«Ты должна понять, что некоторые парни – сплошное разочарование, – заявила ее сестра Джесс. – Это твоя проблема, Лейси. Твое воображение перегружено, а детектор бреда отключен». – Джесс часто делала подобные заявления; иногда она сопровождала их смехом, что только сильнее раздражало Лейси. То, что она была на четыре года старше, не давало ей права устанавливать всюду свои законы. Джесс была ученым-исследователем, участвовала в каком-то загадочном проекте, связанном с генной терапией, и не отличалась богатым воображением.

«Интересно, как другим людям удается так легко вступать в отношения, а потом их сохранять?» – проходя на кухню, подумала Лейси. У Джесс было три долгосрочных бойфренда, прежде чем она, наконец, остепенилась, вышла замуж за Криса и завела детей. На счету Лейси была тысяча нелепых влюбленностей, но ей никогда не удавалось продержаться с кем-то дольше пары месяцев. У нее все было наоборот: как только она начинала влюбляться в парня, с которым встречалась, он исчезал быстрее, чем крыса в водосточной трубе.

«Ты слишком стараешься, – объяснила Джесс. – Ты очень напряжена, а это мужчин отталкивает».

Но сейчас Лейси совсем не старалась: любое мужское внимание в эти дни вызывало у нее тошноту. Она радовалась возможности спрятаться в период самоизоляции и зализывать раны наедине с собой. Она была благодарна судьбе за то, что у нее есть работа, которая позволяет проводить часы в одиночестве, а не притворяться нормальной в повседневной суете офиса. После того как она несколько лет пыталась заработать себе на жизнь в качестве журналиста, она занялась гострайтингом. Она брала интервью у оказавшейся в инвалидном кресле баскетболистки, девушки, парализованной после автомобильной аварии, и они так сдружились, а ее собеседница так вдохновилась, что, когда она попросила Лейси помочь ей с мемуарами, та с готовностью согласилась. Книга нашла своего издателя и хорошо продавалась, у Лейси появился агент, и это стало началом ее новой карьеры.

Чаще всего люди просили ее описать истории их жизни для самостоятельной публикации, но иногда издатели поручали ей работать непосредственно со знаменитостью, а это было непросто. Она рано научилась не считать себя другом этих людей, как бы сильно они ни сближались в процессе работы. Эти звезды жили в параллельной вселенной, и, хотя она на какое-то время могла ее с ними разделить, ее никогда не приняли бы там на постоянной основе. Иногда знаменитости, разоткровенничавшись, на следующий день угрожали ей судебными запретами, намекая на то, что она обманным способом заставила их выдать свои секреты. И все же Лейси по-прежнему получала удовольствие от писательства, несмотря на непредсказуемый график и трудных клиентов, и каждый раз, держа в руках только что напечатанную книгу, она испытывала ни с чем не сравнимую радость. Жаль только, что в процессе работы она превращалась в полоумную отшельницу. Она едва оправилась после Дня благодарения, проведенного на Манхэттене с мамой, а уже через две недели наступало Рождество.

Она распаковывала продукты, когда зазвонил телефон. Джесс.

– Плохие новости! – объявила сестра. – У детей ковид, а Крис сегодня утром сдал анализ: он положительный.

– О, нет! – Лейси замерла на месте с коробкой крекеров в руках. – Как они? И как ты?

– У Паули кашель, у Эммы температура, но в целом они чувствуют себя хорошо. Я пока в порядке, но, похоже, вот-вот заболею. Зато Крис практически умирает.

– Господи! Правда?

Джесс фыркнула в трубку.

– Судя по тому, какую он навел суету, можно подумать, что это так.

– Не говори так! – возмутилась Лейси. – Не в этой ситуации: это не смешно.

– Извини, но мне приходится его выхаживать, а ты же знаешь, что сиделка из меня никудышная. В любом случае, боюсь, к Рождеству мы все не восстановимся.

– Полагаю, что нет. – Это ужасное осознание только что посетило Лейси. – Значит, в этом году у Габби будем только мы с мамой и Седриком? Плюс Сумасшедшая Сью?

