– Разрешите обратиться. Срочное дело, – звонким голосом начал Ли, который не позволял себе фамильярностей в общении с Уманом. Все-таки он не таскал вместе с ним вещевые сундуки и не гонял кошек по подворотням во времена обучения в академии. Джоэлу в голову лезли самые нелепые воспоминания, связанные с Уманом. Хотелось верить, что в верховном охотнике еще осталось что-то от лихого парня, способного нарушить устав ради друзей.

– Разрешаю. И без лишних формальностей, раз срочное, – кивнул он, жадно сверкнув единственным глазом.

– Уман! Мы нашли имена и адреса преступной сети революционеров, – выпалил Джоэл, захлебываясь словами.

– Так. Стоп! Обо всем по порядку. – Уман выдохнул дым, раскуривая сигару.

Джоэл выдержал паузу, чтобы начать рассказывать без запинки. Он не успел отрепетировать речь, ведь они дорожили каждой минутой. Джолин и Ли сделали так, что промедление спугнуло бы революционеров. Пока враги не догадывались о раскрытии всех адресов и кодов. Но надолго ли?

Только Уман мог отдать приказ, связавшись с бастионом, о срочной облаве и немедленных арестах. И он отдал.

Ровно в тот миг, когда Джоэл закончил рассказ, Уман позвонил по внутреннему телефону и передал телеграфистам несколько срочных посланий, которые отправились прямиком в бастион Эскуидон.

– Что теперь будет с Джолин? – вновь выдержав паузу, показавшуюся вечностью, спросил Джоэл. Он сидел ровно на гостевом кресле напротив стола верховного охотника, но внутри все смерзалось от предельной тревоги. Время между вопросом и ответом Умана растянулось на стылую вечность.

– Она революционерка, – пространно отозвался верховный охотник.

– Вынужденная, – тут же опроверг Джоэл. – Жертва.

– Зашифрованные послания из пекарни Зерефа Мара могут перевернуть все наши представления о кружке революционеров, – напомнил Ли.

– Так о чем в них все-таки речь? – уточнил еще раз Уман.

– Пока не совсем ясно. Но если собрать воедино… – задумался Ли.

– О строительстве дирижабля, – решительно продолжил Джоэл, хотя опирался только на собственные предположения.

– И каких-то исследованиях. Опытах на людях, – дополнил напарник. Об этом они точно прочитали в шифровках. Стимуляторы Рыжеусого бесконтрольно ходили по городу. Джоэл предполагал, что именно они вызвали эпидемию обращений. Или легендарный сомн. Но такая догадка снова уводила в область мистицизма и черных линий. Догадка не для этих бесконечно напряженных минут.

– Похоже, они хотят сбежать из города на дирижабле, став тварями Хаоса, – поразился Уман, ожесточенно гася сигару о дно хрустальной пепельницы. – Чудовищно! Возмутительно. Безумцы. Отдайте мне все улики.

– С одним условием, Уман, – сжал кулаки Джоэл. И устрашился собственной наглости. Но других путей не оставалось. Он клялся и обещал сделать что-то сверх его сил. Если бы не удалось – пропали бы в темницах все: и он, и Ли, и Джолин.

– Ты ставишь начальству условия? – прорычал недовольно Уман. Вся надежда оставалась на него. Разговор в тренажерном зале больничного крыла заставил их снова доверять друг другу. В конце концов, верховный охотник отдал свою кровь, а потом поделился тайной о Бифомете Ленце. Нет, Джоэл больше не опасался, что Уман окончательно сгнил. Старый друг просто оказался монстром на верном месте: его природная жестокость находила применение на допросах и в принятии тяжелых решений. Но теперь давний приятель этого монстра, несколько раз спасший его жизнь, просил лишь о небольшом снисхождении.

– Единственное. Первое и последнее, – уточнил Джоэл.

И снова время замирало, но уже не так мучительно. Темный глаз Умана потеплел, подернулся сетью снисходительных, даже смешливых, морщинок.

– Ладно. Уже догадываюсь.

– Джолин не должна попасть в застенки. Она свидетель и запуганная жертва. И без нее мы бы ничего не добились, – объяснил свое требование Джоэл. Но больше он не боялся. Он знал этот взгляд давнего друга, его настоящего друга. Он снова верил в Умана, как много лет назад.

