Надежда Олешкевич: Лазурри. Книга 1. Первородная магия

© Олешкевич Надежда

© ИДДК

* * *

Глава 1

Доброта наказуема! Я точно это знаю, потому что у меня все началось с одной- единственной фразы медсестры:

– У вас первая отрицательная?

– Да, первая, – сразу же отозвалась я, отложив в сторону журнал, с которым дожидалась своей очереди.

После смерти бабушки сдавать кровь несколько раз в год стало традицией. Я верила, что этим приношу пользу нашему миру. Точно знала, что таким образом спасу кому-нибудь жизнь. Не просила за это деньги. Просто отдавала то, что пока имела в достатке.

Медсестра схватила меня за руку и повела по широкому коридору к последней палате. Я сразу забеспокоилась, потому что сценарий происходящего уже отличался от привычного.

– А почему не могу сдать как обычно? – озвучила свои сомнения, когда она подтолкнула меня к свободной койке. – Это приборы для переливания? Подождите, но я не соглашалась. Нужно ведь сперва подписать какие-то… – Слова встали поперек горла, стоило обернуться и увидеть блеск иглы с капелькой лекарства на ее конце.

Я встрепенулась. Увернувшись от укола, бросилась к двери. Но не успела выбежать в коридор, как рухнула каменной статуей на пол, перед этим ощутив легкое давление в плече. Разум затянуло туманом. В какой-то момент в сознание прорвалось много звуков, отозвавшись тупой болью в голове.

Рядом что-то происходило. Я силилась разомкнуть веки, но сделала это лишь с пятой попытки. От белизны потолка появилась резь в глазах. Я часто заморгала, пошевелила пальцами и повернулась на противный писк приборов. А там толстая трубка тянулась от моей руки вверх и была наполнена кровью.

– Переливание, – язык не ворочался. – Я не… соглашалась…

Неподалеку лежал мужчина лет сорока. От его груди вверх шло много проводков. Иссохший, бледный, с седыми волосами, но без глубоких морщин на лице. Из-за затуманенного сознания он показался вампиром из любимых мною фильмов, который в данный момент умирал без крови. Выцветшие серые глаза смотрели прямо на меня. Кончики губ тянулись вниз.

Между нами копошилась медсестра. Приборы издавали противный писк, к которому за столько лет посещения больниц я не успела привыкнуть. У моей бабушки были проблемы со здоровьем. Мы проводили много времени в ее палате. Я иногда занималась с ней учебой, потому что мне она была не безразлична – в отличие от остальной нашей родни. Мысли настолько унесли меня в прошлое, что я вздрогнула от внезапного жжения в том месте, откуда бралась кровь.

В трубке с темно-бордовой жидкостью появился неестественный блеск. Он напомнил искрящийся на солнце морозный узор, который, подобно густому меду, медленно двигался к моей вене. Не от меня. Нет.

Мне стало не по себе, ведь подобного не бывает. И зуд вокруг иглы усиливался. Я собралась выдернуть ее, но обнаружила, что связана.

– Это что такое? – забеспокоилась и начала дергать руками, отчего кожаные ремни впились в запястье.

Сумасшествие! Беспредел средь белого дня!

– Вы хоть понимаете, что за это подам на вас с суд?!

– Лежи смирно, – отозвалась медсестра, занимаясь своими делами.

Может, я просто устала после ночной подработки? Вдруг все кажется?

Ледяной блеск на трубке достиг иглы. Кожу начало покалывать. Затем появилось нестерпимое жжение, от которого я закричала и прогнулась в спине.

Это было неожиданно. Слишком горячо, холодно и вообще ненормально. Оно медленно и тягуче двигалось по руке вверх, пульсировало. Будто расплавленный воск, который обжигающей волной затягивал плечо и сковывал онемением. Я выворачивалась, ругалась не своим голосом, пыталась хоть как-то дотянуться до треклятой иглы, чтобы прекратить эту пытку.

– Пожалуйста, – молила я медсестру, которая теперь держала меня.

