О своем детстве я не говорил давно. Из окружения о моем настоящем происхождении знал только император. И до сих пор никто не решался спрашивать. Даже Эрик не был столь любопытен. Хотя, когда учились, мы делили одну комнату в общежитии.

В устах Леи вопрос звучал невинно, и мне неожиданно захотелось рассказать. Поговорить с ней по душам. Казалось, что она поймет. Хотелось, чтобы она поняла.

Странно.

Влияла она на меня странно. Возможно, это не дракон заворожил ее, а все наоборот…

Додумать эту мысль, как и ответить, я не успел. Браслет для экстренной связи завибрировал. Я поднял палец вверх, прося у Леи минутку, и нажал на синий камень.

В луче света показалось лицо старшего инквизитора.

– Ваше Милосердие, – начал Уилмор. – Простите, что беспокою в позднее время. Но вы велели вызвать вас сразу, как поймаем кого-то из подполья.

– Где вы? – коротко спросил я.

– На рынке у набережной.

– Понял. Дождитесь меня. – Прервав связь, я перевел взгляд на Илеану. – Прости, наш ужин придется прервать.

– Мне пойти с вами? – спросила она.

– Не сегодня. – Я качнул головой. – У тебя и так предостаточно впечатлений для первого дня. Увидимся завтра утром.

Я поднялся из-за стола и добавил уже у двери в дом:

– Не играй с драконом, Леа. Сегодня тебе повезло. А завтра все может обернуться иначе.

Она кивнула. Что ж, и на том спасибо.

Я окинул ее взглядом, невольно подмечая ладную фигуру, и пошел-таки к лестнице. Может, и хорошо, что Уилмор вызвал. Не стоит вести с Леей личных бесед. Она мне интересна, но это палка о двух концах. Она попытается разговорить и меня. А открываться я не собирался. Никому.

Глава шестая
Невиновный

Илеана

Очередь начиналась на углу улицы. Народ собрался за несколько часов до начала рабочего дня. Стражники у входа в здание инквизиции едва сдерживали толпу. И я смогла воочию убедиться, зачем Реннголду туннель. Без насилия он бы через них не прорвался. А так хоть пускали маленькими группками по четыре-пять человек.

Они выстраивались в очереди уже в коридоре, а потом ждали в моем кабинете на диванчике. Как инквизитор и велел, я просила каждого описать, по какому вопросу пришли. И если жалоба, выдавала чистый лист бумаги.

Писать, правда, соглашались не все. Кто-то не умел, а кто-то не желал раскрывать подробности.

– Это только для ушей Его Милосердия, – загадочно заявил один мужчина.

Были и, наоборот, любители поговорить. Рассказывали во всеуслышание, как их обидели стражник, сборщик налогов или собственный сосед. Записывать они тоже не хотели, потому что это лишало их возможности выступить на публику.

Я составила для себя список посетителей и отметила, кто по какому вопросу. Напротив молчунов ставила прочерк.

День перевалил за полдень почти молниеносно. В воздухе начало чувствоваться напряжение.

Реннголд принимал посетителей по одному. Некоторые пропадали в его кабинете надолго, и, похоже, народ начал беспокоиться.

– Я уже три раза приходила, – шептала одна дама своей соседке. – Впервые добралась до кабинета. Надеюсь, он успеет выслушать.

– Должен, – кивала соседка. – Всех, кто сюда прорвался, выслушивает. Это если ты сейчас на улице, то уже, считай, все.

Я выглянула в окно. Очередь не только не стала меньше, но теперь ее конца и вовсе не было видно. Всех он точно не успеет принять.

– Деточка, – обратилась ко мне дама, и я вздрогнула.

– Вы что-то хотели?

– Миленькая, мне срочно надо. – Она теребила рукав черного платья. – Если Его Милосердие сегодня не примут, то сыночек мой… – Она тяжело вздохнула, и мне показалось, что вот-вот расплачется.

– У всех сыновья, – буркнула другая дама позади нее. – Не пускайте ее без очереди!

– А что у вас стряслось? – поинтересовалась я, изучая ее взглядом.

Лет сорока, одета скромно, под глазами темные круги. От волнения тряслись руки.

– Сыночек мой… – повторила она, шмыгнув носом. – Казнят его завтра на рассвете.

