– Об этом не беспокойся, – взмолилась она. – Я уверена, что Абрахамсы сообщат нам, где ты находишься. Ты же не можешь просто исчезнуть. – Это был самый большой страх Софи, почти непреодолимый, но она все-таки его озвучила.

– Не хочу никуда ехать! – заявила Ханна. – Ты не можешь меня заставить. Я хочу остаться здесь, с тобой, и ждать, когда вернется мамочка.

– Послушай меня, Liebchen. – Софи приподнялась на локте. – Я знаю, это пугает – отправиться в путешествие так далеко и одной, но ты смелая и умная девочка, а Абрахамсы предоставляют тебе такой великолепный шанс. Ты будешь свободна! В Америке тебя никто не будет ненавидеть – другие детки будут с тобой дружить, там будет много еды и парков, где можно будет играть, и нацисты никогда до тебя не доберутся. Мамочка сильно расстроится, если ты не поедешь.

– А она знает?

– Да, – не задумываясь ответила Софи. – Она желает для тебя только лучшего и очень рада, что ты отправишься в это приключение. Она напишет сразу, как только сможет. Миссис Слейтер даст мне адрес.

Ханна провела пальцем по щеке Софи.

– Приключение? – повторила она.

– Да, конечно! Ты поплывешь через океан со множеством других детей, а в Нью-Йорке тебя будет ждать мороженое – столько, сколько захочешь! – Она вложила в руки Ханны плюшевую игрушку, как будто та была малышкой, а не девятилетней девочкой. – А теперь повернись на бок и засыпай. Не успеешь и глазом моргнуть, как наступит утро.

Ханна сделала, как велели. Она обнимала свою плюшевую игрушку, а Софи обнимала ее, с трудом дожидаясь рассвета и вспоминая, как Ханна забиралась в кровать старшей сестры, когда ей не спалось. Софи иногда обижалась, что ей приходилось присматривать за сестренкой, пока ее подруги развлекались; теперь она мечтала вернуть те драгоценные часы и прожить их снова. Ханна была частью ее самой: отпустить ее было все равно что лишиться конечности, и все же это было правильным решением, единственно возможным. В какой-то момент на протяжении этой бесконечной ночи она ощутила в темноте присутствие их матери, которая велела ей быть сильной и не бояться и пообещала, что всегда будет рядом. Ее лба коснулись легчайшие поцелуи, словно крылышки ангела.

Как только стало светать, Софи выскользнула из постели и сняла со спинки кресла юбку и блузку. Скрипнули пружины, она обернулась и увидела, что Рут сидит на краю дивана в мужской пижаме и наблюдает за ней.

– Готовы? – спросила она.

– Мы готовы настолько, насколько это возможно. – Ее рюкзак и наволочка лежали у входа, наполненные случайными предметами, которые Софи захватила из спальни Ханны, прежде чем они покинули свой дом: смена одежды, пара книг и фотография в рамке – снимок, который она сделала летом на озере Ахензее с родителями, с горами на заднем плане. Такая же фотография лежала у нее в сумке.

– Твоей сестре повезло, – заметила Рут. – Тебе не кажется странным, что этот шанс появился так вовремя?

Софи нахмурилась.

– На что ты намекаешь?

– Я не уверена. – Рут зевнула и почесала руку. – Никак не могу раскусить миссис Слейтер, вот и все. Похоже, она проявляет к тебе личный интерес, и я не знаю почему.

– Думаешь, мне не стоит отпускать Ханну в Америку?

– Ты с ума сошла?! Конечно ты должна ее отпустить! – Рут сняла пижаму и натянула через голову платье с вышивкой. – Мы должны выжить и рассказать всему миру, как эти ублюдки с нами обращаются. Час расплаты настанет, для этого я и живу. – Она встала, собрала кудри в пучок на затылке и ловко завязала его шнурком. – Я пойду с вами на вокзал.

– Ты не обязана это делать, – возразила Софи, хотя предложение было ей приятно. В присутствии Рут она не сломается, да и Ханна, возможно, тоже будет лучше держаться.

– Все в порядке. Я и сама подумываю отправиться в путешествие.

Софи собиралась спросить Рут, что она имеет в виду, но тут проснулась Ханна, и все силы пришлось сосредоточить на ней. Она попыталась представить, что бы сказала в такой ситуации их мама, и потерпела неудачу: уж слишком неправдоподобным был этот сценарий.

