Слова рассекли ее мангово-вишневые размышления с такой резкостью, что сначала Тифф даже не испугалась. Она оцепенела и опустилась на одно из кресел в учительской, сжимая в дрожащих руках письмо. Жестокие, обидные слова, словно яд, просочились в мысли, отравляя наивные, глупые планы. В коридоре раздался шум, Тифф дернулась и подняла дикие, виноватые глаза на дверь. А потом, как пружина, вскочила и затолкала письмо обратно в свой шкафчик.

– Время кофе! – Тем утром Песто, сисадмин, был чем-то явно доволен. – Надеюсь, кишечник справится. – Он бросил на Тифф уверенный, дружелюбный взгляд. – Мне нужно поднять себе настроение, особенно после информатики для класса «Ива». – Тут он заметил «КитКаты». – Опа! Сегодня у кого-то День рождения?

– У Пэм, вроде бы, – собственный голос, показалось Тифф, звучал откуда-то издалека.

– Рискнуть? – спросил Песто, уже снимая с одной шоколадки фантик. – Вам дать? Или не хотите?

– Нет, спасибо, – сказала Тифф отрешенно и тихо. Она снова села. Ей больше не хотелось ни «КитКата», ни коктейля со вкусом манго и вишни.

Она вообще не могла представить, что снова будет что-то есть.

Глава 3,
В которой Пэт бежит на свет и получает водительские советы от заносчивого мужчины

Пэт сбавила скорость и припарковала свою «Шкоду Йети». Что это за стук? Она остановила машину, но не выключила двигатель, внимательно прислушиваясь. В голове начали выстраиваться в ряд мастера, к которым она могла поехать: при страховой «ЭйЭй», гараж в Рипоне, Джед Арчер осуждающе покачает головой…

Сердце стучало гораздо сильнее двигателя. Пэт повернула ключ в зажигании. Схватилась за верхнюю часть руля и начала дышать, как учила гипнотерапевт Холли, медленно и методично.

Вдыхаем свет, выдыхаем тьму и с ней все ненужное…

Все хорошо.

Пэт заставила себя перестать накручивать и перевести взгляд на спокойную улицу, на низко висящее солнце. Его лучи ломались на горизонте у Пеннинских гор, подсвечивали церковь и ее двор, закрытую школу и медную листву деревьев. А еще солнце беспощадно подсветило пыльную приборную панель, скомканные фантики из-под жвачки, разбросанные парковочные талоны…

Внимание на свет…

Пэт снова завела машину, прислушалась. Ничего.

– Возьми себя в руки, Пэтриша! – сказала она, выключая движок, затем подхватила сумку и записную книжку.

Она заблокировала дверь машины и проверила телефон. Даг ничего пока не написал, так что, скорее всего, проблема с перекладинами, которую заварил ее сын на стройке, решилась сама собой. Род, ее муж, тоже ничего не написал, хотя она и не ждала. Пэт пошла по двору ко входу в здание, которое раньше было начальной школой имени Святого Иакова. У запертой на замок двери стоял мужчина: Мартин Бейкер, местный строитель, которого она называла Мегамозг Мартин, потому что у него была лысая голова и огромные уши. Сердце ушло в пятки, видимо, он пришел на тот же тендер. А компания «Ремонт Бейкера» не раз перехватывала проекты «Строителей РиД».

Вернись в позитивное мышление: думай не о провале, а об успехе.

Мегамозг Мартин поднял на Пэт взгляд с телефона. Может, ее появление его удивило, может, потенциальный конкурент вызвал раздражение. Он, как типичный йоркширец, скрыл любую из этих эмоций и просто кивнул.

– Пэт.

– Мартин.

– Как дела у Рода?

– Замечательно. Спасибо, что спросил. – Она скрестила пальцы и налепила на себя дежурную улыбку, которую отрабатывала специально для таких моментов. Пэт не хотела выдать правду, что Род работать не может, не хотела рассказывать, что рака больше нет, и получать поздравления, будто это какой-то тест на морально-волевые. К тому же она и сама боялась полностью поверить в слова врача…

Вовремя обнаружили… Конечно, нужно будет дальше отслеживать динамику, но, мистер Тейлор, мой вам совет, живите нормальной, полной жизнью…

– Передавай привет, – сказал Мегамозг Мартин.

– Хорошо, – пообещала Пэт. – Но вы скоро увидитесь, он возвращается к работе. – Пальцы она все еще скрещивала.

