Перечислять все места службы Александра Казарского, названия судов и фамилии командиров мы здесь не будем. Слишком большой это список, а история русского флота столь блестяща, что о ней надо писать отдельно, много и постоянно! Укажем, что отличился Казарский при осаде… Анапы^[14]. За успешную 3-недельную артиллерийскую дуэль с крепостными пушками он был произведен в капитан-лейтенанты, потом отличился под Варной, получив золотую саблю с надписью «За храбрость». В таком звании в начале 1829 года Казарский назначается командиром брига «Меркурий». Казарский и раньше служил на нем, чтобы потом уйти на линейный корабль, а потом вернуться и теперь уже стать «номером один».

В апреле 1829 года «Меркурий» был отправлен к городу Сизополю на соединение с отрядом крейсеров капитана 1-го ранга Скаловского. Первый успех не заставил себя ждать: «Меркурий» находился в разведке у Босфора, когда один из греческих шкиперов рассказал, что в местечке Пендераклия достраивается турецкий линейный корабль. К рассказу прилагалась схема батарей, прикрывающих вход в бухту. Отряд русских кораблей сжег противника прямо на стапелях.

14 (26) мая 1829 года бриг «Меркурий» и его командир Александр Иванович Казарский шагнули в бессмертие. Это небольшое разведывательное судно вышло победителем из схватки с двумя линейными кораблями противника, с флагманами турецкого флота.

А вот как это получилось. Блокируя турецкую столицу и проливы с двух сторон, русские корабли постоянно дежурили у входа в Босфор, чтобы своевременно обнаружить попытку турецкого флота выйти в море. В мае 1829 года в «разведку» был назначен отряд судов под командой капитан-лейтенанта П. Я. Сахновского. В него входили 44-пушечный фрегат «Штандарт», 20-пушечный бриг «Орфей» и 18-пушечный бриг «Меркурий». Корабли вышли из Сизополя 12 мая 1829 года и взяли курс на Босфор. В 13 милях от пролива отряд заметил двигавшуюся со стороны Турции неприятельскую эскадру: 14 турецких кораблей. Командовавший русскими кораблями Сахновский отдал приказ уходить, выбрав оптимальный курс^[15]. Турки бросились вдогонку – впереди 110-пушечный «Селимие» под флагом капудан-паши и 74-пушечный «Реал-бей», младший флагман. Для 18-пушечного «Меркурия» столкновение с такими гигантами сулило быструю гибель – слишком неравны были размеры судов и число их пушек. Казарский дает приказ – уйти от преследователей. Но турецкие корабли все ближе, а два русских корабля «Штандарт» и «Орфей» оторвались и скрылись за горизонтом.

Сейчас за прошествием лет пояснить, почему бриг «Меркурий» в отличие от коллег не смог уйти, сложно. Когда надежда на стихший ветер и возможность оторваться на веслах развеялась посвежевшим бризом, турки открыли огонь носовых пушек. В этот момент капитан-лейтенант Казарский собрал военный совет. Вопрос был, что называется, одним из двух главных русских вопросов: что делать?^[16]

Первым высказался поручик Иван Петрович Прокофьев, который сразу предложил сражаться с турками, а если бриг будет в сражении разбит настолько, что более не сможет сопротивляться, то, сцепившись с одним из турецких кораблей, взорвать бриг вместе с ним. Смелый поручик предлагал повторить бессмертный подвиг российской дубель-шлюпки № 2 под командованием капитана 2-го ранга Христофора Ивановича Остен-Сакена^[17], этнического немца, который за 41 год до описываемых нами событий первым во флоте ввел новое правило – русские не сдаются! Ценой своей жизни.