Уман многозначительно кивнул и вновь позвонил по внутреннему телефону, передавая новые послания. Потом он вытащил бланк и написал на нем несколько коротких фраз, подкрепив их печатью Цитадели, и протянул Джоэлу со словами:

– Иди. Поторопись, пока гарнизон не ворвался в пекарню. Иначе ты уже ее не отобьешь. Военные если кого-то возьмут, то уже не отдадут. Пока улики у нас, расследование ведем мы, так как оно связано со стимуляторами и Хаосом. Но арестами занимаются они, как ты понимаешь, потому что революционеры напрямую не связаны с сомнами. А твоя Джолин – связана. Успей показать солдатам эту бумагу, иначе мы лишимся главного свидетеля по делу Вестника Змея.

Джоэл вскочил с места, точно позаимствовал навыки скорохода от Ли. Хромота совершенно пропала, словно навязанная извне. Он снова опрометью спустился, не замечая ступеней. Ли пытался подхватить его под локоть, чтобы ретивый напарник не сломал шею, оступившись в спешке. Не стоило! Джоэл практически летел.

– Да где этот рикша, когда нужен?! – воскликнул он и кинулся вниз по улице пешком.

Гарнизон подняли по тревоге. И хотя не звучали сирены, но Вермело всколыхнулся от внезапных арестов. Военные немедленно передали через телеграф дневной страже нужные адреса. Обычные солдаты, не понимая сути происходящего, оперативно выбивали двери обозначенных домов и связывали тех, на кого указала Джолин. Больше она не принадлежала к числу революционеров, которые сражались вовсе не за простой народ.

– Джолин! Джолин! – шептал, задыхаясь, Джоэл. Судя по времени, она должна была уже вернуться в пекарню, как и договаривались. Но и солдаты могли нагрянуть на Королевскую улицу. Теперь счет шел на минуты.

Глава 28
Цена милосердия

Джоэл не помнил, как спустился по лестнице, покинув кабинет Умана Тенеба: шаги отзывались ударами часового колокола. Но недалеко от ворот серого куба угрюмой Цитадели не к месту напомнила о себе хромота, намекая, что измочаленное клыками сомнов тело еще не до конца пришло в норму.

– Джо! – ойкнул рядом Ли, ловко подхватывая под локоть.

– Я в порядке. В порядке, – твердил свой извечный девиз Джоэл, мягко отвергая помощь. Обычно это немагическое заклинание означало, что он как раз совсем не в порядке. И Ли это прекрасно выучил за годы их знакомства.

– Мио! Лови рикшу! – крикнул он подбежавшему третьему напарнику. Мальчишка звонко окликнул рыжего возницу. И рикша снова появился по первому зову.

– Да он нас точно караулит, – удивился Джоэл, когда к пропускному пункту прикатил все тот же одноглазый тип.

– К вашим услугам, господа. Вдвоем поедете? – похоже, не вникая в суть дела, услужливо начал рикша, но его тут же перебил Ли:

– Один, все тот же господин. Только быстрее! Быстрее, милейший! Как насчет соревнования? Кто быстрее домчится до квартала Ткачей, а?

– Деньги плати, какое соревнование, – обиделся рикша.

– Само собой.

– Ли, быстрее давай! – гаркнул Джоэл, неуклюже забираясь в нехитрый экипаж. – Гони, рыжик, гони, родной!

«Если бы не нога, я бы бежал быстрее рикши, быстрее Ли…» – подумал он с сожалением. Впрочем, не следовало сокрушаться о своих немощах, пока он мог делать что-то для города и друзей. Грэм и Бим в куда более плачевном состоянии приносили Вермело огромную пользу. А он с помощью Джолин, похоже, предотвратил государственный переворот.

Успеть бы только спасти ее… Успеть бы! Единственное сознательное желание билось раненой птицей в тесной клетке, как желтая канарейка, погибшая в пасти облезлого кота. Успеть бы отвратить такую же участь от невиновной Джолин!

Рикша живо вскинулся и побежал, громыхая крупными колесами по брусчатке, с двух сторон за ним следовали Ли и Мио. Джоэл с горечью отметил: «Безумный кортеж, будто я важная птица из квартала Богачей». Вспомнился жирный судья, необъятную тушу которого еле волок несчастный возница. Джоэл, похоже, считался легкой ношей для их личного рикши. Парень явно наслаждался участием в большом непонятном для него деле. Он просто бежал. И вокруг мелькал проклятый любимый город.