У меня в животе сжалось.

– За что?

– Ни за что. – Она вытащила из складки юбки платок. – Совсем ни за что. Невиновный он!

Не зная, как на это реагировать, я протянула ей лист бумаги.

– Запишите все.

– Да куда ж мне писать, коли руки трясутся! – воскликнула она. – Деточка, миленькая, помогите!

Хотя я не успела ничего ответить, одна из дам вскочила с диванчика и перегородила тучной фигурой дверь.

– Вперед меня не пущу! – взвизгнула она.

Я поднялась из-за стола.

– Тише вы! Не мешайте Его Милосердию работать.

– А чего она лезет без очереди! – возмутилась уже другая дама.

– Никто никуда не лезет. – Я подняла раскрытые ладони. – Успокойтесь. Я всего лишь хочу выслушать, в чем дело. Как вас зовут? – обратилась я к женщине в черном.

– Валисия. А сыночка моего Джоном.

– А не тот ли это Джон, которого третьего дня схватили? – оживился до того молчавший мужчина. – Поймали прямо над телом несчастной булочницы. Весь в крови был.

– Он хотел ей помочь, – возразила Валисия. – А стражники не разобрались и в каталажку. Кто ж так делает-то?

– Ага, помочь он ей хотел. – Тучная дама, перегораживающая дверь, зло скривилась.

– А девчонка-то хорошая была, – добавила третья женщина. – Я у нее регулярно хлеб покупала. А тут такое горе. Убийца ваш сын, и поделом ему.

– Да где это видано, чтобы без вины человека казнили?! – Голос Валисии сорвался на крик.

Дверь за спиной пышной дамы отворилась, и в проеме показался Реннголд.

– Что здесь происходит? – отчеканил он ледяным тоном.

В приемной разом похолодало, и захотелось спрятаться под стол.

Предыдущий посетитель прошмыгнул мимо инквизитора и, раскланиваясь, засеменил к выходу в коридор. Дальше шла очередь пышной дамы, но все застыли под тяжелым взглядом Реннголда.

– Леа. – Он махнул мне.

Я поднырнула под его руку и оказалась в кабинете.

– Что у тебя там? – спросил инквизитор, скрестив на груди руки.

– Женщина говорит, что ее сын невиновен, а его завтра казнят за убийство.

– И ты решила устроить по этому поводу дебаты? – Он прожег меня своими черными глазами.

– Нет, но… – Я глубоко вдохнула, чтобы справиться с волнением. – Она боится, что вы не успеете ее принять и выслушать.

– Я смотрю, ты уже выслушала.

Я нервно сглотнула, а Реннголд провел рукой по волосам и сказал уже ровнее:

– Убийствами, если они не политические, занимается городская стража.

– Но вы ведь можете вмешаться? – Я посмотрела на него с надеждой.

– А ты уверена, что стоит?

– Не знаю, но если правда… Если хоть малейший шанс, что ее сын невиновен, то нельзя его казнить. Это жизнь человеческая, понимаете?

Реннголд смерил меня взглядом, но на этот раз не злым, а скорее любопытным.

– Что ж, если ты решила помочь этой даме, то вперед. Сходи к капитану городской стражи да выясни, что к чему.

– Я? – Я растерялась.

– Ты сама видела, какая ко мне очередь. Сходи разберись, а вечером доложишь. Как скажешь, так и поступлю.

Я не поверила своим ушам и уставилась в бездну глаз инквизитора. Он был абсолютно серьезен. Не улыбался и не шутил.

– Но что, если я… – Сердце так и стучало. – Что, если я не успею? Или ошибусь?

Инквизитор пожал широкими плечами.

– На твоем месте я бы не терял времени. Чтобы капитан Барфорд принял, не забудь упомянуть, что ты моя новая помощница.

– Да, шеф. – Я кивнула.

– И зови, кто там следующий.

Я вышла из кабинета озадаченная. Жестом указала пышной даме, что она может заходить. А сама подошла к Валисии.

– Расскажите подробнее, что именно случилось?

