Дарья Мультановская: Тайна покинутого сада

Моей маме – главному садоводу.

Глава I
Примерный сад

– Знаете ли вы, что такое сад? Я имею в виду, знаете ли по-настоящему, как знают истинные садоводы? Чувствуете ли вы его настроение – тонкой печали после дождя и азарта первого урожая? Слышите ли его голоса – сопрано сочной груши и бас мясистого крыжовника? Прислушайтесь – они говорят с вами. О чём? О своих мечтах, тревогах и о планах на это лето. В саду кипит жизнь. Вы её видите? – на лекции профессора Урожайского было не протолкнуться. Начинающие садоводы, будущие агрономы и просто любители дачных экспериментов внимали ему, забывая дышать. Они старались уловить в его словах хотя бы прозрачную подсказку к разгадке той тайны, что будоражила их умы не первый год. Как? Как этому обычному с виду человеку удалось развернуть на восьми сотках оазис, где всё пышно росло, дружно зрело, оборачивалось рекордным урожаем и… вызывало зависть.

Надо сказать, что сад профессора собрал все крупные и не очень награды, каждый год побеждал в конкурсе «примерных и образцовых дачных участков», а уж о коллекции призов отдельных его обитателей и говорить не стоит. Как ни старались соседи взять с него пример и воплотить советы Урожайского на своих земельных наделах, а не выходило: и тюльпаны урождались мелковаты, и груши не дозревали, вязали рот, и клубника погибала в неравном бою со слизнями.

В некоторых плодах есть особое вещество под названием танин. Он и производит вяжущий эффект. Когда груша незрелая, танина в ней много. А когда дозревшая – мало.

Корреспонденты газет осаждали профессора, фермеры обещали золотые горы – лишь бы выдал секрет.

– Я отношусь к саду с душой, вот и всё. Люблю его обитателей, люблю эту землю, радуюсь каждой новый почке, каждому бутону. И сад это чувствует. Конечно, надо знать, по каким законам природы он живёт, это само собой. Но без любви и заботы ничего путного не получится. Хотите – верьте, хотите – нет.

– Но позвольте, профессор, – не верили ни те, ни другие. – Это несерьёзно. Сад – он и есть сад. Сажаем семечку – получаем дерево, сажаем луковицу – ожидаем тюльпан. Раскройте же нам секрет вашего дивного сада. Умоляем!

Профессор вздыхал. Другого секрета у него не было.

Но искатели тайны не унимались. Кто-то пустил по городу слух, что всё дело – в особых удобрениях, которые разработал Урожайский. Ближайший сосед профессора по фамилии Сорняков вызвался круглосуточно наблюдать за волшебным садом, для чего его жене пришлось взять на работе отпуск, а детям – больничные для школы.

Глава II
Магическая пыль от костра

Сосед подошёл к делу серьёзно: оборудовал наблюдательный пункт – установил на плоской крыше своего дома пластиковый лежак – и завёл дневник, куда прилежно записывал, когда, чем и в каком количестве профессор удобрял землю. Тот, в свою очередь, тоже с изумлением наблюдал – за необычным поведением знакомца и его семьи: и утром, и в полдень, и вечером на лежаке сменяли друг друга люди. Шезлонг не пустовал даже в дождь. Тогда над ним вырастал парусиновый зонт, а под ним – продолжал как бы наслаждаться свежим воздухом дозорный. Только ночью никто не нёс службу.

Наблюдения показали, что профессор использует разные удобрения. Для цветов – одни, для плодовых деревьев – другие, для газона – третьи. Но, к разочарованию Сорнякова, все эти подкормки были вполне обычные, дачникам хорошо известные.

Профессор действовал по науке – вычислял, чего не хватает растениям и почве, и подкармливал нужными удобрениями.

– Почва везде разная, – говорил Урожайский на одном из своих выступлений, – и потребности – тоже. В одном регионе в почве много песка, в другом – глины. Где-то много железа, а где-то – наоборот, его не хватает. Поэтому и удобрения тоже нужны разные.

