– У меня жар, мне нельзя вставать, – жалобно протянул осиплым голосом хозяин и, словно актеришка, которому уготовано погибнуть на сцене, уронил голову на грудь. – А моя служанка Юттхен, видимо, снова заскочила к подруге и никак не возвращается.

– Тэдгар! – выразительно произнес мастер.

Юноша встрепенулся, быстро нашел подставку для дров, кое-как раздул угли в очаге и кинул полешко.

Меж тем пожилой чародей продолжал беседу, которая все более походила на допрос:

– Это вы Таддель Толкователь?

– Да, я, – промычал толстяк в опушку воротника.

– Прекрасно, – вскинул руки исследователь, обогнул кресло сзади, встал с другой стороны и продолжил: – Мы – ученые из Гарнации. Меня зовут сэр Даргул Мортимер. А это Тэдгар из Гуртсберри, мой помощник. Мы пришли к вам как к авторитетному знатоку вампиров. Мы знаем, вы издали замечательную книгу, но в силу известных причин ее теперь купить невозможно. А потому мы хотели бы получить некоторые сведенья непосредственно от вас, сударь. И, конечно же, мы можем заплатить за столь ценные знания. – Некромант говорил так, будто оглашал королевский эдикт или смертный приговор. Старик делал акцент на каждом слове, а эффектные паузы поддерживали впечатление весомости речи.

– Нет, сейчас я ничем не могу помочь, я болен, – трагично полупрошептал автор и в подтверждение натужно кашлянул.

– Простите, милостивый государь, – жестко сказал Угрехват. – Мы проделали долгий и опасный путь, дабы встретиться с вами, и мы никуда, никуда отсюда не уйдем. – В голосе магистра чувствовался металл. Он перехватил посох в левую руку, сделал два шага вперед и оперся правым локтем о пыльную каминную полку.

– Тогда дайте мне лекарства, – прохрипел Таддель, как можно громче шмыгнул носом и запрокинул голову на спинку кресла.

– Ну какое еще лекарство, тысяча йейлов? – Сэр Даргул недовольно сжал кулак и отпрянул от очага.

– Мои лекарства… они на столе, – простонал бедолага. – Приготовьте мне отвар корней ивы, и я приду в себя. А то Юттхен ничего и не сделала, мерзавка.

– Уже лучше. – Старик хлопнул в ладоши. – Тэдгар, видишь, наш друг немного не в себе. Ты же умеешь делать отвар корней ивы? Смотри, погуще. Нам нужен эффект, а не иллюзия лечения.

Парень бросился к столу. Здесь находилась небольшая лаборатория. Очевидно, хозяин был не чужд алхимии. Искомый порошок нашелся без труда. Юноша отмерил его на глазок, насыпал в колбу, добавил воды, зажег жаровню от пламени в камине и начал помешивать содержимое склянки в разные стороны.

Меж тем в комнате действительно потеплело. Больной стал смахивать пот со лба и полностью раскрыл полы упелянда. Воздух регулярно оглашался разного рода всхлипами и надрывным кашлем. Господин Мортимер отыскал стул, сел у окна и нетерпеливо сложил руки на груди.

Наконец чудесное средство было приготовлено, процежено, охлаждено и перелито в тяжелую грязную кружку, и сэр Даргул, словно эльфийский фиал с соком священного древа, преподнес отвар страдальцу.

Далее пришлось подождать, пока средство подействует. Все это время больной старательно изображал дрожь, стонал и всхлипывал, пытался сморкаться, пыхтел, кряхтел, утирал нос рукавом – в общем, изображал различные симптомы заболевания.

У опытного чародея уже не хватало никаких сил усидеть на месте. Он направился к столу и принялся нервно перебирать флакончики и пробирки.

– Может быть, вам добавить пару капель дрёмоцвета? – осведомился мастер, скрыв ироничную улыбку.

– Нет, спасибо. Скоро пройдет, – пролепетал Таддель.

Некромант повернулся и продолжил бренчать стекляшками.

– Ух ты! – вырвалось у него. – Смотри-ка! – Он передал один пузырек Тэдгару.

Парень взял бутылек в руки и посмотрел на этикетку: «Порошок клубней ятрышника мужского». Юноша еле сдержался, чтобы не прыснуть от хохота.