Потом сердце пропустило удар. Второй, третий. Я задохнулась, а затем оно начало биться с невероятной скоростью. Что-то опалило органы. Обожгло мозг. Перестали слушаться конечности. Было сложно… сосредоточиться. Краем глаза я заметила капельницу с такой же искрящейся жидкостью. И только во время секундной передышки сообразила, что у меня не брали кровь – ее вливали!

– Что вы делаете? – снова стала вырываться я, но новый приступ разъедающей органы боли заставил выгнуться и застонать в голос.

Это длилось слишком долго. Блестящие искры из трубки завладевали телом. Проникали под кожу, добирались до сердца, прожигали меня дотла. Сперва грудь, потом конечности, последней – голову. Только когда на макушке я почувствовала стягивание, резкие приступы прекратились.

– Используй, – прохрипел мужчина. – Не забудь передать следующему.

Я повернулась к нему. Дышать было тяжело, словно позади осталось несколько километров быстрого бега. Сказать бы что-то, но в горле пересохло. Лишь еще раз удалось дернуть руку, натянув кожаные ремешки, и уронить ее обратно.

– Подчини и используй. Не загуби, – последнее еле расслышала.

Палату заполнила гнетущая тишина. Взгляд незнакомца потух. На его лице появилась умиротворенная улыбка. Меня охватил очередной приступ паники, из-за которой страшно было даже пошевелиться. Он умер. Умер ведь?

Умер!

Новый укол в шею, и сознание помутилось.

Я очнулась от громких голосов и скрипа маленьких колесиков. Мимо пробежали люди в халатах. Они спешили спасти умирающего пациента, в то время как я…

Зачесался нос.

Во рту пересохло.

Меня не волновали снующие туда-сюда люди, не заботило, что нахожусь в коридоре. Недавнее прошлое будто подернулось дымкой. Стал важен лишь нос!

Я почесала его. Потерла глаз и опустила руку, сетуя, что из-за ремешков не могу встать и уйти.

«Но их нет!» – разум пронзила светлая мысль.

Заметив, что меня больше ничто не держит, я тут же поднялась на ноги. Пошатнулась, однако быстро нашла равновесие.

– Домой! – прошептала уверенно и все еще в затуманенном состоянии побрела к выходу.

Сейчас не заботила странность произошедшего. Казалось, ничего не случилось. Я не видела морозный мед, не ощущала боли, не стала свидетелем смерти незнакомого мужчины. Нужно добраться до своей квартиры, а остальное не имело значения. Заразили чем-то, отравили, поставили надо мной эксперимент… Неважно!

Уже вечером, стоило проснуться на диване, все показалось бредовым сном. Я настолько вымоталась ночью в кафе, что забыла про свои планы сдать сегодня кровь и уснула, не дойдя до кровати.

– Приснится же такое, – зевая, заваривала я себе чай. – Переливание, человек-вампир и смерть. Уф…

В теле ощущалось опустошение. Тяжесть. В пояснице давило.

– Лисенок, ты дома? – раздался из коридора звонкий голос друга.

– Да, делаю…

Любимая кружка вывалилась из дрожащих пальцев, и по полу растеклась полупрозрачная лужа.

– Чего посуду бьешь? – В дверях появился Нил и посмотрел на блестящие осколки.

– Я…

– Кто ж так чай остужает? Поставила бы на подоконник или в холодную воду. Всему вас, женщин, учить надо.

Нил принялся вытирать воду, выбросил в урну части моей уже непригодной кружки и даже заварил мне новый чай. Я же смотрела на свои непослушные руки. Они тряслись!

– Подозреваю, сегодня ты не ходила на учебу, – усадил он меня на стул. – И работала всю ночь, а затем подменила Риту на дневной смене. Выпила несколько чашек кофе, еще не успела поспать. Вспомнила, что у тебя послезавтра экзамен… Лис?

– Нет, все не так, – выдохнула взволнованно и подняла глаза. – Нил, у меня проблема…

Он внимательно выслушал мой рассказ. Возможно, даже принял его всерьез, ведь я говорила искренне, не скрывая пережитого страха. Пообещав разобраться в произошедшем, оставил меня дома и на следующий день встретил возле университета.

