– Как у тебя с личной жизнью? – поинтересовалась Адель и потянулась за бутылкой вина. Она наполнила свой бокал и закинула одну изящную ножку на другую. – Брось убираться и иди сюда, расскажешь мне обо всем.

У нее были короткие пепельно-белые волосы, черная атласная юбка, облегающая узкие бедра, в сочетании с малиновым мохеровым свитером. «А это жестко, – подумала Лейси, – когда тебя затмевает собственная мать».

– Да мне и рассказывать особо нечего. – Она не осмеливалась повернуться. – Я была очень занята работой.

– О, работа! – фыркнула Адель. – Поработать можно и потом. А сейчас ты, девочка, в самом расцвете сил. Не трать свои лучшие годы на сидение за компьютером – испортишь осанку. Могу показать тебе несколько асан для здоровой спины. Особенно хороша поза «коровьей головы».

Лейси не удержалась и рассмеялась.

– Поза «коровьей головы»? Мам, ты серьезно?

– Еще как! Можем встать завтра рано утром и позаниматься вместе до моего отъезда. Кстати, у тебя довольно глубокие морщины на лбу. Может, тебе стоит проверить глаза?

Лейси брызнула в свою мать мыльной пеной.

– Любая другая гордилась бы, что ее дочь стала писателем. Знаешь, на днях я зашла в моравский книжный магазин, и там продавались две мои книги. Две!

– Жаль, что на обложке не твое имя, – съязвила мать, но уже в следующее мгновение Лейси почувствовала, как мамины руки обхватили ее за талию и оттащили от раковины. – Я горжусь своей умной дочуркой, – прошептала ей на ухо Адель. – Я просто не хочу, чтобы ты у меня стала зазнайкой. А теперь садись, выпей и поболтай со своей дорогой мамулей, пока есть такая возможность.

Лейси позволила усадить себя на стул.

– Ладно, – начала она, – думаю, нам следует поговорить о Габби. Кстати, где она?

– Прощается с Сумасшедшей Сью, так что ее здесь еще долго не будет. А что с ней?

– Тебе не кажется, что развлечений на Рождество становится слишком много? Да, сегодня все прошло хорошо, хотя и не по плану. – Ожидалось, что Габби займется приготовлением овощей, а Адель обещала принести в канун Рождества индейку и на праздник первым делом поставить ее в духовку. Лейси принесла глазированную патокой ветчину – ее фирменное блюдо.

Адель нахмурилась.

– Да, я должна была приехать вчера вечером и на рассвете начать готовить индейку. Я уже извинилась за то, что этого не сделала. Кстати, как ты думаешь, когда она будет готова?

Лейси взглянула на древнюю плиту Габби.

– Думаю, к завтрашнему утру, и мы сможем ею позавтракать.

– Тогда вы с бабушкой устроите рождественский ужин заново. – Адель вытянула руки над головой и зевнула. – Я устала. Утром были ужасные пробки.

– Мам, я считаю, что в следующем году нам нужно пойти поесть в ресторан, если, конечно, он к тому времени откроется. Да, бабушка любит принимать у себя, и мы старались поделить нагрузку, но это не очень-то работает, не так ли?

Лейси слишком поздно обнаружила, что картошки нет, а есть только тринадцатикилограммовый мешок моркови, который ее бабушка не осилила бы и за год, и огромная свекла, которую никто не решился ни почистить, ни тем более сварить. Впрочем, свеклу никто из них не любил. Габби смутилась и с грустью увидела доказательство того, что организация семейных ужинов превратилась для нее в непосильную задачу. В конце концов они съели ветчину Лейси с клюквенным соусом, рисом и замороженной кукурузой и заверили Габби, что это прекрасная альтернатива.

– Как жаль, однако, – со вздохом заметила Сью. – Вы уверены, что птица не приготовится вовремя? Я никогда не ем индейку. Нет смысла жарить что-то на ужин, когда ты один, верно? – Тем не менее ей удалось съесть три порции ветчины, а на десерт был чудесный шоколадный торт от Габби.

– Мама ни за что не станет есть еду из ресторана на Рождество, – возразила Адель. – Ты же знаешь, она любит украшать дом, готовить клюквенный соус и собирать за своим столом целую толпу. Праздники для нее – все.