– Я слышал, теперь ваш сын Эндрю тоже помогает?

– Это ненадолго. – Пэт ослепительно улыбнулась, хотя лицо дрожало и выдавало ее с потрохами. – Через пару недель он возвращается в универ. – Она решила, что пора бы выбрать конкретную дату, когда она точно отвезет его в Лафборо^[10].

Ворота на детскую площадку скрипнули, и они оба повернулись. По асфальтобетону, из которого кое-где торчали травинки, чуть ли не вприпрыжку к ним шагал до абсурдного молодой мужчина в броских туфлях, совершенно не подходящих под осень, какой бы солнечной она ни была. Пэт услышала, как Мегамозг Мартин с шумом втягивает воздух.

Она снова растянулась в улыбке, к которой так привыкла за последние девять месяцев. Улыбке, которая говорила: «Строители РиД» готовы к работе. Пусть у «Р» проблемы, «Д» и жена «Р» всегда на подхвате».

Мужчина улыбнулся ей в ответ. Сложно объяснить, но каким-то образом его улыбка отлично сочеталась с туфлями.

– Добрый день! – Голос у него был светлый и очень молодой. – Джаред Кин, академический траст Лоудстоун.

«Мистер Кин-Шмин», – прозвала его Пэт.

– Я так понимаю, вы – Мартин Бейкер. Мы же с вами созванивались? А вы? – он повернулся к Пэт, яркая улыбка теперь выражала еще и немой вопрос.

– Пэт Тейлор, «Строители РиД». Мы с вами тоже разговаривали. Я жена «Р».

– Суперски! – сказал мистер Кин-Шмин, покачнулся с носка на пятку и хлопнул в ладоши. – Начнем? И чтобы вы знали, я к шести вынужден буду вас покинуть.

Он снял замок, и ветхая деревянная дверь в красной краске открылась. До них добрался грустный аромат заброшенного здания вперемешку с запахами начальной школы: восковые мелки, дождевики, бумага и картофельное пюре.

Пэт зашла за прыгучим парнем внутрь. Солнце било в окна, но коридор все равно оставался мрачным. Мистер Кин-Шмин включил свет, им предстал грустный вестибюль: стульев нет, плакатов тоже, только стойка с брошюрами на месте. Администрацию отделяло стеклянное окно с отодвигающейся панелью, рядом с которым на стене висело объявление: «Все посетители обязаны зарегистрироваться».

– Как вы знаете, наш план – перестроить это здание в три элитных дома, – голос у мистера Кина-Шмина был лишен всякой эмпатии. – Будет отличное применение старым стенам.

Пэт и Мартин промолчали. Многие до сих пор были уверены, что у этих старых стен и так было отличное применение и что смысла закрывать процветающую, пусть и маленькую школу не было. Последние восемнадцать месяцев это событие обросло целой кампанией протеста, муссирование которой ни на день не пропадало со страниц «Рипон газет» и «Тирск адвертайзер». Закрытие деревенской школы, которая воспитывала почти тридцать детей, было воспринято как акт образовательного вандализма.

Но, к сожалению, академический траст Лоудстоун ни к кому не прислушивался. Пусть это вынужденное решение и глубоко их печалит, но в наши с вами времена учреждения с такой маленькой заполненностью совершенно нерентабельны. Так что в прошлом июле школа Святого Иакова окончательно закрыла свои двери.

Шаги по потрескавшемуся паркету эхом отдавались в стенах пустой школы. На Пэт нахлынула волна меланхолии. В этой школе она провела почти тридцать лет, и видеть ее такой безжизненной – без детей, книжек, парт, обручей – разрывало Пэт сердце.

Соберись, Пэтриша! Сюда она пришла не погрустить. Она пришла заключить контракт от лица «Строителей РиД». Этот проект может стать идеальным первым шагом к плавному возвращению Рода – сумма привычная, стройка небольшая и недалеко, налогов немного.

Жизнь могла стать почти нормальной.

«Мистер Тейлор, мой вам совет, живите нормальной, полной жизнью…»

Эта мысль оказалась нужным пинком. Пэт начала заинтересованно закидывать мистера Кина-Шмина вопросами, ответы на которые Дагу (и Роду) будут необходимы, чтобы рассчитать квоту: дедлайны, архитекторы, материалы. И мистер Кин-Шмин дружелюбно отвечал на шквальный огонь ее энергичного, чуть ли не заигрывающего допроса: он почти взвизгнул от восторга, когда Пэт предложила построить в актовом зале мезонин. На ее фоне Мегамозг Мартин казался очень молчаливым. Даже замкнутым. Ему вообще была нужна эта работа?

