– Нет, мальчик мой, мы не будем поднимать панику. Сам посуди. Вещи на месте. Наши ничем не обоснованные треволнения покажутся всем смехотворными. Кого мы в чем обвиним? Ну, лежат наши отчеты не так, как раньше. Да кто знает, как мы их оставили? Если кто и приходил сюда, у него, конечно же, ключ имелся, а значит, он связан с хозяином таверны. Если поднимем бузу, те, кто за нами следят, станут осторожнее. Но, если мы сделаем вид, будто ничего не случилось, наши недруги, ежели они таковыми и являются, могут начать действовать грубо и выдадут себя. Тогда мы хотя бы поймем, кто они и чего хотят.

– Но кто они? Вампиры? – спросил помощник.

– Не знаю. Вампиры не могут разгуливать средь бела дня.

– Но ведь в здании достаточно темно. Вы же помните, они прекрасно себя чувствуют в помещениях.

– Не знаю, – вздохнул знаток темных искусств. – Давай не будем гадать. Кстати, дружок, мы совсем забыли о последнем опыте, стоит взглянуть за занавески.

Сэр Даргул взял преобразователь излучения Мэрдока и переставил штатив с двумя пробирками с подоконника на стол.

– Ну, – сказал он, – посмотрим, верны ли наши гипотезы. – И приставил окуляр к глазу.

Действительно, от правой склянки с кровью исходило отчетливое свечение. Оно хоть и стало менее интенсивным, все-таки еще определялось. А вот в левой никаких кантакироидов уже не было. Простая вода.

Думаю, от описания опытов почтенного натурфилософа у уважаемого читателя уже начало давить в висках, а кроме того, появилось желание отложить книгу и пропустить стаканчик чего-нибудь этакого. Покорнейше прошу меня простить. Только позволю себе заметить, что господин Мортимер проводил эксперименты еще два дня подряд. Он выделил другие фракции магических субстанций в образцах тканей вампиров и их жертв, изучил стабильность и воспроизведение обнаруженных частиц в различных условиях и даже раскрыл механизм действия чеснока. Результаты опытов позволили ему сформулировать собственную теорию происхождения упырей. В настоящее время именно она в несколько модифицированном виде является общепризнанной и вошла во все учебники по некромантии. И вы наверняка читали о ней, когда учились тайному искусству. Однако посмею напомнить ее главные положения.

Основным субстратом функционирования новой формы нежити являются кантакироиды четвертого типа из фракции базионов. Данные комплексы имеют крайне неустойчивую оболочку из субъединиц типа В. Но их структура в то же время отличается высокой потенцией к самовоспроизведению. Кровь в значительной мере стабилизирует данную систему. Вот почему все вампиры испытывают жажду и постоянно должны ее утолять. Так они обеспечивают ни много ни мало свое существование. И когда подобное создание нападает на человека и кусает его, то указанные субстанции проникают в тело жертвы, где закрепляются и начинают распространяться. Если они овладевают всем телом, то после смерти несчастного возможно обращение.

Кроме того, на кантакироидах закреплены, правда в гораздо меньшем количестве, другие элементы. Они относятся к разряду магии тьмы. Их количество ничтожно, но эффекты обусловливают существование новой формы нежити. Однако данные структуры воспроизводятся в сотни раз медленнее, чем сами базионы, а потому их передача во время контакта происходит не полностью. Часть их безвозвратно утрачивается. Это и обусловливает деградацию вампиров от порядка к порядку. Допустим, от первого ко второму переходит две трети, от второго к третьему – половина, от третьего к четвертому – одна пятая. Что это за соединения? Среди них базовая программа некромантии – подъем к посмертному существованию, восстановление и сохранение разума, включая память. Без первого компонента мертвец просто не встанет. Без второго – лишится человеческих качеств.