Есть удобрения жидкие – для полива. Есть твёрдые, похожие на порошок. Есть минеральные, богатые разными химическими элементами. Их готовят на заводах по придуманным учёными рецептам. А есть – органические, которые и придумывать не надо, они получаются сами собой. Взять хотя бы коровий навоз. Очень популярное органическое удобрение, между прочим. Никто корове формулу не сообщает, а получается эффективная подкормка почвы.

Особенно садоводы и огородники любят компост. От него одна сплошная польза и радость растениям. Но вот запах – не для чувствительных носов. Да и как он может быть другим, ведь компост – это сваленные в кучу и разлагающиеся при участии поселившихся в ней микроорганизмов остатки растений, скошенная трава, ботва и листья, овощные очистки.

На даче профессора тоже была компостная куча. Она представляла собой огороженного забором узника в дальнем конце участка, который, кажется, смирился со своей одинокой безрадостной долей. Растения не смотрели в его сторону. То ли запах им был неприятен, то ли боялись, что пластиковые стены компостной темницы скрывают за собой страшного монстра. Если там миролюбивый сосед, зачем же его, как злую собаку, сажать на цепь?

Зола – пепел от сгоревших поленьев – тоже удобрение. Настоящий садовод после того, как угли поумерят свой пыл, побелеют и рассыпятся, никогда золу не выкидывает. Он собирает её в горшок, а потом идёт кормить ею почву. Словно волшебник, он зачерпывает полную пригорошню магической пыли от костра и сыпет её на землю. И заклинания здесь не нужны – почва и так благодарно отзывается на угощенье.

– Но помните, друзья мои, что избыток удобрений так же вреден, как и их нехватка. Не сыпьте всё без разбору. Почва – живая, она и отравиться может, – напутствовал профессор юных садоводов.

Глава III
Лучший курорт в мире

Осознав, что не в удобрениях дело, неугомонные шпионы выдвинули сразу две новые версии. Одни предполагали, что земля у профессора – заговорённая. За забором – обычная, а внутри – другая, волшебная. Другие договорились до инопланетян – мол, прилетают ночами и каким-то особым космическим способом рыхлят землю. Но ни у тех, ни у других никаких доказательств, понятное дело, не было. Одни только фантазии.

В конец измученный завистью сосед, осознав полную бесполезность своих наблюдений, однажды подкараулил профессора возле яблони Антоновки и, с трудом протиснув своё лицо в промежуток забора-штакетника, взмолился:

– Товарищ Урожайский! Сосед! Погибаю! Извёл меня твой сад, ни днём ни ночью покоя от него нет. Продай его! Любые деньги, прямо сейчас, – сдавленно сипел он. Сжимаемая с обеих сторон досками голова наливалась кровью, отчего казалось, что для дачника это и правда вопрос жизни и смерти.

– Что ты, дорогой сосед, – размеренно говорил профессор, поливая яблоню из лейки. – Я жить без него не могу, без земли, без моих цветов. Без яблони вот этой, она у меня самая первая появилась. А ведь я её ещё саженцем помню. А сейчас погляди, как выросла моя Антоновка – в настоящую Антонину Павловну.

Плодовые деревья – это деревья, которые дают плоды, фрукты. В плодах есть семечки, как, например, у груши и яблони, а есть – косточки, как у вишни.

Если посадить семечку или косточку и правильно за ней ухаживать, то можно вырастить большое дерево. Дело это долгое, требующее терпения и умения.

Но если хочется получить урожай поскорее, можно посадить саженец – молодое, возрастом 1–2 года, деревце, размером больше похожее на куст. Если саженец здоровый, он, как правило, приживается, превращается в настоящее дерево и через 2–3 года начинает радовать хозяина сочными плодами.

– И без домика своего жизни не представляю, – продолжал он. – Здесь у меня лучший курорт в мире. Хоть и труда много требует, а всё равно – отдыхаю здесь.

Домик профессора был правда чудесный – маленький, но удивительно уютный, как кокон из тёплого, но неколючего одеяла. И всё в нём было под рукой, и всё – на своих местах. Когда приезжали к хозяину дети и внуки, то и их ухитрялся вместить в себя дом – да с таким комфортом, что уезжать никому не хотелось.

