Нам принесли заказ, и я притворился, что ем с аппетитом, хотя тугой узелок в моем желудке продолжил сжиматься и разжиматься, словно кулак. В это время другой Аарон, снова заступивший на капитанский мостик, начал анализировать слова Джули, пытаясь отделить факты от спекуляций. То, что за мотель заплатили наличными и на квитанции стояло твое имя, не означало, что это были твои наличные. Возможно, джентльмены еще не перевелись. Какой-то мужчина мог оплатить счет.

7

Все, что было при тебе в день твоей смерти, – клетчатое пальто, сумочка, кроссовки, наручные часы, берет с пятнами крови – все это было упаковано в картонную коробку, которая стояла в пристройке нашего таунхауса, как раз между бойлером и кондиционером. Трейси еще не уехала, когда полиция вернула твои вещи, и она без лишних слов сложила их в коробку. Часть меня знала, что там лежат твои вещи, но до сих пор у меня не было желания их рассматривать. Теперь, стоя на коленях на бетонном полу, я заглянул в коробку. При виде аккуратно сложенного клетчатого пальто я почувствовал, как в моей груди что-то сжалось, и подумал, что у меня сейчас будет сердечный приступ. Боже, я был бы ему рад.

Я вытащил твое пальто из коробки, прижал его к лицу. Аромат твоих духов Tommy Girl шокировал меня. Я закрыл глаза и вызвал другого Аарона, который материализовался из тумана, словно Хамфри Богарт. Я рухнул внутрь себя, и другой Аарон обыскал карманы твоего пальто. В левом лежала шариковая ручка, в правом – полупустая коробочка с леденцами.

Другой Аарон свернул твое пальто и отложил его в сторону, потом достал из коробки твой берет. На алой шерстяной ткани виднелось ржавое пятно крови, кричащее, словно чистосердечное признание. Его вид прикончил бы меня, но другой Аарон был таким же безэмоциональным, как двигатель внутреннего сгорания. Он отложил головной убор в сторону, на пальто, и больше не думал о нем. Затем он взял в руки твою сумочку, дешевую подделку под «Луи Вюиттон». В сумочке лежали: твой кошелек, сотовый телефон, компактная пудра, два тампона, солнечные очки, мелочь. И еще кое-что – пузырек с рецептурными таблетками. Другой Аарон достал их из сумочки, но именно я через свои глаза прочитал этикетку. «Ксанакс». Я открыл крышку и уставился на белые овальные таблетки в пластиковом цилиндре.

Как долго ты принимала успокоительные, Эллисон? И для чего?

Той ночью я пытался получить доступ к твоему сотовому, но такое ощущение, что он умер вместе с тобой. Я не смог его включить или зарядить. Я позвонил Томми Уэйру и попросил его помочь, но он сказал, что эта задача находится за пределами его возможностей. Я поблагодарил его и уставился на твой бесполезный сотовый, размышляя над тем, могла ли часть тебя сломать гаджет с помощью какой-то призрачной магии. Так же, как ты стерла все данные со своего ноутбука. Словно ты не хотела, чтобы я что-то узнал.

Разве это имеет сейчас какое-то значение? Забудь.

Но я не был уверен, что у меня получится.

8

Ночью, накануне моего отъезда в Честер, Северная Каролина, где я собирался найти мотель «Валентайн», произошло кое-что необъяснимое.

Я лежал в нашей кровати, пытаясь заставить свое турбулентное депрессивное сознание отключиться и дать мне поспать хотя бы несколько часов. Мои веки стали тяжелыми, но сознание с ужасом ждало сновидений. Казалось, стоило мне закрыть глаза на несколько минут, мой мозг заполнится густым, ядовитым дымом, сводящим с ума, как веселящий газ, и запустит хитроумную систему колокольчиков и свистков. И потом я снова открою глаза, меня будет трясти, а лоб покроется липкой испариной.

В гардеробной включился свет.

Сначала я не шелохнулся. Я не сделал ничего и только уставился на приоткрытую дверь гардеробной. В темноте нашей спальни узкая полоска света ослепляла, словно яркое солнце. Я ждал какого-то движения в этом прямоугольнике света. Прислушивался к шороху.

Напрасно.

– Эллисон, – крикнул я глухим голосом.