– Да было это в начале той недели, – начала женщина. – Я попросила Джона купить хлеба. Мы собирались вечером принимать гостей. Моя двоюродная сестра любит, когда в тесто замешены семена подсолнуха и чтобы корочка прям хрустящая. А так не каждый печет, вот и пришлось отправить Джона за два квартала. Там у Марики булочная. Она обычно дорогая. Я как-то ей об этом сказала, но…

– Пожалуйста, – перебила ее я, – давайте ближе к делу.

Но говорить по существу Валисия не умела и постоянно вставляла массу ненужных деталей от погоды до того, кто что ей в тот день сказал. В итоге длинное повествование пришлось-таки прервать.

– Ждите здесь, – попросила я и сама вышла в коридор.

Здесь сообщила стражнику, что отлучаюсь по заданию великого инквизитора, и попросила выдавать посетителям листы для записи их жалоб.

Теперь нужно было добраться до капитана городской стражи. Пока шла, пыталась вычленить из сумбурной истории Валисии главное.

А главное было то, что Джон отправился за хлебом ближе к вечеру. В булочной еще горел свет, но за прилавком никого не было. Ему послышался шум в подсобке, он побежал проверить, что там, и увидел девушку в крови на полу. Пытался ей помочь и перепачкался. За сим его и застала хозяйка булочной, женщина по имени Марика. Она подняла шум, прибежали стражники, а парня арестовали. А дальше суд приговорил к высшей мере.

Простая вроде история. Но как доказать, что Джон невиновен?

Капитан Барфорд сначала отказался меня принять. Не поверил, что я помощница великого инквизитора, и пришлось показывать браслет. Но даже пустив меня в свой кабинет, мужчина поглядывал снисходительно.

– Что Его Милосердию угодно?

– Я здесь по поводу убийства булочницы. Надеюсь, вы поможете разобраться?

– А что там разбираться? – Капитан положил руки на пояс. – Виновный есть, завтра будет казнен.

– Вот хотелось бы разобраться, на каких основаниях и что у вас…

– А на тех основаниях, – перебил меня мужчина, – что у парня руки по локоть в крови!

– Он мог испачкаться, пока помогал девушке…

– Ага, отправиться на тот свет он ей помогал.

Мы оба замолчали и вперились друг в друга взглядами. А я-то думала, что стоит упомянуть великого инквизитора, и передо мной расстелется ковровая дорожка. А все не так просто, оказывается.

– Я не уйду, пока не увижу материалы дела, – упрямо проговорила я. – Если вы, конечно, все правильно оформили.

Последнее, похоже, задело. Капитан не боялся схватить невиновного человека, а вот бумажная волокита явно была его слабым местом.

– Сержант Диксон! – Он свистнул помощнику.

В дверях появился здоровенный детина с бритой головой. Он вопросительно глянул на меня, затем на капитана. И от меня не укрылось, какими сальными взглядами они обменялись.

Ну ясно, решили, что инквизитор прислал свою любовницу. Поэтому и не хотят помогать.

Барфорд объяснил Диксону, по какому делу я пришла, и сержант повел меня в архив. Здесь показал папку, в которой лежала пачка листов. Подробное описание места преступления, показания Джона и Марики, протокол заседания суда и собственно приговор.

Я устроилась за свободным столом и под пристальным взглядом Диксона, не желавшего оставлять меня одну, принялась внимательно читать.

Начала с описания места преступления. Убитую звали Никой. Девушка молоденькая, моя ровесница. Ее ударили по голове кочергой, валявшейся рядом с телом. Били, по заключению лекаря, со спины. Следов борьбы в подсобке не обнаружили. Из подозрительного разве что хлебная печь, в которой горел огонь, но ничего не пеклось.

Да, и зацепиться-то не за что.

Показания Джона соответствовали рассказу его мамы. Пошел за хлебом, услышал шум, нашел убитую, пытался помочь, уложил окровавленную голову себе на колени и перепачкался. За этим его застала Марика, позвавшая стражу.

Показания хозяйки булочной оказались интереснее. Она утверждала, что Джон часто наведывался к ним, но ничего не покупал. Один раз Ника не выдержала и поинтересовалась, зачем он приходит. Парень ушел. Но потом снова стал приходить и смотреть через окно. Марика заключала, что Джон был не в себе и явно вожделел убитую. По ее версии получалось, что парень убил девушку, потому что та ему отказала.