Но ничего подобного. До этого папа никогда не разговаривали со мной вот так – словно я его подчиненная.

– Я не выйду замуж за Виктора! Отмени свадьбу! – требовала я.

– Свадьба состоится, дочь. Сейчас ты пойдешь к себе, поплачешь, закажешь себе побрякушки, чтобы поднять настроение, а затем забудешь все, что видела. С Прохоровым поговорю – больше тебе на глаза его бабы не попадутся.

Вот так легко я лишилась розовых очков. Тогда я сбежала к себе в комнату и долго сидела, глядя в одну точку.

А затем поняла, что не смогу. Просто не смогу жить в этом мерзком притворстве.

Витя казался мне настоящим – он был немногословным, но очень похожим на моего отца. Тоже в чем-то малоэмоциональный, но производящий впечатление основательного мужчины.

Он не говорил мне красивых слов, но ухаживал. И эти его скупые знаки внимания выглядели очень настоящими, что ли.

Я поддалась его шарму, тем более что папа его одобрил. Сказал, что Виктор – надежный, что с ним я буду в безопасности, как и наши дети.

Наверное, именно это меня и подкупило.

Я так хотела настоящую семью.

Я, муж и дети.

Чтобы не как у меня – когда меня растил только отец да бабушка по материнской линии. Сама мама, увы, решила, что родительство – не ее конек.

Уехала, когда мне было всего восемь лет. Потом несколько раз навещала.

И все.

Я мечтала не просто о принце, я хотела семью.

В тот вечер я собрала вещи, взяла наличность, которая у меня была, и ушла из дома.

Добралась до ближайшей гостиницы. Когда вечером отец начал звонить мне, просто выключила телефон.

А наутро выяснилось, что все мои карты заблокированы.

Чтобы закрыть счет в гостинице, мне с трудом удалось договориться и отработать у них горничной несколько дней.

Так началась моя взрослая жизнь.

Все это время отец изредка писал мне, пытаясь напомнить, что я без его денег никто. И что выбора у меня нет.

Витя тоже приезжал, но ни разу не позволял себе того, что случилось сегодня.

– Нагулялась? – небрежно спрашивает отец, подходя достаточно близко, пока у меня в памяти мелькают события этих недель.

Он как и всегда одет с иголочки – идеально сидящий костюм, волосы уложены как надо.

Моему отцу всего пятьдесят, но он тщательно следит за своим внешним видом. У него для этого есть и личный стилист, и даже одна из его пассий тоже занимается модой.

Рядом с ним я выгляжу как замарашка – простые дешевые джинсы, кроссовки, купленные на распродаже, да легкая куртка, в которой, откровенно говоря, прохладно.

И конечно же, отец все это видит, презрительно кривится, давая понять, насколько низко я пала.

– Я работала, – сдержанно отвечаю. – Зачем ты здесь?

– Ты не отвечаешь на звонки, Маша. Я должен за тобой бегать?

– Ты должен понять, что я не вернусь на тех условиях, которые ты озвучил.

Взгляд отца мгновенно вспыхивает раздражением. Даже черты лица заостряются.

– Хватит дурить, дочь. Терпение заканчивается не только у меня.

Я только усмехаюсь, покачав головой.

– Что, Витя нажаловался? – по выражению лица папы понимаю, что попала в точку. – А он рассказал, что сам сделал? Нет?

– Попытался вернуть бестолковую невесту? – кривится отец.

Его слова болью отдаются в груди. Ну нежели я придумала его любовь ко мне? Я же его дочь! Его ребенок. Разве ему на меня плевать?

– Он угрожал мне, чуть не изнасиловал.

Наверное, это моя последняя надежда достучаться до папы. Но он лишь фыркает в ответ.

– Не ври, Маша. Виктор не настолько придурок, чтобы устроит подобное. Если он тебя припугнул, чтобы ты, наконец, перестала маяться дурью, то это только на пользу.

– А если бы он меня правда изнасиловал? Тогда что? Ты сказал бы – молодец, Витя, воспитывай будущую жену?!

Отец демонстративно смотрит на часы на запястье.

– У меня нет времени на пустую полемику. Раз ты настолько упрямая, что не готова вести себя адекватно, я тебе помогу.