Я вылез из кровати. На мне были одни только шорты, я весь окоченел. На улице бушевал ветер, он гудел, словно проносящийся мимо локомотив, потолочные балки и половицы скрипели, мусор бился о темные оконные стекла. Я подошел к двери в гардеробную и замер. Набрал в легкие воздуха. Часть меня ожидала увидеть тебя по ту сторону двери, Эллисон. Врать не буду. Часть меня надеялась на это.

В гардеробной никого не было. Лампочка на потолке горела ярко, но внутри не было никаких призраков. Не было тебя. Я смотрел на твою одежду, на шеренгу твоих туфель вдоль ковра, на изобилие головных уборов на верхней полке. Твой халат висел на овальном зеркале, словно саван покойника. Я отодвинул его в надежде уловить в отражении за спиной твой ускользающий образ. Но тебя там не было. Я стоял совершенно один.

Я выключил свет, вернулся в постель и лежал там, рыдая, пока мое крайнее изнеможение не погрузило меня в пучину нервного сна.

Глава третья

1

На наше третье свидание мы пошли в «Доксайдер», популярный гриль-бар на побережье, где мы ели стейк с лобстером и наблюдали за яхтами, проходящими по мутным водам канала. Когда мы вышли из заведения, было уже темно, и из-за нескольких рюмок рома мы были в приподнятом настроении. Я взял тебя за руку и повел к парковке, но ты потянула меня в противоположном направлении, к реке. Причалы, похожие на клавиши ксилофона, спускались к воде, возле них покачивалось около полудюжины яхт. Была поздняя весна, и река пахла тиной. Я вырос здесь и не обращал внимания на этот запах, но ты, девушка из Пенсильвании, больше привыкла к аромату нефтепродуктов.

– Это запах зарождающейся жизни, которая подступила прямо к берегу, – сказала ты.

Потом мы пошли вдоль лодочного спуска к парковке.

По дороге к машине мы услышали женские рыдания, доносившиеся откуда-то из темноты. Затем мужское бормотание. Пересекая парковку, мы увидели пару на несколько лет старше нас, стоявшую между двух автомобилей в болезненно-оранжевом свете фонаря. Женщина плакала и в чем-то обвиняла мужчину, мужчина пытался ее успокоить, попутно доказывая свою правоту. В какой-то момент он повысил голос, успокоительный тон сменился гневом. Он схватил женщину за предплечье. Та вскрикнула и четко произнесла: «Ой, ты делаешь мне больно».

Я крепче сжал твою руку и попытался увести тебя в сторону моей машины, но ты потянула меня назад, твои ноги словно вросли в асфальт.

– Эй, – крикнула ты паре.

Они оба повернулись и посмотрели на тебя – посмотрели на нас, – и потом мужчина наклонился к женщине и продолжил отчитывать ее сквозь зубы, а она снова пожаловалась, что он делает ей больно. Я видел, как она попыталась разжать его пальцы. Он, в свою очередь, толкнул ее, и она ударилась затылком об окно фургона, стоявшего за ее спиной.

В центре парковки была небольшая круглая площадка, украшенная декоративной композицией. Несколько столбов, связанных веревкой, пара скрещенных деревянных весел, пластмассовая белая цапля. Ты отпустила мою руку, дошла до площадки, перешагнула через веревку и выломала одно из весел.

– Эллисон, – сказал я.

Ты меня проигнорировала.

– Эй, – повторила ты, направляясь к паре. Кажется, женщина тебя заметила, но мужчина был ослеплен яростью. Ты больше ничего не сказала, и, приблизившись к ним, замахнулась веслом, как чертов Бейб Рут^[4].

И без того непрочное весло стало еще более хрупким от пребывания на открытом воздухе и треснуло пополам, когда ты ударила им мужчину по затылку. И все же ты ударила его достаточно сильно, потому что парень рухнул, как карточный домик. Его ноги подогнулись, и он упал. Мужчина не потерял сознание, но остался стоять на четвереньках, словно ждал, когда ребенок заберется к нему на спину, чтобы покатать его, как пони.

– Пойдем со мной, – сказала ты и протянула женщине руку.

– Ты совсем сбрендила? – закричала на тебя женщина. – Что ты наделала?