Их бабушка, известная в семье под именем Габби с тех пор, как девочки были маленькими, всегда приглашала на такие праздники горстку гостей, которым больше некуда было пойти. В этом году большинство из них отказались от приглашения из-за ковида – все, кроме Сумасшедшей Сью, партнерши Габби по прогулкам.

– Выше нос! Седрик не придет! – объявила Джесс. – Я только что разговаривала с мамой. У него грипп, или они просто так говорят, но я считаю, что ему хочется спокойно посидеть в квартире, поесть чечевицы и посмотреть исторический канал. Так что вы с мамой сможете качественно провести время с Габби, когда Сумасшедшая Сью уедет. Я вам даже завидую.

– А как мама? – осторожно спросила Лейси.

– В хорошем настроении. По-прежнему увлечена йогой, но дизайн интерьеров, похоже, сошел на нет.

Их матери случалось погружаться в самые дикие увлечения, которым она самозабвенно предавалась по несколько месяцев кряду, а потом бросала, оставляя после себя коробки со снаряжением и оборудованием, которые она просила Лейси продать на eBay. Пустые периоды между новыми хобби она переживала тяжело.

– Конфетно-букетный период с Седриком еще не завершен, – добавила Джесс. – Думаю, повезло, что тебе удалось сбежать. В Бетлехеме они бы не дали тебе уснуть.

«Уф-ф», – уже во второй раз за утро всплыло в голове Лейси. Седрик был нынешним партнером их матери и весьма загадочным человеком: спустя четыре года Лейси казалось, что она его почти не знает. Он был высоким и грузным, с редкими волосами песочного цвета и меланхоличным скандинавским лицом. Он тщательно следил за собой и, как правило, страдал от какого-нибудь недуга. Он никогда никуда не уезжал, не ознакомившись с прогнозом погоды и дорожной обстановкой, и был особенно привередлив к еде.

«С моим пищеварением мне рисковать нельзя», – обычно говорил он, изучая тарелку с блюдом, которое ему предлагали, и неуверенно тыкая в него вилкой. Он был вегетарианцем, трезвенником, не переносил глютен и боялся грибов.

«Как она с ним справляется?» – удивлялись сестры, впервые встретившись с Седриком, хотя и признавали, что Адель, их гламурная и импульсивная мать, сейчас куда более уравновешенна, чем в последние годы.

– Он ее успокаивает, – уверенно заявила Джесс, и они решили, что уже по одной этой причине Седрик стоит того, чтобы его терпеть. Ведь общаться с Адель было весьма непросто.

– Я по вам скучаю, – призналась Лейси. – Я так давно не видела детей, что, наверное, не узнаю их. – Крис был канадцем, и последние четыре года они с Джесс жили в Ванкувере.

– Знаю, мы тоже по тебе соскучились. Почему бы тебе не заехать к нам, когда закончишь книгу?

– Я бы с удовольствием. – Лейси и правда с радостью навестила бы своих родных, хотя перспектива сесть в метро, а потом шесть часов лететь в самолете (или даже больше) жутко пугала. Она боялась не столько самого ковида – она им уже переболела, и, хотя это было неприятно, она чувствовала себя не так уж и плохо, – сколько контактов с другими людьми. У нее больше не было сил на все эти мелкие взаимодействия, о которых она раньше даже не задумывалась; проще было сидеть дома и жить в интернете. Даже разговор с живым человеком по телефону в эти дни требовал больших энергетических затрат. Но, черт возьми! Нельзя же ей вечно прятаться от мира. В День благодарения она съездила на Манхэттен и провела его с мамой и Седриком, а теперь ей предстояло пережить Рождество; это могло стать генеральной репетицией перед грядущими испытаниями.

Она практиковала глубокое дыхание и медитацию и представляла себя на каждом этапе поездки, как она справляется с любыми мелкими делами: забирает из пункта проката автомобиль, заправляет его бензином, если нужно, едет по автостраде и, наконец, ищет место для парковки. Ее ждала любимая бабушка, а общение с Сумасшедшей Сью не представляло проблем: все, что от нее требовалось, – откинуться на спинку дивана и слушать ее болтовню. Естественно, там будет и ее мама. На этот раз Лейси не стала бы отмахиваться, если (когда) Адель осведомится о ее личной жизни. Вместо этого она безмятежно улыбнется и сменит тему. Во всяком случае, так было задумано.