– Та женщина, которую ты описала, не делала никакого переливания, – начал отчитываться мой лучший друг.

– Но как же?!

– Она вообще утверждает, что вчера не выходила из дома. А мертвого мужчину точно не видела. Может, все-таки сон, Лисенок?

– Нет, – со всей уверенностью заявила я, шагая рядом с ним по тротуару.

– Давай откинем прочь эмоции и будем рассуждать здраво.

– Нил, я ничего не выдумала. Это не сон! Ладно, сама во всем разберусь.

– Эй-эй, ты куда? – схватил он меня за локоть, не дав ступить на пешеходный переход.

– Это ненормально, понимаешь ты или нет? – Мое самообладание уже давало сбой. Вчерашний приступ повторился. И он не был обычным недомоганием, с которым очень просто справиться! – Руки постоянно трясутся. А ночью я не смогла уснуть, потому что видела призраков.

Нил усмехнулся уголком губ, так как не верил ни во что потустороннее. Зато я встретилась с этим вживую! Ночью пространство двигалось. То появлялась рябь, то шелестом звучали голоса, то вообще всплывал образ темноволосого мужчины, зовущего меня, но не моим именем.

– Если все настолько серьезно, то давай сходим на обследование. Сегодня мне как раз дали выходной – я весь твой, – предложил Нил.

– Так я и поверила, – пробурчала себе под нос, но от помощи не отказалась. С другом как-то спокойнее.

Ближе к вечеру настроение скатилось до отметки ноль. Через неделю оно ушло в минус, а к концу месяца достигло красного уровня, при котором кажется, что все сговорились и выхода уже нет.

Раз за разом врачи твердили, что здоровье у меня отменное. Но я-то чувствовала себя плохо! Все валилось из рук. Я не могла сосредоточиться. Зрение с каждым днем портилось еще больше. С учебой начались проблемы – из-за несданных экзаменов мне пригрозили отчислением. На полу побывали тарелки, кухонные приборы, даже телефон, за который я еще не выплатила кредит.

А еще эти сны…

Меня звал мужчина. Лазурри… Я различала беспокойство в его голосе. Была уверена, что не слышала никогда его ранее, вот только отчетливо понимала, что зовет именно меня. Иногда казалось, что он страдал. Бывало, мне мерещилась ярость вперемешку с опустошенностью. Словно я – последняя надежда, которую он все же потерял.

– Значит, психологическое, – после очередных удовлетворительных результатов обследования заявил Нил, отодвигая подальше от меня подставку с ножами. – Можем сходить к специалисту. Уверен, это стресс из-за экзаменов. После смерти твоей бабушки ты стала сама не своя, работала без передыха, а в свободное время училась. У тебя нервный срыв, Лиса.

– Я не сошла с ума. Нил, это вообще не смешно.

– А кто-то здесь смеется? – невозмутимо развел руками друг. – Призраков не существует, а твои видения и сны – это какие-то примочки мозга. Он у нас о-го-го какой шутник. Обхохочешься! Нет, ради твоего спокойствия мы можем сходить к шарлатану, но эффект от этого будет, как от поедания слоном мухи.

Я поморщилась, но именно на последнее предложение и согласилась. Еще теплилась надежда, что с моей головой все в порядке, а дурдом вокруг – лишь порча. От нее можно избавиться. Так ведь?

Страх утомлял. Мне надоело. Надоело слышать то, чего не существует, видеть то, чего не должна видеть, и постоянно ощущать приступы чего-то неестественного. Это ненормально. Видимо, я сама становилась ненормальной.

Никогда в здравом уме мы с Нилом не пошли бы к шарлатану. Не стояли бы перед большой железной дверью, разрисованной, исписанной, ранее просто зеленой.

– В том месте я нашла тебя, – указала я на дорогу позади нас, все-таки побаиваясь заходить внутрь.

– Воодушевляющее воспоминание, – поморщился он.