И потом она опустилась на колени рядом с мужчиной и принялась целовать его в щеку.

– Эй, – я прикоснулся к твоей руке, но ты не взглянула на меня, а продолжила смотреть на пару, озадаченная подобным поворотом событий. Вдруг ты превратилась в злодея.

– Давай уйдем отсюда, – сказал я.

Ты бросила весло на землю и пошла за мной через парковку. Я шел довольно быстро, в твоей же походке было что-то летаргическое, словно ты продиралась сквозь сон. Однако выражение твоего лица не было озадаченным, на нем читался гнев.

– Сумасшедшая сука! – крикнула женщина тебе вслед.

Ты сунула руки в карманы, подняла плечи и шагала за мной, опустив голову. Когда я обернулся, чтобы посмотреть на тебя, мне показалось, что ты вся дымишься от гнева. Твоя вспышка ярости шокировала меня, я почувствовал, как меня уносит в темное бушующее море. Я никак не мог примириться с тем, какой на самом деле оказалась та женщина, в которую я уже начал влюбляться, женщина, которая, как я думал, была разумной, прагматичной и сострадательной. Я отошел от шока только на следующий день и так и не забыл этого ощущения.

Именно это воспоминание вернулось ко мне, когда я ехал в своей «Хонде» по холмам Северной Каролины. Мне казалось невероятным, что женщина, которая сломала весло о голову незнакомца во имя справедливости, завела романтические отношения у меня за спиной. При дневном свете мысль о твоей неверности казалась менее правдоподобной, чем во время беспокойных, бесконечных ночных часов. Я пытался сделать так, как советовала Джули Самтер, – забыть о чертовой квитанции из мотеля. Но потом я закрывал глаза, и мысли о том, что ты могла делать две ночи в дыре под названием «Валентайн» в четырехстах милях от нашего дома, возвращались. Сомнения о тебе и наших отношениях вновь туманили мой мозг.

Если я узнаю, что ты изменяла мне, Эллисон, то что будет с моим горем? Что будет со мной?

Дважды я был готов повернуть назад. Второй раз случился тогда, когда я ехал вниз по серпантину где-то в горах и увидел деревянный знак «Добро пожаловать в Честер». Я остановился посреди дороги – за последние полчаса мне не встретился ни один автомобиль – и уставился на знак.

Поворачивай назад. Меньше знаешь – крепче спишь, послышался голос прагматичного другого Аарона из-за серого занавеса в моем мозгу.

Он был прав, конечно же. И Джули Самтер была права. Все это больше не имело никакого значения, ведь так?

Но я не повернул назад. Я поехал дальше, прокладывая себе путь по лесной дороге, по которой то и дело проезжали трейлеры. День клонился к вечеру, и солнце, красное, словно кровоточащая артерия, виднелось над западным горизонтом. Впереди я увидел просвет между деревьями. Дорога превратилась в узкий мостик, перекинутый через широкий поток серой пенящейся воды. Мужчины в клетчатых пальто и шерстяных шапочках ловили рыбу с моста; казалось, мое появление их не потревожило. Оказавшись на противоположном берегу, я проехал мимо небольшого магазинчика, торгующего наживками и снастями, заправочной станции и дымящейся печи из красной глины на посыпанной гравием парковке.

Мотель «Валентайн» находился в лесу, примерно в миле от берега реки. Я наткнулся на него по чистому везению, так как, когда я заехал глубоко в горы, GPS в моем телефоне перестал работать. В этом месте не было ничего особенного – типичный придорожный мотель с парковкой и дюжиной номеров. В своем сознании я представлял его как любовное гнездышко, популярное среди новобрачных, с вибрирующими кроватями в форме сердца и бесплатной бутылкой дешевого шампанского на прикроватной тумбочке. Но, несмотря на название мотеля, похоже, что основными его клиентами были рыбаки и охотники, которые хотели передохнуть или отоспаться после того, как перепили пива.

Я въехал на парковку. Здесь было еще несколько автомобилей – в основном пикапов – и большой трейлер, втиснутый между зданием мотеля и рядом мусорных баков. За мотелем высился склон горы, густо покрытый лесом. В свете угасающего дня я разглядел на склоне дом на колесах, с карниза его крыльца свисали шкуры животных.