Денис Темный: Цирк диковин Манфреда Физзельдорфа

Лаура сидела за изящным чайным столиком, всем своим видом претендовавшим на звание антиквариата. По обе стороны комнаты, в которой размещалась библиотека, находилось по ряду старых книжных стеллажей, сплошь заставленных самыми различными изданиями. Многие из них появились здесь, когда ее еще не было на свете, но, насколько она знала, особой ценности они не представляли. Возможно, за редким исключением. Мать и отец любили книги, собирали все, что хоть как-то привлекало их внимание. С упоением читали, после откладывали в сторону, более никогда к ним не возвращаясь. Так пыльные тома становились неотъемлемой частью их коллекции.

С самого детства девушка заметила за библиотекой одно странное свойство. Стеллажи всегда были заполнены до отказа. Но каждый раз в них непостижимым образом находилось место для новой книги. Будто способные растягиваться до бесконечности, их полки прогибались под огромным весом. Однако шли годы, а они по-прежнему продолжали успешно справляться с тем, для чего были созданы.

Вздохнув, Лаура перевела на миг остекленевший взгляд налево, к высокому окну. Снаружи светило солнце. Осень была в самом разгаре, и сейчас, в один из редких безоблачных дней, все вокруг выглядело поистине прекрасным. Деревья, окрасившиеся в желтые и оранжево-красные тона, приветливо колыхались под редкими порывами теплого ветра. Увядшая трава источала ни с чем не сравнимый приятный аромат. Роща чуть поодаль создавала обманчивое впечатление, что поблизости нет больше ни единого человека, посмевшего бы внезапно нарушить сложившиеся в этом месте гармонию и уединение. Над всем этим простиралось чистое бескрайнее небо, имевшее совершенно особый оттенок, свойственный лишь данной поре года.

В библиотеку меж тем свет не проникал. Внутри царил полумрак, а в воздухе преобладало напряжение, предвещавшее особенно неприятный разговор.

– С чего все началось? – спросил расположившийся напротив мужчина.

Сейчас он со своим потрепанным блокнотом и дорогой ручкой больше всего напоминал психолога, принимавшего очередного пациента. Его свитер был слегка растянут и имел довольно банальную серо-красную расцветку. Примитивный рисунок на нем давно выцвел, но по какой-то причине его владелец не решался сменить свой гардероб. Сверху из-под него выглядывал яркий воротник рубахи, что придавало человеку еще более нелепый вид.

Он был среднего возраста и обладал ничем не примечательной внешностью. Небольшая полнота создавала обманчивое впечатление, что он – всего лишь глуповатый безобидный добряк, которое быстро развеивалось уже в первые минуты разговора.

Тем не менее он все еще вызывал у Лауры немало сомнений. Несмотря на множество положительных отзывов от довольных клиентов, она спрашивала себя, так ли он хорош? И можно ли вообще верить написанным кем-то словам или документам, которые он вполне мог подделать?

Дом достался ей и ее сестре от родителей, почивших слишком рано. Девушки не стали его продавать и жили здесь вместе, хотя для них обеих он явно был слишком велик. Проблем с его содержанием, благодаря солидному наследству, в ближайшие пару десятилетий тоже не предвиделось.

Каждая, даже самая незначительная, по мнению постороннего, мелочь, вещь или деталь интерьера внутри строения была для Лауры бесконечно дорога. Почти со всеми из них ее связывали самые теплые воспоминания.

Вот почему собеседник, ожидавший ответа, ее изрядно раздражал. Сейчас он сидел даже слишком фривольно, особенно учитывая, что кресло, на котором он расположился, было любимым креслом Саманты.

Стараясь подавить в себе нахлынувшие негативные эмоции, девушка натянуто улыбнулась.

– Мы узнали о нем из странных листовок, – заговорила она. – Вернее, однажды Саманта появилась на пороге с сияющим от счастья лицом. Я видела ее в подобном состоянии крайне редко. После гибели родителей она вообще перестала улыбаться. И все же в тот момент она вновь стала такой, какой была еще в детстве. Наверное, в итоге это меня и подкупило. Мне хотелось, чтобы похожие мгновения в ее и моей жизни длились как можно дольше. – Она снова замолчала, задумавшись.