В одном из классов у мистера Кина-Шмина зазвонил телефон. Корпоративный скучный звонок ярко контрастировал с пустым помещением и его высокими арочными окнами.

– Прошу прощения! – Само воплощение сожаления. – Мне необходимо ответить.

Пэт открыла блокнот и перечитала заметки, написанные ее четким, округлым подчерком. Казалось, что она собрала достаточно информации, но либо Даг, либо Род все равно зададут какой-нибудь вопрос, на который она не сможет ответить. Но, кажется, Пэт произвела достаточно хорошее впечатление, чтобы контракт достался «Строителям РиД». Она уже могла представить, как обменивается с Кином-Шмином в процессе строительства шутливыми эсэмэсками.

Ты молодец, Пэтриша.

Она возвращала блокнот в сумку, как вдруг что-то ярко-зеленое на полу привлекло ее внимание. Это был одинокий кубик из конструктора. Пэт бесчисленное количество раз сама использовала такие на уроках математики. Она наклонилась и подобрала его с пола. Откуда-то из памяти всплыли звуки оживленного класса: счет десятками и единицами, шуршание сухих листьев из поделок, кто-то читает главу третью «Стига со свалки» Клайва Кинга.

– Ты так не старайся, – сказал Мегамозг Мартин. Он подошел к Пэт как раз когда мистер Кин-Шмин говорил кому-то: «Сто процентов, нет проблем».

– Ты о чем? – От его тона Пэт почувствовала себя наивной, даже глупой.

– Думаю, тут уже все решено.

Пэт хотела расспросить его, но в этот момент мистер Кин-Шмин вошел своей пружинистой походкой обратно в класс и с сияющей улыбкой заявил, что вынужден их покинуть.

* * *

Уже в «Йети» Пэт переписала его адрес с визитки в записную книжку и позволила себе улыбнуться. Она бросила взгляд на темную школу и представила баннер «Строители РиД» на перилах балкона. Наконец-то все возвращается на круги своя. Пэт подняла глаза и увидела машину – длинный красный аппаратище, двигатель которого дорого, уверенно, даже хрипло рыкнул, без малейшего стука. Парковка осталась пустой, видимо, Мартин уже уехал. Что он вообще имел в виду под «все решено»? Хотел испортить Пэт настроение, потому что понимал, что она производит хорошее впечатление? Тогда с таким отношением Мартин эту работу не заслужил.

Она набрала сообщение Дагу и Роду: «Собрала информацию, отпишусь позже». На секунду она задумалась, стоит ли указать Эндрю в получателях. Решила, что не стоит. Она не хотела, чтобы у него создалось впечатление, будто он и дальше будет частью всего этого.

Пора домой.

Но она почему-то не может повернуть ключ в зажигании. Пэт вдруг так явно представила Рода, лежащего на диване перед телевизором, кухню в Господь знает каком состоянии, кладовку, завешанную сохнущими штанами Эндрю. Эти образы вдруг накатили на нее волной дикой усталости.

Пэт сама не заметила, как вышла из машины и пошла к церкви. Она прошла под каменной аркой, по потрескавшейся от времени и заросшей мхом тропинке. Она не понимала, куда идет и зачем. Что-то манило ее дальше.

Пэт всмотрелась в доску объявлений – график дежурств и расписание собраний паствы – и тут же вспомнила, что, когда в последний раз входила в эту церковь, тут все утопало в цветах, купленных к похоронам Топси. Она замерла, думая про тот день, про все, что случилось до… И горько улыбнулась, вспоминая службу… Сколько напитков было пролито, сколько бокалов разбито. Все, что было дальше: слезы, споры, аресты, конечно же. Пэт обошла церковь. На самые свежие могилы еще падали тонкие, как пальцы, лучи закатного солнца. После Топси еще несколько человек нашли здесь вечный покой… Как давно это было?

Вот и ее надгробие – простецкое, угнетающее. Похоже на саму Топси. Пэт улыбнулась, припоминая, как недовольная Топси прицокнула бы на это заявление. Так спокойно. Люди на похоронах обсуждали, как же здорово, что она похоронена в нескольких шагах от школьного двора.