– Как? Отнимешь еще что-то? – огрызаюсь, складывая руки на груди.

Я в курсе, что папа – крупный бизнесмен. У него обширный бизнес с разными профилями. В подробности я особо не вдавалась, но знаю, что масштабы у него огромные. И всего этого он добился сам. Так что характер у него трудный и во многом жесткий.

Раньше я надеялась на снисхождение и понимание – я же его дочь. Но сейчас понимаю, что он будет действовать так же, как и с конкурентами, которых готов раздавить.

– Зачем? Наоборот, – ухмыляется он, доставая мобильный. – Я тебе кое-что привез, Машунь.

Интуиция буквально взрывается сиреной – я остро чувствую подвох и готовлюсь бежать в любой момент. Теперь уже и не знаю, что ждать от отца.

– Ты когда с бабушкой последний раз общалась? – вкрадчиво спрашивает он, а затем включает аудиозапись.

Вздрагиваю, услышав голос бабули. Тихий, и, кажется, очень усталый.

– Аркаш, а Машуня как? Пропала что-то совсем. Не звонит.

– Все в порядке, Алевтина Александрова, – это уже отец говорит. – Дочь на отдыхе. Решила немного развеяться. Предсвадебный мандраж у нее. Бывает.

– Совсем взрослая стала, – слышится вздох. – Я соскучилась так. Пусть позвонит мне, когда вернется, ладно?

Запись обрывается, и у меня внутри все болезненно сжимается. Кроме отца у меня была только бабушка по маминой линии. Она всегда была рядом, помогала пережить отъезд матери – отец же постоянно был занят работой. Когда я была помладше, еще подростком, он бывал дома куда чаще. Но чем старше я становилась, тем реже мы виделись. И моей семьей все больше становилась именно бабуля.

Вот только последний год у нее сильно шалило сердце. Незадолго до моего ухода из дома отец положил ее в клинику на обследование.

Я не посмела звонить ей и рассказывать правду. Испугалась, что это скажется на ее самочувствии.

– Как она? – тихо спрашиваю.

– Плохо, Маш. Нужна операция. Лечение не дает нужного результата.

Повисает пауза, которая с каждой секундой становится все более давящей и тяжелой.

Глядя в лицо отца, я понимаю – он завел этот разговор неспроста. Вовсе не для того, чтобы пристыдить меня и напомнить, что вообще-то бабуле надо звонить.

– Но там очередь, как ты понимаешь. Она в списках, конечно, но говорят, с ее динамикой может и не дождаться.

Я буквально слышу, как лопаются последние ниточки, связывающие меня с этим человеком.

Слово “папа” в этот момент обугливается, чернеет и превращается в пепел.

Нет больше его.

Нет и не будет уже.

– Зачем ты это говоришь? – спрашиваю, уже понимая ответ.

Отец снисходительно смотрит на меня.

– Ты ведь умная девочка, Машунь. Понимаешь что к чему. Хочешь помочь бабушке – возвращайся.

– Чтобы ты шантажировал меня и дальше?

– Ты неправильно смотришь на ситуацию, – говорит он таким тоном словно я несмышленый ребенок. – Перебесишься, и еще спасибо мне скажешь.

– Как ты можешь угрожать бабуле, – качаю головой, понимая, что это черта, за которой не смогу я его простить. Ни за что.

– Ну раз по-хорошему до тебя не доходит, приходится использовать другие варианты. Собирай вещи – у тебя пять минут.

– Я никуда не поеду, – твердо говорю.

Знаю, что если только поддамся, то больше у меня не будет возможности выбраться из этой паутины лжи.

– Тебе настолько плевать на нее? Подумай, Маш, простишь ли ты себя?

– А ты? Нормально будешь спать, зная, что мог помочь бабуле?

– Я и помогал, пока ты дурить не начала.

– Неужели тебе совсем плевать, что я не хочу замуж за Витю? Ты меня не любишь? – в отчаянии шепчу, судорожно ища правильное решение.

– Он – хороший вариант, – равнодушно отвечает отец. – Брак с ним обеспечит тебя на всю жизнь. Ты слишком молода и наивна, если думаешь, что какие-то чувства важнее практических целей.

– Он мне изменяет! Предает!