Дубель-шлюпка представляла собой небольшое парусно-гребное судно, имевшее 42 весла, одну мачту с парусом и 15 пушек небольшого калибра. Экипаж составлял примерно 70 человек. Такое судно было тихоходным и обладало плохой мореходностью. 20 мая 1788 года дубель-шлюпка капитана Сакена была направлена командующим Днепровской гребной флотилией (принц Нассау) в Херсон с донесением А. В. Суворову. На тихоходное судно напало сразу тринадцать турецких кораблей. Видя, что от турок не уйти, фон Сакен отправил шлюпку с девятью матросами, отдал им знамя и велел передать, «что ни он, ни дубель-шлюпка не будут в руках неприятеля». Турки пошли на абордаж и, пользуясь численным превосходством, захватили русский корабль. В этот момент русский капитан фон Сакен взорвал дубель-шлюпку. На воздух взлетели все четыре галеры противника, а турецкие моряки получили приказ на абордаж русских судов более не ходить. Через несколько дней тело капитана 2-го ранга Остен-Сакена вынесло на берег Бугского лимана. Его опознали только по Георгиевскому кресту: ни головы, ни рук на теле не было. Потрясенная подвигом офицера Екатерина II щедро наградила его родственников…

Стоит отметить, что все остальные три офицера «Меркурия» единогласно поддержали предложение поручика Прокофьева повторить подвиг Остен-Сакена^[18]. Последним высказался Александр Казарский, который перевел решение военного совета в практическую плоскость. Сражаться до конца, а когда такой возможности не останется, взорвать себя вместе с турками. Последний оставшийся в живых из офицеров должен зажечь крюйт-камеру^[19], а для этого рядом с ней положим заряженный пистолет. Выстрел из него и взорвет бриг и врага.

После чего капитан-лейтенант Казарский обратился к матросам и передал им решение офицеров. Посыл командира был таков: «К нам идут награды, почести и слава!» Именно так Казарский сказал, показав на приближающиеся турецкие флагманы. У мачты был выставлен часовой с приказом стрелять в каждого, кто попытается спустить флаг, прибитый для надежности семью гвоздями, чтобы, не дай бог, турки не могли подумать, что в ходе боя русские спустили флаг и сдаются! А на верх пороховой бочки действительно был положен заряженный пистолет…

Никто из рядовых моряков не спорил, все встали по местам. Два турецких флагмана двигались к «Меркурию», а остальная османская эскадра наблюдала за грядущим развлечением. Чтобы избежать губительного огня турецкой артиллерии, Казарский много маневрировал и гораздо меньше стрелял в ответ. В ходе боя на бриге «Меркурий» погибли четыре матроса, а шесть человек получили ранения – в том числе и сам Казарский. Получив контузию в голову, Александр Иванович достал черный платок, разорвал его пополам, перевязал платком голову, а вторую часть отдал раненому матросу.

Весь трехчасовой бой он продолжал ювелирно командовать маневрами брига. «Меркурий» постоянно двигался, стреляя по двум преследователям, при этом стараясь находиться к ним узким силуэтом кормы, чтобы избежать полного «накрытия» мощным залпом противника. Наконец, турки зажали «Меркурий» между собой и начали засыпать его ядрами и «зажигательными». Вспыхнувший было пожар быстро потушили матросы, а бриг полностью скрылся в облаках порохового дыма. И тут турки совершили ошибку: стараясь замедлить свой ход, они убрали паруса, но Казарский паруса не убрал, и, когда неожиданно подул ветер, «Меркурий» резко ушел вперед и вырвался от неприятеля.

В конце третьего часа боя турки вновь стали настигать русский корабль. Но тут артиллеристам «Меркурия» вновь улыбнулась удача: удалось перебить ходовые элементы парусников на турецких кораблях, которые сразу прекратили сражаться и легли в дрейф. Однако и тут был еще один критический момент: «Селимие», на котором русские повредили такелаж, остановился, но успел дать залп, а одно из турецких ядер угодило ниже ватерлинии, – в пробоину брига хлынула вода. Беспримерный подвиг матроса Игната Гусева спас корабль: он заткнул пробоину своим телом. Но вода продолжала идти, и тогда он крикнул: «Братцы, приприте меня бревном!» Игнат Гусев пожертвовал собой – его тело вмяли в корпус, и он спас судно от затопления. Буквально в эти же минуты стрельба книппелями – полуядрами, скованными цепью, для разрушения оснастки второго турецкого корабля – заставила лечь в дрейф и «Реал-бей».