Сэр Даргул хитро ухмыльнулся в усы.

И вдруг чудесное исцеление произошло. Бородач заворочался в кресле, скинул рукава упелянда, отодвинулся от камина и выпрямился.

Еще раз смахнул пот со лба и произнес:

– Эх, кажется, отпустило. Благодарю вас. Вы, можно сказать, меня спасли. Ах эта никчемная девка Юттхен, чтоб ей пусто было, наверняка опять ускакала к своему хахалю. – Даже голос страдальца изменился и сделался более живым. – Она всегда так. Как встретит его, пропадает полдня. Пора уволить негодяйку. Найму женщину старую, а не вертихвостку…

Угрехват решил прервать тираду и сосредоточиться на сути вопроса:

– Мы всегда рады помочь доброму человеку. Но, простите великодушно, потеряно слишком много времени. Не могли бы мы теперь перейти к предмету наших изысканий?

– Ах, да-да, конечно. Малый, дай-ка мне промочить горло, – обратился он к Тэдгару и указал на бутылку с мутноватым содержимым янтарного цвета на краю стола.

Мастер кивнул, и парень выполнил просьбу хозяина. Тот резким движением откупорил пробку – по комнате разнесся неприятный запах крепкой настойки, – сделал глоток и поставил пойло у ножки кресла.

– Прежде чем мы начнем, я хотел бы понять, что вам уже известно, – деловито сказал Таддель Толкователь.

Сэр Даргул опустился на стул, пододвинулся ближе и во всех деталях пересказал содержание ночного разговора.

Хозяин понимающе кивал и поддакивал.

– Верно говорите, – согласился он, когда господин Мортимер закончил. – Света они боятся, но погибают не сразу, требуется несколько часов. Помню, когда мы вели расследование, его преосвященству удалось поймать нескольких тварей, правда очень низкого порядка. Почти животные. Вот их и выставили в полдень в цепях перед замком. Ох и мучительная смерть, скажу я вам. – Помолчал и добавил: – Если это можно именовать смертью. Что еще сказать? Ах да. Чеснок их убить не может, но он для них отвратителен. Однако есть рассказы, будто кровососы могли пройти через дверь, завешанную чесноком, и даже задеть его рукой. Святая вода – тут данные противоречивые. Одни говорят, что может убить, другие, наоборот, не видят в ней никакой пользы. Архиепископ решил, что все зависит от способа освящения. Чем сильнее реликвия, чем действенней ритуал, тем менее устойчивы к ней упыри.

– А от умертвия ничего не зависит? – поинтересовался сэр Даргул.

– Именно, именно! – воскликнул Таддель, подался всем телом вперед, вцепился толстыми пальцами в подлокотники и подвинулся ближе к собеседнику. – Его высокопреосвященство, как служитель культа, больше уделял внимание проявлениям божественного духа. А я всегда настаивал на том, что сопротивляемость к свету, будь то солнечный или священный, также передается от создателя к обращенному и деградирует от порядка к порядку. Но вы же знаете клириков, сударь, они не могут признать, что против их молитв может что-то устоять. Любые неудачи списывают на малую крепость веры и, как следствие, недостаток божественной благодати. Вот, например, как рассказывали. К северу отсюда, в Венедах, напали кровососы на деревню в горах. Вышибли ворота и по улицам разбежались. Жители по домам попрятались, двери и ставни позакрывали. В деревне той священник служил. Решил нежить разогнать. Залез в чан со святой водой – сутана-то ею и пропиталась. Вооружился аспергиллом с кропильницей и вышел на площадь. Кричит: «Все сюда, нечестивцы, ко мне, богохульные создания!» Твари на зов сбежались. Стоят, клыки скалят. А священник давай кропить в разные стороны. Мертвецы кричать и визжать начали, некоторые наземь пали, за свои морды синюшные ухватились, иные опрометью прочь помчались. И тут выходит один. Походка уверенная, осанка правильная, одежда хорошо сидит. Святой отец на него раз брызнул – тот только поморщился, два брызнул – тот утерся и сплюнул, а все вперед идет, лыбится и зубья острые кажет. Пастор тогда в церковь обратно убежал. А душегубец – туда. Еле от него удалось разрядами испепеляющего света отбиться. Но ушел враг рода человеческого, да проглоти его вирм. Как видите, божья обитель им не препятствие, если порядок довольно высок.