– Продолжайте, – кивнул детектив, еще более, чем прежде, начиная походить на специалиста по душевным болезням.

– Когда я спросила ее, что случилось, она развернула сжатый в руках клочок бумаги. В его центре виднелась нечеткая черно-белая фотография с изображением чего-то, напоминавшего огромный шатер с треугольным флагом на остром шпиле. На переднем плане стояли несколько человек. Однако образы последних оказались столь размыты, что их едва ли можно было различить. Скажу честно, они выглядели какими-то… искаженными. В самом центре над остальными возвышался полноватый мужчина с заметно выдававшимся из-под одежды животом и длинными, слегка закрученными усами.

Необычный вид этих людей сразу же заставил меня насторожиться.

Выше и ниже фотографии находились две хорошо заметные надписи. «Только на этой неделе, каждый день, ровно в семь вечера! Спешите узреть невероятное представление!» и «Цирк диковин Манфреда Физзельдорфа ждет своего самого искушенного зрителя».

Саманта сказала, что эти листовки расклеены по всему городу. Люди только и говорят о них, о том, что собой представляет цирк.

– Довольно странное название, – протянул мужчина, снова отметив что-то в своем блокноте. Перстень на пальце его правой руки ярко блеснул в полумраке. – И как вы на все это отреагировали?

– Было в листовке что-то неприятное, – продолжила Лаура. – Я сразу же попыталась узнать у сестры, о каких «диковинах» шла речь. Она, ничуть не смущаясь, заявила, что это так называемый «цирк уродцев». Каждый из тех, кто выступал на арене, имел какое-либо увечье, недуг, повлиявший на внешность, или врожденную аномалию. Именно сей факт и делал представление уникальным.

Она предложила посетить цирк, я тут же отказалась. Счастливая улыбка на ее лице сменилась совершенно несвойственной ей злобой. Саманта заверила, что мы просто обязаны пойти туда, что полезно иногда провести время в непривычной нам обстановке. Когда сестра поняла – эти аргументы не подействуют, она начала кричать о моей недальновидности и о том, что я сужу об отличающихся от нас и, возможно, несчастных людях слишком предвзято.

На это, тоже потеряв самообладание, я спросила – если ход ее мыслей действительно верен, считает ли она правильным заставлять их выступать на арене цирка, выставляя увечья напоказ?

Таким был наш разговор, если описывать его в общих чертах. Мы поссорились, и довольно серьезно. А еще я искренне не понимала, почему она так настойчиво желала, чтобы я тоже пошла туда.

Ее обида продлилась недолго. Спустя день она сделала шаг к примирению. За ужином, начавшимся в напряженном молчании, сестра извинилась передо мной за то, что поддалась эмоциям. Затем начала вспоминать, как в детстве мы однажды пошли в цирк и какой восторг при этом испытали. Теперь же, по ее словам, нам предоставился шанс вновь обрести давно забытые чувства. Именно поэтому она так хотела взять меня с собой. Ведь только я смогла бы по-настоящему разделить их вместе с ней.

В чем-то она была права. В нашем маленьком городке жизнь течет размеренно и довольно однообразно. Какие-либо волнительные события случаются крайне редко, и появление цирка вполне можно было отнести к одному из них.

Кроме того, изысканная фамилия его владельца сама по себе звучала, будто диковинка. Она недвусмысленно намекала, что, если в ближайшее время мы пропустим представление, второго шанса увидеть нечто подобное у нас может и не быть.

– Вы уступили ей? – Детектив уже знал ответ.

– А как вы сами считаете, Артур? – В глазах девушки блистал странный вызов, будто мужчина спросил нечто личное или крайне неуместное. – Я не видела смысла препираться. Да, в тот момент мне казалось, что все это – просто каприз, мимолетная прихоть. Но кто сказал, что я сама не была склонна к такого рода поступкам? И Саманта всегда старалась дать мне то, что я хочу. После смерти родителей мы остались одни в этом мире. У нас не было больше никого. Само собой, мы ставили потребности друг друга превыше всего остального.

