⁂

Я потеряла сознание – прямо там, прямо тогда, прямо в той же позе. А очнулась я на закате. В комнате заметно потемнело, но очертания предметов еще были видны достаточно четко. Однако, придя в себя и оглядевшись, я тут же ринулась к выключателю. Да, я знала, что куклы могут им управлять, но мне нужен свет. Сейчас! Пусть ненадолго, сколько позволят…

Включив свет в спальне, я тут же вышла в кухню и зажгла лампочку и там.

Итак, еще одна ночь. И за мной должны прийти. Но за Лизой Бариновой, двадцати лет от роду, не пришли… Что же делать, если они так и не появятся? Бежать? Да, наверно, бежать. У меня же этот план созрел с самого начала. Я и окно сумела открыть.

Тут одна пугающая мысль пришла в голову, я ломанулась к окну проверить: нет, все в порядке, гвозди не вернулись магическим образом туда, откуда я их с таким трудом извлекла. Значит, путь к отступлению мне пока не перерезали. Приятно это осознавать.

Бычки в томате казались особенно вкусными, наверно, из-за сильного голода, просто я не ощущала его по какой-то причине, а может, это был вкус победы, которая маячила у меня перед мысленным взором. Я выберусь отсюда! Целой и невредимой! И тогда они все у меня получат!

Наступила ночь. Я решила не выключать свет. Легла поверх одеяла и накрылась тонким потрепанным покрывалом.

Вначале все было хорошо, я задремала, готовясь вот-вот перейти в стадию глубокого сна, как тут… Они запели.

– Во по-ле берез-ка стоя-ла… Во по-ле куд-рявая стоя-ла…

В ином случае я бы рассмеялась. Но сейчас мне не до смеха. Они пели именно мою песню. Ненавистную конкретно мне. Никто не знал… Это не могли быть подготовленные записи. И именно поэтому мне было до скрежета зубов страшно. До воя и плача жутко. Потому что в этот момент я отчетливо поняла – они живые.

Я долго лежала под пледом, тряслась и даже не поняла, в какой момент отключилась.

Разбудил меня стук в дверь. Память еще только начала возвращаться ко мне, поэтому я хотела уже пробубнить что-то вроде «пошли на фиг», но тут до меня дошло. Хижина. Хижина в лесу. Страшные мистические куклы. Живут, поют, разговаривают, перемещаются. Шаман. Прошло три ночи!

Я открыла глаза и села. Утро, довольно светло, часов шесть или семь. Мне не могло показаться? Мы часто принимаем желаемое за действительное.

Словно в ответ на мои мысли, во входную дверь снова громко постучали. Быстро, несколько раз, применяя силу. Исступленно стучали, я бы сказала. Или барабанили. Прямо как на записях Елизаветы.

Я вскочила, радуясь, что на мне помимо пижамы еще и халат, и тут же понеслась к двери. Однако не учла любовь кукол к передвижениям и споткнулась об одну из них, полетев в итоге вперед носом, благо что руки успела подставить. Сама виновата. Когда такое происходит, нужно быть внимательнее и обязательно смотреть под ноги. Впрочем, кукла, одетая в рыже-коричневый вельветовый сарафан, сливалась с крашеными лакированными досками как солдат в форме защитной расцветки на фоне листвы.

Не успела я подняться и крикнуть, чтобы подождали, как пришедший заорал сам. Да так пронзительно и ужасающе, что моих «я сейчас, одну минуточку» он бы точно не услышал. Это был громогласный вопль напуганного зверя перед лицом смертельной опасности. Встав и держась за косяк двери, возле которой я совершила виртуозный револьтад, я раздумывала, как мне дальше поступить. Если гостей поверг в трепет вид мертвых тел, то они должны уже прийти в себя и снова постучать. Хотя к черту стук, у вас же есть ключ! Короче, что, вашу мать, здесь происходит?!

Я решила, что получение хоть какой-то информации для меня сейчас полезнее и менее опасно, чем лишение ее. Поэтому нужно рискнуть и выглянуть в окно.

Кивнув, я все-таки вышла на кухню, с опаской осмотрелась (засов все еще валяется на полу, но дверь заперта на шпингалет, отлично) и сделала пару шагов к окну, после чего застыла в немом ужасе. Кровавый след ладони отпечатался на стекле. Этого раньше тут не было!