Бриг «Меркурий» не просто устоял, а вышел из неравного боя победителем! Эта победа была не просто великим подвигом, но еще и огромным подарком для русского командования! Чтобы понять все величие того, что сделал Казарский и его офицеры и матросы, нужно рассказать еще одну историю.

Имя ей – «Рафаил». За три дня до подвига «Меркурия», 11 (23) мая 1829 года, 36-пушечный русский фрегат «Рафаил», корабль куда более мощный, чем бриг «Меркурий», встретил османскую эскадру, состоявшую из шести линейных кораблей, двух фрегатов, пяти корветов и двух бригов (всего 15 судов). Попытка уйти не удалась, и тогда его капитан поступил противоположным образом^[20]. Примечательный факт: капитан 2-го ранга, командир «Рафаила», ранее командовал бригом «Меркурий». Звали его Семен Стройников, и он тоже созвал военный совет. Что интересно, решение, принятое офицерами, было точно такое же, как и у офицеров брига: начать бой, в случае невозможности его продолжать – взорвать корабль вместе с противником. Не сдаваться! После чего капитан корабля отправил офицера (не сам пошел!) к матросам, и вскоре тот вернулся и заявил, что команда не хочет погибать и просит сдать фрегат туркам. И Стройников принимает решение сдаваться! Очевидно, что его личное желание было именно таким, и он лишь искал повод, чтобы не заглянуть в глаза смерти.

Так русский военный фрегат «Рафаил» был без боя, целым, сдан неприятелю. Во время боя турок с бригом «Меркурий» офицеры фрегата и сам Стройников находились на турецком флагмане «Реал-бей». Они все видели своими глазами: гораздо более слабый русский бриг героически сражался и победил! Казарский и Стройников хорошо знали друг друга, ухаживали за одной женщиной, но второй был гораздо более «перспективным» офицером, был постарше, имел более высокое звание, да и карьера его шла в гору семимильными шагами. Сказать, что император Николай I был шокирован сдачей «Рафаила» – это значит ничего не сказать. Поэтому подвиг брига «Меркурий» и его командира был так важен именно в эти дни. Если бы еще один русский корабль сдался туркам, это могло деморализовать и флот, и армию, и даже изменить ход войны, которая неумолимо клонилась к нашей победе. Да и какой позор для страны и самого императора! Поэтому подвиг А. И. Казарского был для русского царя просто манной небесной – действия «Меркурия» смыли позор «Рафаила».

Император Николай I произвел 32-летнего Александра Казарского в капитаны 2-го ранга, наградил орденом Св. Георгия 4-й степени^[21]. Не только в его герб, но в дворянский герб каждого из офицеров брига «Меркурий» было добавлено изображение тульского пистолета. Того самого, что положили у входа в крюйт-камеру, чтобы не допустить попадания корабля в руки турок. Получил награду и героический корабль: «Меркурий» был награжден кормовым Георгиевским флагом и вымпелом. В русском флоте это был второй корабль, удостоившийся такой чести^[22]. Император распорядился, чтобы в составе русского флота всегда был корабль с именем «Меркурий». Тут стоит отметить, что потомки царя несколько видоизменили его волю и на флоте появились корабли с именем «Память Меркурия».

Что касается предательской сдачи «Рафаила», то после окончания войны и заключения Адрианопольского мира экипаж вернулся в Россию. Вернее, те, кто из него остался в живых. Поразительно, но даже судьба военнопленных моряков с «Рафаила» оказалась печальной. Из сдавшихся туркам 216 человек живыми на Родину из плена вернулись лишь 70, и среди них покрывший позором себя и свой экипаж командир фрегата Стройников. Стоит отметить, что пример этот наглядный: потери героически боровшихся моряков «Меркурия» были несравнимо меньше, чем у сдавшихся моряков «Рафаила»^[23].