу просить у вас помощи…

– Кто тебя послал? – спросил адмирал.

– Мессир! – прорыдала Гелира. – Я не слышу никого из своего клана! Быть может, в Перелесье…

– Ты не слышишь именно сейчас – или не слышала уже давно? – спросил Олгрен. – Не говорил ли с тобой Эрнст о том, что не худо бы нанести сюда визит?

– Я так боюсь, что ад уничтожит в Перелесье всех вампиров, – пролепетала Гелира. – Пожалуйста, пожалуйста, мессир, проявите ко мне хоть каплю снисхождения…

Виллемина слушала, скрестив руки на груди, как некромант, который разговаривает с демоном. Я здорово растерялась.

– Видите, тёмная леди, – сказал Олгрен, – мертвец не может вам солгать. Поэтому будет придумывать сотню способов не отвечать на вопросы. Это особая сумеречная разновидность лжи – и у женщин она получается лучше. Не потому ли мы видим перед собой именно девку?

– Скажите, дорогой адмирал, – спросила Виллемина, – бывают ли вампиры-шпионы?

– Очевидно, – хмыкнул Олгрен. – Вы же видите.

– Шпионка? – у меня это просто в голове не укладывалось.

– О, нет-нет! – закричала Гелира.

– Хорошо, – сказала Виллемина. – Тогда извольте отвечать точно на заданные вопросы. Кто послал вас сюда?

Лицо Гелиры исказилось так, что треснула пергаментная кожа и в разрыве мелькнула жёлтая кость. Она судорожно вдохнула и сказала:

– Тёмная государыня, умоляю, не заставляйте меня называть имена. Я спасением души поклялась не называть их.

– Князь Эрнст? – тут же спросила Виллемина. – Не называйте имени, скажите «да» или «нет».

Гелира вцепилась зубами в голую кость пальца.

– Сумерки кончаются с рассветом, – брезгливо сказал Олгрен. – Душу ты уже погубила – и сейчас отправишься в ад, который так тебя пугает.

– Да, тёмная государыня, да! – закричала Гелира. – Я ведь не могла ослушаться!

– Взгляните на удивительную тварь, тёмная государыня, – сказал Олгрен, показав носком сапога, – вампир, который служит аду и надеется на спасение души.

– Но, тёмная государыня! – воскликнула Гелира, мотая головой так, что летела пыль. – Князь ненавидит вашего предка, потому что ваш предок его унизил и заставил себе служить, это ведь так понятно! Смертные говорили, что поднимает голову междугорская ересь, проклятая кровь До… те сумеречные твари, которые ещё пом… Боже мой! Я не должна об этом говорить…

– А что за история с молниями и наледью? – спросила я.

– Ах, это впрямь случилось со мной двести лет назад, – пробормотала Гелира.

– А кто жрал тебя? – спросил Олгрен. – Ты же старуха, в твоём возрасте не позволяют песку сыпаться из скелета на пол – и Силы много больше. Или тебе просто нужно было выглядеть достаточно жалко, чтобы показаться безобидной?

– Не жрали, нет-нет, – убито сказала Гелира, склонив голову. – Я отдала часть Силы и кровь, потому что кровь… очевидно, вы знаете, мессир…

– А что тебе здесь надо? – спросила я.

– Взглянуть на тёмную государыню, – тихо сказала Гелира. – Узнать, правда ли то, что болтают. И…

– И? – нажал Олгрен.

– Понять, смертное ли она существо, – прошептала Гелира. – Впрочем… найти возможность…

У меня всё внутри похолодело. Будь я проклята – мне и в голову бы не пришло заподозрить вампира. Вампиры – наши друзья. Часть наших Сумерек. Мой мир дал трещину.

Олгрен преклонил колено.

– Тёмная государыня, – сказал он, – прошу простить мне дурное чистоплюйство. Баланс сил нарушен, Сумерки уже вмешались в дела людей, а я ещё воображаю, что мой клан должен вести себя как во времена каравелл. Больше этого не будет. Я – дворянин Прибережья, располагайте мной.

– Вы уже служите короне, дорогой адмирал, – сказала Виллемина. – Я очень ценю это и благодарна вам всей душой.

– Что ж, – сказал Олгрен, поднимаясь. – С вашего позволения, тёмная государыня, я вас покину и заберу тварь с собой. К завтрашнему закату вы будете знать всё, что знает она.

Виллемина кивнула.

Гелира взглянула на меня отчаянно, но тут же отвернулась – наверное, поняла, что у меня руки чешутся её развоплотить. Олгрен взял её за шиворот и зашвырнул в зеркало, как кутёнка,  а потом не торопясь шагнул туда сам.

– Полнейшее безумие, – сказала я и не выдержала – схватила Вильму в охапку и прижала к себе. – Господи, кошмар…

И Тяпка тут же встала на задние ножки и всунула нос под мои руки.