– Пойду в уборную, – бросила Рут, взяла с крючка ключ и направилась к двери. Будь это кто-то другой, Софи бы приняла это за проявление тактичности.

Она смотрела, как Ханна одевается, и ее лицо не выдавало ни капли ее чувств.

– Тебе заплести волосы? – предложила она, хотя заплетала косички вовсе не так искусно, как Ингрид.

– Я справлюсь, – мотнула головой Ханна, и Софи передала ей щетку для волос. Пора было прекращать нянчиться с сестрой: скоро ей придется ухаживать за собой самостоятельно.

– Подумай вот о чем: остальные дети этим утром готовятся и нервничают так же, как и ты, – напомнила она. – Поначалу все будет непривычно, но я уверена, что ты быстро найдешь друзей.

Вот бы у нее было время подготовиться к этой внезапной разлуке! Она порылась в рюкзаке, ища любое другое напоминание о доме, которое Ханна могла бы взять с собой. И тут ее пальцы коснулись ножа и вилки, которые она, повинуясь какому-то неведомому импульсу, стащила с кухонного стола под носом у пары, вышвырнувшей ее и Ханну из их же квартиры.

– Возьми это. – Она положила столовые приборы в наволочку сестры. – Обещай, что не забудешь блюда, которые мы ели вместе.

Позавтракав одним яблоком на двоих и выпив стакан молока, они сели в автобус и поехали на вокзал. Рут взяла свою скрипку; Софи предполагала, что позже она попытает счастья и попробует что-то заработать. Ханна молчала и не опускала голову на плечо Софи; она сидела с прямой спиной и смотрела в окно, положив на колени наволочку с вещами. Вена сверкала в утреннем свете, но сердце Софи было настроено против нее. Какой смысл городу быть таким красивым, если его жители ведут себя как твари? Бесконечные окна, террасы и статуи замка Бельведер за окном вызывали у нее тошноту. Это был мир ее отца, мир культуры и истории, но в конечном счете он ничего не значил; дворцы и памятники строились из тщеславия и создавали лишь иллюзию цивилизации. Она бы с радостью покинула этот город.

– Все к лучшему, – пробормотала она, обращаясь скорее к самое себе.

– Знаю, – кивнула Ханна, и Софи вдруг увидела, какой молодой женщиной она станет. Она взяла руку сестры и сжала ее, и Ханна не отстранилась.

Несмотря на раннее утро, движение уже было плотным, и их автобус надолго задержали на контрольно-пропускном пункте. Двое вооруженных винтовками немецких солдат вошли в автобус и целую вечность осматривали пассажиров и проверяли их билеты. Софи дрожащей рукой протянула свой и опустила глаза, но мужчина лишь мельком взглянул на нее, а потом улыбнулся и погладил сестру по голове. Светловолосая и голубоглазая Ханна была счастливым талисманом. Софи взяла Рут за запястье, чтобы взглянуть на часы, и ее сердце заколотилось: минуты утекали, и при таком раскладе они рисковали опоздать на поезд. Наконец солдаты вышли, и автобус медленно отъехал.

«Ну же, ну же!» – бормотала про себя Софи, впиваясь ногтями в вспотевшие ладони.

К тому времени, как они добрались до вокзала, на крыльце уже собралась толпа детей и их родителей. Эсме Слейтер, едва заметив их, вырвалась вперед.

– Слава богу! – воскликнула она. – Я уже испугалась, что ты передумала. Времени осталось совсем мало. Ханна, подойди и познакомься с мистером и миссис Абрахамс. – Она потянула ее за собой, и Софи последовала за ними.

По крою одежды, белизне зубов и какой-то неуловимой уверенности в себе, излучаемой ими, в Абрахамсах можно было моментально узнать иностранцев. Мистер Абрахамс оказался приятным мужчиной средних лет, широкоплечим, с правильными чертами лица, его жена – чуть моложе, в соломенной шляпке и голубом платье, усыпанном пунцовыми розами. Вид у нее был скорее гламурный, нежели материнско-заботливый, и Софи вдруг стало стыдно за свою драную коричневую юбку и изношенную блузку. Она затаила дыхание, когда миссис Слейтер отозвала миссис Абрахамс в сторону, стала с ней разговаривать и подтолкнула Ханну вперед. Американка улыбнулась, наклонилась, приподняла подбородок девочки и заглянула ей в лицо. Ханна улыбнулась в ответ, и у Софи сжалось сердце, потому что она поняла, каких усилий стоило ее сестре не заплакать. Рядом с ними маленький мальчик лет пяти цеплялся обеими руками за ногу матери, пока отец пытался его оттащить. Смотреть на это было мучительно, и Софи поспешно отвела взгляд.