Знаю, есть семьи, где меж братьями и сестрами преобладают презрение и даже ненависть. Но такого рода отношения обошли меня и Саманту стороной. Мы дружили с самого детства, всегда считая себя даже больше чем просто родственниками. Так уж нас воспитали, и я от всей души благодарна за это матери и отцу.

– Вы правы. – Артур Стюарт откинулся в кресле, словно что-то вспоминая. – В моей практике встречалось много семей, представители которых готовы были растерзать своих близких. К примеру, за наследство. Однако уверяю, встречаются и гораздо более мелочные причины. – Он помолчал, глубоко вздохнул и снова продолжил: – Реакция Саманты на ваше согласие была положительной?

– Более чем. Как я и говорила, мне давно не доводилось видеть ее такой радостной. После того, как я пообещала сходить с ней на представление, она буквально обезумела от счастья.

Я же еще раз взглянула на листовку, и она не вызвала у меня ничего, кроме дрожи.

Весь следующий день мы провели в томительном ожидании. Саманта не находила себе места. Она блуждала по дому, не останавливаясь даже на миг. Сначала ей вздумалось заняться уборкой. Эта работа быстро ей наскучила, и тогда пришла очередь рояля, пылившегося в дальней комнате вот уже около двух лет. Слушая гаммы и корявое исполнение давно знакомых мне мелодий, я почувствовала, как мое терпение быстро приближается к своему пределу. Чтобы не спровоцировать новую ссору, я решила немного прогуляться по городу.

Честно говоря, следующий час лишь еще больше испортил мне настроение. Я нечасто выхожу из дома, а если решаю бесцельно побродить, то делаю это, как правило, в расположенной рядом роще. Так что некоторых изменений на улицах я могла бы и не заметить. Но, лишь появившись там, я сразу поняла, что сестра не преувеличивала. Манфред Физзельдорф заглядывал в окна ничего не подозревающих жителей практически с каждого столба, и едва различимая улыбка под длинными усами на нечетком фото отнюдь не казалась добродушной. По крайней мере, мне.

– Их действительно было так много? – с изрядной долей сомнения спросил детектив.

– Я понимаю ваше нежелание поверить мне, – увидев реакцию собеседника, сказала Лаура. – Но да. Объявления прятались в каждом углу, встречали у каждой двери, поджидали в конце каждого переулка.

– Допустим, – уступил мужчина, не желая начинать спор. В конце концов, он пришел сюда не за этим. Многолетний опыт давно научил его, что даже самые невероятные на первый взгляд истории, пусть редко, все же могут оказаться правдой или содержать в себе ее крупицу. Сразу же отмахиваться от них, ссылаясь на невменяемость рассказчика, определенно не стоило. – А местные жители? Они что-нибудь говорили о цирке?

– Их поведение напоминало то, как вела себя Саманта. Люди, еще не побывавшие у Физзельдорфа, желали скорее увидеть все своими глазами. Другие, уже посетившие представление, с восторгом рассуждали о его уникальности и невероятных эмоциях, которые им довелось испытать. Город будто разом сошел с ума. Среди этой толпы я ощущала себя чужой и абсолютно одинокой.

– Вам не показалось это странным? – вновь прервал ее детектив. – Я имею ввиду то, как жители реагировали на появление цирка.

– Не особенно, – пожала плечами Лаура. – Несмотря на все, о чем я говорила ранее, мои взгляды и пристрастия почти никогда не совпадали с тем, что ценили окружающие. С самого детства я держалась обособленно, исключением была лишь сестра. В городе появилось нечто новое, чем все почти сразу же увлеклись. Ничего необычного, правда? Такое часто происходит в повседневной жизни, но в гораздо более незаметных ее сферах.

– Пожалуй, вы правы, – подумав, согласился Артур.