Дома вились лианами, вцепляясь в разум преувеличенной реальностью грубых контуров. Серое небо нависало нелетней мрачностью, как будто все вокруг предвещало нечто ужасающее. Гибель мыслимых и немыслимых миров свилась в едином опасении не успеть, прибыть к выпотрошенной пекарне. Встретить оголенную пустоту стен и потухшей печи.

– Гони! Тройная плата, – кричал Джоэл, и ему вторили напарники, а рикша, задыхаясь, шипел:

– Быстрее никак!

«Извини, брат, за такую жестокость. Но если в этот день ты домчишь вовремя, то до конца твоей или моей жизни буду платить тебе вдвое больше при каждой встрече», – подумал Джоэл с легким чувством вины, но вслух не сказал. Губы словно смерзлись, спеклись от нервного ожидания.

Спицы жизни плавили время, закручивались колеса циферблатов. Утлый экипаж несся наискосок от Цитадели в квартал Ткачей, в этот узел пространства, свитый жизнью и смертью. В эту обитель неизменной скорби, которую представился шанс разрушить. Или пасть в бездну вместе с возлюбленной. И Джоэл не боялся исхода, но страшился неумолимого времени, глядящего циферблатом с высокой башни на весь город, где бойко шли стремительные аресты.

– Ну, понеслось дело, – выдохнул Ли, глянув в сторону ближайшего беленого домика.

На их глазах конвой выволок наружу сухонького старика, в котором узнавался один из клиентов Джолин. Его быстро упаковали в собачий экипаж с глухой клеткой, завязали рот черным кляпом и повезли на восток к гарнизону. Напоминанием о сытом покое осталась одинокая красная герань на подоконнике. Она мелькнула в общей круговерти пятном свежей крови, но Джоэл не испытывал сочувствия или вины.

Они делали все правильно, все верно. Если бы еще осталась вера в то, что Уман не скрывал улики в обмен на спасительный документ для рабыни пекарни. Если бы осталось доверие к власти, к тем, кому служили, положив всю жизнь на окровавленный алтарь. Но о такой роскоши охотники уже не мечтали. А для лихорадочной пьянящей надежды хватало и призрачного шанса спасти Джолин. И Джоэл задыхался от предчувствий, прокручивая в голове наспех сочиненные версии грозных тирад для представителей гарнизона, хотя понимал, что будет действовать по обстоятельствам.

«Они тебя не получат! Ни за что, Джолин!» – твердил он, пока колеса грохотали по мостовой. Каждый оборот чудился непростительно медленным, как утрата драгоценных самоцветов, в которые обратились вязкие секунды до встречи. Джоэл сжимал в похолодевшей руке приказ о защите свидетеля по делу Цитадели. В ноге предельной тревогой пульсировала боль, пронизывающая до сердца. И оно замирало смертной тоской, нависшей, как непроницаемые лиловые тучи, сгущавшиеся над кварталом Ткачей.

«А если все потерпит крах? А если я опоздал?» – судорожно думал Джоэл.

Странными пятнами возникали причудливые образы себя со стороны: вот он взбирается на кинжалах по стене темницы гарнизона, вот подпиливает решетки и освобождает свою принцессу из заточения, спасая от злых драконов. А потом убегает с ней в горы, чтобы обрести вечное счастье. Вероятно, Уман понимал, что его подчиненный способен ныне и на такой шаг, готов бросить все. Значит, верховный не совсем еще очерствел и закостенел среди бесконечной волокиты и интриг. Хватило бы только красноречия… В этот день в борьбе правых с правыми сила ничего не решала.

Вскоре показалась пекарня, рикша остановился у начала короткой Королевской улицы со словами:

– Дальше не поеду, господа. Там военные. А мое дело маленькое, мне неприятности не нужны.

– Вот, держи плату, – не считая потраченных денег, ответил Джоэл. – Сдачи не надо.

Слова срывались с пересохших губ измученным лаем. Джоэл спрыгнул с экипажа и едва не завыл, когда неудачно перенес нагрузку на правую ногу. Он и забыл! Забыл все на свете, когда увидел, как люди в форме вышибают дверь пекарни.