Помимо этого, там есть субстраты различных способностей – превращение в животных, подчинение воли, увеличение физической силы и прочее. Сэр Даргул не мог прийти к выводу, откуда они появились, но предположил – и гипотеза подтвердилась, – что они каким-то образом возникли из способностей самого господаря Валуда, который при жизни слыл великим чародеем. А виной всему эманации реликвии, которая была у правителя в момент смерти. Из-за медленного воспроизведения указанные свойства наиболее уязвимы и постепенно утрачиваются. Порогом является тот самый механизм подъема нежити. Если он не передается, обращение не происходит, и человек умирает. Конечно же, с помощью особых воздействий можно регулировать процессы переноса данных субстанций. В этом и есть сама суть возможного преодоления деградации вампиров.

Глава VI,
где двое нечестно бьются против одного

Что делать, чтобы лечь спать пораньше? По мнению Тэдгара, нужно выпить побольше пива на ночь. Тогда хоть можно заснуть. А без этого проваляешься в постели до утра, переворачиваясь с боку на бок, с назойливыми мыслями в голове. Правда, потом придется несладко. Однако до пробуждения еще нужно дожить. Так или иначе, господин Мортимер приказал быть чистым, опрятным и не клевать носом. «Путь предстоит неблизкий, и если ты начнешь его в таком виде, то боюсь представить, каким ты будешь в конце», – заявил он, насмешливо глядя на растрепанного помощника. А потому еще вчера молодой маг постирал одежду и помылся.

Сегодня мастер разбудил его перед выходом. Старик всегда жалел бедолагу и давал ему выспаться подольше, хоть никогда бы не признался в такой трогательной заботе о подопечном. Сам опытный некромант пошел распорядиться насчет завтрака и расплатиться с трактирщиком, а ассистент остался приводить себя в порядок. Парень тщательно побрился, причесался, набросил слегка влажную робу и посмотрелся в зеркало. «Сейчас хоть на свидание», – весело подумал Тэдгар и спустился по лестнице в питейный зал. Почти все столы сиротливо стояли пустыми. Скупое утреннее солнце золотило потертые стулья и побитые доски пола. На душе сделалось немного грустно, было жалко покидать гостеприимную «Хромую устрицу» – место, с которым уже связано столько воспоминаний и открытий.

Сэр Даргул сидел у окна и нетерпеливо барабанил ногтями по столу джигу «Ласточкин хвост». Юноша подсел к магистру и вопросительно улыбнулся в попытке произвести впечатление.

– Ой, – удивился господин Мортимер. – Парень, ты сам на себя не похож. – И он с ухмылкой старательно взъерошил помощнику волосы. – Ну вот, так-то лучше.

Молодой маг даже не обиделся. Во-первых, он никогда не дулся на мастера, а во‐вторых, начинающий некромант знал, что некоторая растрепанность ему к лицу. И вообще, всегда нужно быть собой, а не следовать некоему чуждому образу, который придумали другие.

После завтрака наши герои отправились в дорогу. Путь лежал на восток, в Кронбург, еще один важный торговый город Залесья, где всем заправляли тоже тальмарийские купцы. Ехать туда три дня, если, конечно, из-за осенних ливней дороги не придут в негодность. Но погода пока казалась благоприятной. Хоть дни стояли в основном пасмурные, а небо редко очищалось от плотной пелены облаков, дожди обходили плоскогорье стороной. Лишь на рассвете выпадало много росы, а иногда мороз выбеливал пожухлую траву искристым налетом инея. И пока господа заклинатели на мохноногих лошадях скачут навстречу восходящему солнцу, я поведаю дорогому читателю о причинах оставления гостеприимного Хэрмебурга.

Последние дни сэр Даргул работал не покладая рук, Тэдгара привлекал к исследованиям все меньше и меньше, и порой парень засыпал, а магистр при свечах продолжал доделывать очередной опыт. Нет, образцы из Бьерджаны его больше не интересовали. Старый маг отправил их храниться в гиперпространство. Когда ученый сформулировал свою теорию вампиризма, он всецело посвятил себя поискам способа синтезировать те самые кантакироиды четвертого типа. Однако данные изыскания никаких плодов не принесли. Как были получены доселе неизвестные науке соединения, оставалось тайной. Однако в истории происхождения упырей было два важных неисследованных обстоятельства.