Миссис Слейтер подвела Ханну обратно к Софи.

– Пора прощаться, – предупредила она их. – Я бы посоветовала расстаться быстро и по-доброму.

Софи собралась с духом, присела рядом с сестрой и крепко ее обняла.

– Будь счастлива и много работай, – прошептала она. – Умей за себя постоять и не забывай обо мне. Я за тобой приеду, обещаю. А прежде напишу тебе, как только устроюсь, и сообщу, где нахожусь.

Ханна молча смотрела на нее. Она побледнела, но не плакала.

– Молодец, – бодро произнесла миссис Слейтер. – А теперь пойдем со мной, дитя. Я нашла милую девчушку, которая будет сидеть рядом с тобой в поезде. Ее зовут Лотти, и я уверена, что вы отлично поладите.

Ханну увели. На прощание она бросила последний взгляд на Софи через плечо.

«Я осталась совсем одна», – подумала Софи, и эта мысль одновременно и пугала, и освобождала. Взрыв пара и хлопанье дверей возвестили о том, что поезд готов к посадке; родители вместе со своими детьми прошли через билетный барьер и стояли на платформе, до последней минуты стараясь держать их в поле зрения. Самые маленькие, на вид лет четырех-пяти, сжимали в руках кукол и плюшевые игрушки. Были здесь и подростки: длинноногие девочки и мальчики, у которых уже начали ломаться голоса. Несколько детей волновались, размахивали чемоданами, высовывались из окон поезда и звали родителей, но большинство выглядели попросту растерянными.

Софи потеряла Ханну из виду и не хотела расстраивать ее, проталкиваясь на платформу и поднимая шумиху. Она обернулась в поисках Рут и увидела идущих к поезду Абрахамсов.

– Огромное вам спасибо, – молвила она, поспешив к миссис Абрахамс, и в волнении сжала ее ладонь. – Да благословит вас Господь.

Миссис Абрахамс выглядела ошеломленной, но сумела улыбнуться.

– И вас. Удачи, и не сдавайтесь. – Она была моложе, чем поначалу решила Софи, но при этом сдержанна и уверена в себе. Она явно была выдающейся личностью: должно быть, требовалось немало мужества и фантазии, чтобы оказаться здесь и забрать этих детей.

– Расскажите всем, что с нами делают нацисты, – попросила Софи и еще крепче сжала ее руку. – Пожалуйста, миссис Абрахамс. Мир должен знать.

– Я сделаю все, что в моих силах. – Миссис Абрахамс убрала руку. – Но мы не можем заставить людей слушать, если они не хотят.

Миссис Слейтер возникла из ниоткуда и уставилась на Софи.

– Надеюсь, ты не доставляешь неудобства?

К ним подбежала Рут.

– У меня билет! – Она помахала им в воздухе – но обращалась не к Софи, а к мистеру Абрахамсу.

– Молодец, – похвалил ее он. – Только до Берлина, помнишь? А после я ничего не обещаю.

– Да, спасибо. – Рут поудобнее устроила футляр со скрипкой на спине. Я играю очень хорошую музыку, вам нравится.

Миссис Абрахамс посмотрела на мужа и покачала головой.

– Ты серьезно, Сет? Еще один?

– Особой разницы не почувствуется, – ответил он, обнял ее за плечи и ушел прочь.

– Рут? – зашипела Софи, оттаскивая ее назад. – Что ты делаешь?

– Еду с ними в Берлин, по дороге буду помогать присматривать за детьми, – объяснила Рут. – И завораживать их своей игрой на скрипке. Миссис Слейтер сказала мне, что они музыкальные. Он поможет мне найти спонсора, хотя сам пока не уверен. – Она отстранилась. – А сейчас мне пора бежать. Можешь пожить несколько дней в моей комнате, но арендная плата просрочена, так что будь осторожна. – Она поспешила за Абрахамсами и, обернувшись, крикнула: – Помнишь, что я тебе сказала? Будь тверже! – И тут же исчезла.