Не хотелось, но – уезжали. Работа, учёба, городские дела. «Приезжали бы вы почаще», – говорил хозяин. «Обязательно!» – отвечали, упаковываясь в машину, заметно отдохнувшие родственники. И пропадали надолго. Обитатели сада даже успевали забыть их лица. А некоторые – однолетние цветы вроде циннии – вообще могли не узнать об их существовании.

«Дела», – вздыхал хозяин, брал секатор и продолжал, как шутили его дорогие гости, «битву за урожай».

Глава IV
Сад погружается в зимний сон

Год за годом хозяин возделывал, поливал и удобрял любимую землю, собирал фрукты и ягоды, которые сами прыгали в корзины, а когда в воздухе разливался мятный холодок осени, начинал готовить сад к спячке. Многолетние растения привыкли к такому распорядку: некоторые из них наблюдали смену дачных сезонов уже не один десяток лет. Поэтому и засыпали зимой спокойно – уверенные, что ранней весной, когда зима, подгоняемая календарём, ещё будет упираться, хозяин совершит первый в новому году визит. Протопчет в снегу дорожку до дома, поправит покосившуюся малину, приметит заячьи быстрые следы, петляющие вокруг фруктовых деревьев.

И этой осенью всё было как всегда. До первых снегопадов и крепких заморозков нужно было многое сделать: каждый обитатель сада готовился к зиме по-своему, и работы у хозяина было не меньше, чем в посевную пору.

Деревья и кустарники хотели войти в зиму чистыми, опрятными, без болезней и отмершей коры. Под корой любили зимовать личинки вредителей, чтобы, проснувшись весной, сразу приступить к завтраку. Деревья такого поведения не одобряли, болели и страдали от этого, не могли настроиться на выращивание плодов, поэтому осенью хозяин удалял отслоившуюся кору, чистил стволы от мха и лишайника. А ещё, пока температура была выше нуля, белил стволы деревьев – одевал их в белые гольфы. Так он защищал кору от непрошеных гостей, а также от солнца, которое могло не только обогреть дерево, но и причинить ему ожоги.

В опавших листьях тоже таилась опасность. Если на дерево нападала болезнь вроде парши, от которой листья и плоды темнеют, покрываются крупными тёмными пятнами, то всё, что опало с дерева или продолжает из последних сил на нём висеть, нужно было собрать и сжечь. Иначе коварный грибок – так называются микроорганизмы-вредители – перезимует в опавших листьях и падалице, а весной атакует молодые побеги. Если с ним решительно не расправиться, деревце зачахнет: потрескается кора, цветов станет меньше, плоды перестанут дозревать, да и зимние холода оно будет переносить плохо.

Но больных деревьев в саду профессора почти не было, он, словно врач, регулярно обходил своих обитателей-пациентов, справлялся, не болит ли чего, не беспокоит ли. Поэтому и листья у здешних яблонь и черешен были здоровые. Их профессор собирал граблями в тачку и отвозил в конец участка – там, где скучала компостная куча.

– Снова повёз хозяин еду этому монстру, – шептались растения. – Ненасытное у него брюхо, столько тачек проглотил и ещё требует! Хорошо, что он за забором, иначе всех бы нас проглотил и не заметил.

Особенно деревья и кустарники любили, когда их корни хозяин укрывал мульчей – слоем какого-нибудь согревающего материала, созданного природой. Чаще всего он использовал кору хвойных деревьев – сосны и ели. Почва под таким одеялом меньше мёрзла, перегнивая, образовывала гумус – питание для растений, а ещё удерживала влагу.

Профессор всегда ждал первых заморозков, раньше мульчировать было опасно. По ещё не подмёрзшей земле сновали в поисках места для зимовки грызуны и, обнаружив перину из мульчи, точно не прошли бы мимо.

Не только от мышей, но и от зайцев оберегал свой сад профессор. Эти безобидные с виду зверьки, эти трусишки из сказок держали в страхе все зимние дачи. В поисках еды они проникали в сады и, если видели голое беззащитное деревце, молнией бросались к нему и обдирали кору. Ведь кора, по мнению зайцев, – самое вкусное зимнее лакомство.