Во-первых, некий чародей крови. Все сходилось к тому, что именно он смог получить искомую субстанцию, а затем начал применять ее в своих целях. Во-вторых, реликвия господаря Валуда. Именно из нее происходили эманации тьмы, запустившие процесс воскрешения тех самых наемников. Или там было еще что-то? Сэр Даргул хотел снова расспросить Тадделя. Но тот, как оказалось, съехал, и никто не мог сказать куда. Как бы то ни было, теперь все ниточки вели в Кронбург.

Имелась и еще одна причина для отбытия. Несколько раз наши герои находили записи потревоженными. Угрехват однажды установил в комнате магический заряд, реагирующий на движение, а затем вместе с помощником покинул «Хромую устрицу». Часы на башне собора пробили пять раз, прежде чем некроманты вернулись обратно. Уловка сработала: в отсутствие хозяев в комнате кто-то побывал. А вот кто конкретно, посмотреть было нельзя. Поэтому уже на следующий день Мортимер велел собирать вещи и, никого не предупреждая заранее, выдал удивленному трактирщику расчет.

Свежий холодный ветер взбодрил Тэдгара. Все-таки парень неделю просидел почти безвылазно в душной темной комнате, где воздух был насыщен дымом горелки и испарениями реагентов из походной лаборатории мастера. Ехали быстро. По правую руку вдалеке вздымались горные пики с густыми еловыми лесами на склонах и снежными шапками на вершинах. В ясную погоду они виднелись хорошо, но чаще были подернуты туманной дымкой. По левую – необозримые равнины, покрытые скошенной травой, и пологие холмы. То тут, то там одинокие раскидистые деревья простирали ветви во все стороны или светлые рощицы оживляли угрюмый ландшафт. Повсюду стояли стога, даже если рядом не было и намека на человеческое жилье. Лишь изредка однообразный пейзаж оживляли останцы, или скальные выходы, или быстрые неглубокие речки с берегами, поросшими рогозом и водным ирисом. Иногда на горизонте показывалась темная полоса леса. Периодически путники любовались уединенными деревушками с деревянными или фахверковыми домиками. Неизменно в центре каждого селения высился шпиль церкви, будто местные священники пытались сказать проезжающим: «Здесь территория веры». На возвышенностях порой удавалось увидеть замок: неровные кольца стен, покрытых облезлой желто-пепельной штукатуркой, приземистые башни с черепичными крышами, а внутри ряды неуклюжих надворных построек. Последние будто карабкались вверх по изломанным склонам.

На дороге безраздельно царствовал ветер. Неприветливый, холодный, он то набегал отдельными порывами; то дул, не переставая, будто проверяя странников на стойкость, а их одежду – на способность удерживать тепло; то прекращался на какое-то время: может, делал передышку в нескончаемой череде пыток, а может, дразнил и дарил ложную надежду. Все время казалось, что вот-вот пойдет дождь. Но, как бы ни были мрачны небеса, как бы ни вихрились облака густыми клубами, на землю не упало ни капли. Уже ближе к ночи изредка пролетали отдельные колкие снежинки. Природа словно застыла в тревожном томительном ожидании грядущей бури. Но первое впечатление обманчиво. Скорее, такое напряженное состояние всего – от скудной земли до кончиков угловатых ветвей, от стойких пастбищных злаков до мохнатых овец – являлось естественным и постоянным. Редко суровая твердь могла себе позволить слабость разверзнуться грозой или ливнем, подобно угрюмому боярину, который почти никогда не нисходит до гнева, но лишь один хмурый взгляд его из-под густых бровей заставляет челядь пребывать в неизменном трепете и смятении.