– Закрой глаза, Маша. Он мужик, это всего лишь физиология. Женится Прохоров на тебе. Ну и потом – будешь удовлетворять его хорошо, может, и перестанет гулять.

Стоит мне это услышать, как перед глазами вспыхивает та самая сцена, после которой я узнала правду.

Виктор и длинноногая блондинка, сидящая на нем в его автомобиле. Их горячий поцелуй и пошлые словечки.

Увидев тогда машину жениха, я, дурочка такая, подумала, что он решил мне сделать сюрприз. Оказывается, он был на стоянке рядом с магазином свадебных платьев по глупой случайности. И так вот увлекся…

Медленно качаю головой и отступаю.

– Это отвратительно!

Отец снова бросает взгляд на часы.

– Значит так, – чеканит он уже другим голосом, – последний шанс, дочь. Завтра ты с Витей должна быть на благотворительном вечере как пара. Не придешь – пеняй на себя. Бабка твоя скопытится, а я и пальцем не пошвелю, чтоб ей помочь. Все ее счета быстро перестанут оплачиваться.

– Ты чудовище, – шепчу, в ужасе глядя на него.

В ответ получаю мерзкую ухмылку.

– Это чудовище вырастило тебя, Маша. Не забывай. Что-то раньше тебя не коробило, как я зарабатываю деньги – ты с радостью их тратила на все свои желания.

В горле стоит горький ком, и я могу лишь беззвучно плакать.

– Завтра за тобой заедет водитель в шесть вечера. Будь готова. Насчет внешнего вида… – оно приходится по мне брезгливым взглядом, – можешь не беспокоиться. Тебе все привезут.

Не добавив больше ни слова, отец скрывается в машине, которая тут же срывается с места.

А я еще несколько минут стою, оглушенная и раздавленная.

В хостел захожу, особо не глядя по сторонам. На автомате поднимаюсь на свой этаж, захожу в комнату и практически падаю на пол.

Отчаяние сводит с ума.

Я же действительно рассчитывала, что папа поймет меня, услышит, увидит серьезность моих намерений.

И что мне теперь делать? Гнуть свою линию, но при этом лишиться бабушки?

Мне так одиноко и тоскливо. И главное – даже не с кем поговорить. Никто из подруг не понял моего ухода из дома. Может, потому что их взгляды были другими, а может просто и не дружили мы вовсе, так, были общие интересы. Но как только у меня не стало папиной безлимитной карты, я стала не из круга.

Ночь проходит ужасно – я почти не сплю. И утром принимаю трудное решение – сделать как говорит отец.

Не смогу себе простить, если бабуля умрет.

Смена у меня сегодня до двух. Учитывая, что мне придется вернуться домой, можно было бы и не работать, но я же знаю Катерину. Она сорвется на девочках, и смена у них выйдет адская.

Поэтому прикинув, что по времени все сходится, я собираюсь в ресторан. Заодно планирую хотя бы попытаться договориться с Катериной, объяснить, что увольняюсь. Вряд ли она, конечно, заплатит мне, но… Вдруг?

Зная, на что способен отец, мне бы хотелось иметь хоть какие-то пути отступления и свои сбережения.

Полдня пролетает незаметно. Девчонок я сразу предупредила, что сегодня работаю последний день. Аня расстроилась, Инга устроила допрос что и почему. Еле сбежала.

А когда я иду в подсобку за дополнительными меню, меня перехватывает Медведев.

Я про него, честно говоря, напрочь забыла из-за всех этих мыслей про бабулю. А вот он похоже нет.

И в моем плане совершенно нет пункта – переехать домой к Игнату.

– Заканчивай, лапуля, мы уезжаем, – заявляет мужчина и нагло тащит куда-то за собой.

5 Маша

Первые несколько секунд я так ошарашена, что просто перебираю ногами, чтобы банально не упасть.

– Эй!

Игнат наконец притормаживает и бросает на меня недовольный взгляд.

– Что? Считай, смена твоя закончилась. Я тебя отпросил.

– Я никуда не поеду, – качаю головой и стараюсь освободить руку.

На лице Медведева проступает раздражение. Он недовольно хмурится, отчего густые брови сдвигаются и между ними появляется залом.

– Мы вчера все обсудили, – роняет он.

– Но я не соглашалась!