Вильма погладила меня по голове:

– Нам надо быть готовыми ко всему. Ты же видишь, что творится в мире, – и показала на разбросанные газеты. – Мы не можем рассчитывать на нейтралитет Запроливья… а быть может, и Златолесья. В наших водах – крейсер Островов. Перелесье разворачивает войска. Мы ждём войны с минуты на минуту, дорогая. Вопрос лишь в том, кого атакуют первым – нас или Междугорье.

Это мы скоро узнали.

Нас.

* * *

Мы ещё сравнительно спокойно проспали эту ночь.

Я ещё успела умилиться, увидев сладко спящую Вильму в чепчике с оборкой. Почему-то она не казалась лежащей в постели куклой – и на фарфоре её щёк мне мерещилась тень живого румянца, и не было в ней этой игрушечной неподвижности… Я на неё посмотрела – и подумала, что всё мы переживём. Даже этот кошмар с расколотыми Сумерками, эти овеществлённые проклятия – всё это как-нибудь переборем.

Мы вместе.

И я заснула, как в тёплом облаке.

Но Друзелла разбудила нас, когда едва начало светать.

Вильма села, а я не поняла сразу – осталась лежать, потягивалась, и в этой кошачьей неге услышала:

– Государыня, леди Карла… Телеграфируют из Жемчужного Мола: там бой идёт. Город обстреливают с моря – и вроде перешли границу… Вас ждут военные, ваше величество.

Райнор, подумала я.

Тяпка тут же полезла в руки – и я обняла её, хоть мне хотелось цепляться за Вильму.

Но Вильма сказала очень спокойно:

– Спасибо, дорогая Друзелла. Одеваться, – и встала.

А меня не слушались ноги.

– Удобное тело, знаешь, – улыбнулась Вильма, надевая корсет. – Можно одеться так быстро – не затягиваясь, только застегнуть крючки. И парик уже причёсан. Не беги за мной, Карла, милая, не забудь поесть.

Она попыталась меня успокоить, но в этот раз не получилось.

– Нет, – сказала я. – Я с тобой. Мне всё равно кусок в горло не пойдёт.

Друзелла поправила на мне оборку – и я почувствовала, как дрожат её руки.

– Ничего, – сказала она, – отобьёмся, леди Карла.

Только я поняла, что сейчас она так не думает. Сейчас у неё на душе тот же самый тошный ужас, что и у меня.

В наших окнах расцветало такое славное предвесеннее утро… а у меня снова было темно перед глазами.

Мы вместе вышли в гостиную. Там нас ждали штабные офицеры и Малый Совет.

– Доброе утро, мессиры, – сказала Виллемина.

Раш пододвинул ей кресло, но она качнула головой:

– Спасибо, дорогой мессир Раш, но, я думаю, у нас не будет времени на беседу здесь. Посол Перелесья ждёт?

– Не приходил, государыня, – сказал Раш. – Атаковали, как пираты.

– Пираты Перелесья – звучит парадоксально, – сказала Виллемина.

– Предположу, государыня, – сказал Годрик, – что корабль пришёл с Островов. Но нам телеграфировали, что на нём перелесские вымпела.

– Мессир Андор, – сказала Виллемина, – мы ждём посла островитян с объяснениями. Отправьте также человека и в посольство Перелесья.

Андор, пожилой мессир с круглым добрым лицом и пышными усами, с которым я никогда не разговаривала, но знала, что он по международным связям, поклонился – и отослал кого-то.

– Что происходит в городе, мессир Годрик? – спросила Виллемина.

– Крейсер островитян, – сказал Годрик, – местные думают, что «Добрая Слава», но это не точно, под флагом Перелесья вошёл в бухту около пяти часов утра – и открыл огонь из бортовых орудий по форту Русалочий и по торговому порту. Из форта ответили огнём, там есть новые дальнобойные орудия. Тогда с крейсера… – и замолчал.

– С крейсера? – Виллемина кивнула, показывая, что слушает внимательно, а Годрик, похоже, подбирал слова.

– С крейсера, – сказал он, – взлетела какая-то тварь, очень крупная. Такой своего рода дракон-переросток. Местные говорят, что им всегда казалось, будто драконы много меньше… ну это не проверить. Летел довольно высоко и быстро – подбить его из пушек форта не удалось. Он сделал несколько кругов над фортом, выдыхал каждый раз струю пламени и повернул в город, поливая его огнём. Местные телеграфировали: горело всё, что может гореть.

– Драконов огонь, – сказал Лиэр, и у него на щеке дёрнулся мускул. Если бы не этот тик, его лицо казалось бы мёртвой тёмной маской. – Непонятно, откуда они взяли драконов. В Перелесье нет драконов.

– В Святой Земле они есть, – сказала Виллемина. – Дальше.

– Из горящего форта пытались стрелять по крейсеру и по дракону, – сказал Годрик, – пока не начал детонировать боекомплект. Примерно через пять минут с крейсера взлетел второй дракон. В это время ещё два перелетели границу. Город уже горел… Драконы вернулись на крейсер через две четверти часа – к этому времени через границу пошла кавалерия Перелесья.