– А что вы полагаете про другие народные суеверия? – спросил старший некромант, когда толстяк замолчал.

– По мне, все это чепуха, – отмахнулся Таддель. – Никаких крупинок они не считают. Входят в дома без всякого приглашения. Когда находят их днем в убежищах, не лежат и не ждут своей участи, всегда просыпаются и стараются отбиться или убежать. Я вам так скажу, господа. Если кто вскроет могилу и мертвец даже не пошевелится, когда ему отрубают голову или вонзают в сердце кол, значит, простой покойник это, а никакой не вампир. В зверей, кажется, превращаться могут, но только существа высших порядков.

– А правда ли, что каждый новый вампир теряет человеческие качества относительно того, кто его создал, причем его жажда усиливается и появляются черты диких зверей? – поинтересовался сэр Даргул.

– Все верно. Новообращенный вампир всегда слабее своего создателя в плане темных искусств и глупее, а их физическая сила постепенно увеличивается. Подумать только, всего пара фраз. – Толстяк откинулся в кресле. – Но за ними стоит несколько месяцев работы. Вы не представляете, сколько свидетельств пришлось собрать архиепископу Миклошу и его помощникам. Как по одним косвенным уликам пытались установить, кто кого укусил. Предположение появилось в самом начале наших изысканий. Но доказать его стоило наибольших трудов. А сейчас отдельные находки говорят о том, что некоторые вампиры ищут способы нивелировать эффект деградации и даже увеличить могущество обращенных. Пока неясно, удалось ли им это или нет.

– Как мне показалось, обращенный имеет некую связь с создателем, – внезапно подал голос Тэдгар.

От неожиданности оба – и старый некромант, и бородач – повернулись и удивленно воззрились на парня.

Тот от смущения отступил назад.

– Я просто подумал, если более – если так можно выразиться – высокопоставленные вампиры иногда ходят в сопровождении примитивных особей и те им подчиняются, то, возможно, последние и являются порождениями первого.

– Браво! – воскликнул хозяин. – А ваш помощник далеко пойдет.

– Еще бы, – ухмыльнулся Мортимер. – Я выбирал его среди нескольких десятков претендентов.

Теперь юноша ошарашенно поглядел на мастера.

Тот улыбнулся в кулак и добавил на гарнацийском:

– Снова зайчатки разумной деятельности.

Меж тем Таддель повел рассказ дальше:

– Мы обнаружили связь между создателем и обращенным. Но она сильнее выражена у кровососов низших рангов и доходит до подчинения. Вполне возможно, что подобное имеется и у развитых вампиров, но там это менее очевидно. А упыри четвертого-пятого порядков проявляют буквально собачью преданность.

– А откуда они вообще взялись, вампиры-то? Раньше о них ведь никто не слышал, – продолжил разговор сэр Даргул.

– О, вот где самое интересное, – ответил бородач. – Нам удалось кое-что выяснить. Но его высокопреосвященство хоть и включил данные в отчет, но пометил их как недоказанные. Началось все после убийства господаря Ульпии Валуда. До того ни о каких вампирах в Залесье не знали. Воевода этот поссорился с купцами из Кронбурга – снял с них большинство привилегий, ограничил торговлю с богомерзкой Отманией. Те, конечно, решили убрать неугодного правителя. Готовили заговоры и покушения, но все неудачно. Были у Валуда везде свои глаза и уши, а еще служили ему лучшие телохранители – настоящие убийцы. Каждый стоил целого отряда. А кроме того, была у господаря реликвия святая. Подарил ее настоятель монастыря, который сам Валуд и основал. День и ночь множество монахов молились и насыщали ее божьей благодатью. Должен был ковчежец своего хозяина защитить. Про все знали злокозненные купцы, чтоб им пусто было. Наняли они некоего чародея крови. Тот-де мог кровь заклинать. Послали к нему наемников. Провел колдун какие-то обряды, от того стали наемники сильнее сильного. А ежели кровь врага выпьют, сила того им перейдет.