Я постояла в раздумьях и все же подошла к окну, преодолевая брезгливость и сильный испуг. Большая рука, мужская. Мог след принадлежать шаману или Геннадию? Не знаю. Оба низкорослые, особенно второй, но это не значит, что у них маленькие ладошки. Я, если честно, не помню. Но даже если это не кто-то, кого я знаю и жду, что с ним случилось?

Снова пришлось передвигать стол, который я возвращала на место ради комфортного ужина, чтобы встать к окну поближе. Иссиня-черные джинсы так и лежат на крыльце, да не сами по себе, а на хозяине, которого отсюда не видно. Больше ничего не прибавилось. Кто этот человек, который испачкал стекло своей кровью? Допустим, это случайный грибник, который нашел окровавленное тело, бросился помогать, не понимая, что человек уже мертв и лежит довольно долго… Хотя вопль с этими действиями никак не согласуется. Но, может, их было двое? Один завизжал и бросился наутек, а второй кинулся спасать человека. И кровь на окне – это кровь Яна. Если предположить, что это он там лежит, конечно. Ну, или это могла быть кровь того, второго, его ведь зарезали, это я знаю наверняка, а что стряслось с Яном, знает лишь Марина…

Только я отошла от окна, как услышала шаги. Не в доме, слава богу, иначе бы я окончательно тронулась умом, а снаружи. Я с опаской подошла к окну и выглянула наружу. Стоит ли позвать этого человека? Вдруг это случайный прохожий? Ну то есть грибник, ягодник или кто там еще в лесу гуляет… «Леший», – вспомнилась мне девушка на записях. Хоть и так. Если он мне поможет, пусть будет хоть ангелом, хоть дьяволом, хоть кикиморой болотной, мне по барабану.

– Здесь кто-нибудь есть? – крикнула я через окно, когда шаги приблизились. – Мне нужна помощь! – Шаги замерли возле окна, как будто кто-то меня услышал. – Вызовите полицию! Меня заперли в доме!

Делая шаги вправо и влево, пытаясь посмотреть под разным углом, я по-прежнему ничего не видела. И тут… Кто-то стал скрестись о стену дома прямо под моим окном. Как будто проводил лезвием ножа.

Все мои внутренности заледенели. Кто это? Маньяк-расчленитель? Почему именно здесь, сейчас, в лесу? Почему ты пришел тогда, когда мне нужна помощь?

– Кто здесь? – выкрикнула я строго, наплевав на вчерашнее обещание не произносить таких банальностей.

Вместо ответа он продолжил вести лезвием по дереву с наружной стороны. Это уже не смешно. Значит, не дети. И будь он маньяком – взрослым здоровым мужиком, – я бы его увидела со своего места. Следовательно, под окнами снова бродит невидимка. Ничего нового. У здешнего полтергейста закончились идеи, не иначе!

Печатая шаг, я переместилась ко второму окну и распахнула створку. Я тебя не боюсь! Давай иди, влезай в окно ко мне, посмотрим, кто кого!

Высунувшись всем туловищем наружу, я уставилась на угол здания, ожидая появления этого существа или человека.

И я его дождалась…

Скрежет прекратился, снова послышались шаги, тяжелые и медленные, а затем из-за угла вынырнул… черный кот. И посмотрел на меня совершенно не кошачьими глазами.

Завизжав, я быстро втянула туловище в дом и заперла окно. Да, глаза у него не горели красным, но отчего-то я решила, что это – тот самый кот из записей Лизы. Даже если ей в темноте померещилось и они были обыкновенными желтыми, то невозможно объяснить, почему он топал как человек.

– Оборотень, – констатировала я. – Не леший, не маньяк, не грибник. Кот-оборотень.

На фиг идею с вылезанием в окно и прогулкой до деревни на своих двоих. Такое существо меня вмиг растерзает.

Вернувшись в комнату, я не сразу поняла, что здесь не так. И только потом меня осенило. Куклы. Все куклы сидели на полу. Точно так, как тогда, когда я их снимала, чтобы исследовать и осмотреть стеллаж. Но я ведь возвращала их по местам! Однако клоун сидел в центре второй полки, гордо и вольготно, хоть и был оставлен мною на стуле.