В ночь перед поездкой она почти не спала, но, если не считать слегка учащенного сердцебиения из-за того, что в центре города она ошиблась поворотом, путешествие прошло гладко. Настроение поднялось, когда она свернула с дороги и поехала по заснеженным улицам, которые знала всю жизнь. Бетлехем – город Рождества, где световые шоу и гирлянды на домах с каждым годом становились все более замысловатыми, а прохожие здоровались с тобой, даже если вы не знакомы. Габби пустила корни в этом сообществе; прогулка по Главной улице с ней занимала несколько часов, поскольку ее постоянно останавливали, а соседские дети по-прежнему стучались к ней в дверь на Хэллоуин.

Пенсильванский городок был полон истории: его основали члены моравской церкви на берегу реки Лихай, и некоторые из ранних колониальных зданий уцелели и дожили до наших дней. Старый сталелитейный завод, процветавший в двадцатом веке, сохранили и превратили в место для занятий искусством и музыкой. Каждый год здесь проходил музыкальный фестиваль, на который съезжались миллион человек, – за исключением предыдущего года, когда из-за ковида его перенесли в интернет. «Есть места и похуже», – подумала Лейси, размышляя, не пришло ли время уехать из Филадельфии, и будет ли она чувствовать себя здесь в безопасности.

А вот и Габби: она стояла на крыльце белого домика и махала рукой, а ее лицо озаряла широкая улыбка. Никто бы не догадался, что ей далеко за девяносто, но Лейси поразило, какой крошечной она казалась. На входной двери висел венок, а в каждом окне стояли свечи, которые, как знала Лейси, зажгут с наступлением сумерек. В цементный сапог была воткнута табличка «Санта, пожалуйста, остановись здесь!», а с верхней ступеньки выглядывал зловещий рождественский гном, который пугал девочек, когда они были маленькими. Внутри все те же помятые безделушки и стеклянные украшения были нанизаны на причудливую искусственную елку («Клянусь, вы не отличите ее от настоящей, разве что по запаху»), а Габби подогрела чан с глинтвейном, который никто не хотел пить, даже Сумасшедшая Сью. Все было готово к Рождеству.

– Иди сюда, дорогая! – Габби протянула руки для объятий. Ее серебристые волосы торчали дыбом, и она больше, чем когда-либо, напоминала птенца. На ней был один из ее фирменных ярких шелковых шарфов и фиолетовое платье, которое, как знала Лейси, купили в детском отделе универмага «Мейсис». Ничто так не радовало Габби, как покупка детской одежды за полцены.

Лейси сглотнула ком в горле. Бабушка держала ее на расстоянии вытянутой руки, чтобы как следует рассмотреть.

– Что случилось?

– Не обращай внимания, – сквозь слезы улыбнулась Лейси. – Я очень рада, что я здесь, вот и все.

– Я тоже рада. – Габби взял ее за руку и потащила в дом. – Твоя мама звонила и сказала, что приедет только завтра, так что у нас есть время поболтать. Пойдем, расскажешь мне все свои новости.

«Если бы это было возможно», – подумала Лейси. Как бы ей ни было приятно выговориться единственному человеку, который, как она знала, будет на ее стороне несмотря ни на что, но Габби придет в такой ужас, если узнает, что произошло почти два года назад, что Лейси и не думала о том, чтобы ей об этом рассказать. Она не могла столкнуть свою нежную, невинную бабушку с жестоким современным миром; это было бы несправедливо. Кроме того, Лейси и самой не хотелось вспоминать, рассказывать о гнусных подробностях и заново переживать весь этот ужас и позор. Этой историей она не делилась ни с кем, даже с сестрой. Она справлялась с травмой по-своему и в конце концов исцелилась. Терпение и время – вот все, что ей было нужно.

Глава четвертая

Бетлехем, Рождество, 2021 год