Меня это взбесило. Наверно, психика пыталась заменить страх другой, не менее сильной эмоцией. Я просто устала чувствовать смятение, ужас и панику. Я лучше буду злиться.

Я схватила куклу, первую попавшуюся, и с размаху швырнула ее о стену. Она разлетелась на кусочки, и из-под черного сарафана вынырнула белая тряпка. Я подхватила ее со скоростью пули, летящей из пистолета, развернула, однако на фоне окровавленной ткани лежала прядь ярко-карамельных волос. Или это светлый каштан? Короче, не важно, главное, что волосы не мои. Тогда я стала бить все куклы по очереди и проверять, что у них внутри. У меня заняло это действие довольно долгое время. Я даже умудрилась порезать стопу об осколки. Оказывается, подошва слиперов треснула, я слишком поздно это заметила. Я заклеила ее скотчем, найденным в здешней аптечке в «санузле», и продолжила разбор полетов.

Когда все куклы были мертвы, я принялась за статистический анализ. Абсолютно в каждой из них был одинаковый набор – тряпка (разного цвета, материала и качества) с пятнами крови с завернутой в нее отстриженной прядью волос. Оставалось лишь догадываться, как такое можно провернуть, покупая готовые куклы. Возможно, владельцы агентства имеют еще один бизнес – фабрику игрушек. Или как это называется, когда имеешь дело с фарфором? Гончарное производство? Не важно. Может, конечно, есть трюк, которого я не знаю, допустим, глазики вынимаются, и при известной сноровке в это маленькое отверстие можно пропихнуть крепко смотанную тряпку. Далее. Пять из найденных прядей имели мой цвет волос. Тем не менее, разложив их на солнце на подоконнике, я смогла убедиться, что ни одна не принадлежит мне. Я сверяла их с собственными волосами, максимально приближая, ощупывая и осматривая. Я нашла также место среза, и это помогло мне понять хотя бы приблизительно, какой длины должна быть прядь. Так вот, только одна прядь оказалась достаточно длинной (мои космы доходят почти до талии), но при этом качество волос было гораздо хуже, концы слишком сеченые, да и оттенок отличается. Мои – иссиня-черные, а эти – чуть-чуть светлее, с легким коричневым оттенком. Да, можно было подумать, что мою длинную прядь шаман потом укоротил, но по этим волосам видно, что один край – это ровное место среза, а другой – концы волос, неровные и сеченые. Да, шаман мог укоротить прядь со стороны среза, но все представленные образцы волос немного отличались от моих все равно. Где-то здоровьем самого волоса, где-то оттенком. Взяв самую короткую прядь, которая при этом больше походила на мои волосы цветом, и понюхав, я убедилась, что это явно не частица меня. Таким шампунем я никогда не пользовалась. Не знаю, как долго прядь покоилась внутри куклы, как в каком-то склепе, но запах был по-прежнему ярким. Не говоря уже о том, что все пять прядей были завернуты не в ту тряпку, которой вытирали мой палец. Я точно помнила, что это был белый хлопковый платок со светло-бежевой каймой.

«Двух не хватает», – напомнил мне кто-то внутри моей черепной коробки. Внутренний голос, как же я скучала! А ты прав, приятель, я же выбросила закадычных подружек Машу и Дашу в окно. Больно беспокойными они были, явно напрашивались. Выходит, в одной из них заключена моя ДНК. Только вот отобрать свой биоматериал не представляется возможным вследствие исчезновения самих кукол.

– Нужно их найти, – сказала я клоуну, стараясь не думать о том, кто его посадил на полку. – Отобрать тряпку с волосами и бежать отсюда. У меня есть время. Все самое страшное, как выяснилось благодаря записям Лизы, происходит во время четвертой ночи.

Пока очень многое повторялось, наши злоключения подозрительно схожи между собой. Куклы пели тоже на третью ночь. Шаги. Кошка. Только у нее она показалась ночью, у меня сейчас, днем. Но ходила ведь! Стуки в дверь на четвертый день. Чтобы жертва обрадовалась, приняв нечисть за организаторов этого славного тура, и побежала открывать! А началось все тоже с перемещений и суицидальных бросков под ноги. Эти драные куклы напоминают предприимчивых бабок, которые специально прыгают под колеса самых крутых иномарок, чтобы потом выколачивать деньги с водителей.