– Может, нам стоит у нее самой узнать, не пора ли что-то изменить, – ответила Лейси. – Возможно, ее ответ тебя удивит.

– Расскажи о книге, над которой ты сейчас трудишься, – с энтузиазмом попросила Адель. – Я слышала об этой знаменитости?

Лейси сжала челюсти, раздраженная обычным отказом матери рассматривать точку зрения, которая может быть неудобной или отличаться от ее собственной.

– Нет там никакой знаменитости, – помолчав, произнесла она. – Тем не менее читать будет интересно.

Ее последний проект был полезным, но изнурительным. К ней обратилась Фрэнсис, женщина, которая много лет жила с агрессивным мужем, контролировавшим каждый ее шаг, пока она не нашла в себе силы вырваться на свободу. Она хотела помочь другим женщинам, оказавшимся в таком же положении, рассказав свою историю и собрав средства для женского приюта, который спас ее и ее детей. Слушая о том, что пришлось пережить Фрэнсис, Лейси поначалу чувствовала сильную злость и печаль и не могла сосредоточиться на разработке сюжета, но ей удалось преобразовать свои эмоции в страстные, сильные мемуары. Для Фрэнсис этот процесс стал катарсисом: рассказ о том, как она подвергалась насилию, и последующее изложение этого на страницах помогли ей осознать, как трудно было противостоять мужу и простить себя за то, что она не осмелилась уйти раньше.

Адель еще пару минут слушала объяснения Лейси, а потом прервала.

– Кстати, забыла тебе сказать: у меня новая работа. На ресепшене в студии йоги в паре кварталов отсюда. Разве это не здорово? И пять бесплатных занятий в неделю. Седрик думает…

Но Лейси не успела выслушать мнение Седрика, потому что в дверь, слегка пошатываясь, вошла Габби.

– Только представьте себе! – воскликнула она. – Вы знали, что бывший муж Сью нанял киллера, чтобы ее убить, и ей пришлось выбираться из окна четвертого этажа? Она никогда не рассказывала мне об этом раньше. Интересно, что подумали соседи?

Она рассмеялась, прикрыв рот ладошкой, как шаловливая девочка, отчего Лейси и Адель тоже захохотали. Странное дело, чем старше становилась Габби, тем более юной она казалась. На улице ей приходилось ходить с палочкой, но озорства в ней было больше, чем когда-либо. Исчезла некоторая сдержанность, что нередко приводило к неловкости: в ресторанах она с нескрываемым интересом разглядывала людей и комментировала их внешность громче, чем предусматривала вежливость.

«Разве я в своем возрасте не имею права говорить, что думаю?» – требовала она, и часто ее мнение звучало так забавно, что было трудно не согласиться. «Просто говори тише, – шипела Лейси, – или расскажи мне потом». «Но потом я забуду. – И Габби еще раз развернулась всем телом, чтобы внимательно осмотреть людей. – Кто-то должен сказать этой несчастной девушке, что ей не следует носить розовое – только не с ее волосами. О чем она только думала?»

– Бабушка, сядь, – предложила Лейси и выдвинула стул. – Ты, должно быть, очень устала. Сью любого вымотает.

Габби выглядела неожиданно хрупкой: ее запястья были как ветки, а кожа натянулась на болезненно опухших костяшках рук. Лейси хотелось укутать ее в одеяло на диване и баловать, как это делала Габби, когда она, Лейси, болела в школе мононуклеозом, и бабушка целый месяц за ней присматривала.

Габби рухнула на сиденье.

– Что ж, ясно одно: Сью прожила интересную жизнь.

– В своих мечтах, – заметила Адель, наливая себе еще один бокал вина. – Последнее, что я слышала, – это как он выбросил ее из движущейся машины на шоссе. Она – неповторимая кошка с девятью жизнями.

– Кто-нибудь хочет кофе? – спросила Лейси, но мать ее опять остановила.

– Попридержи коней, – произнесла она. – Теперь, когда мы все собрались, пришло время дарить рождественские подарки. Думали, я забыла? – Ее глаза сияли, а уголки рта подергивала улыбка.

Лейси приготовилась: выбор Адель мог удивить. Однажды она подарила каждой из них по фотографии в рамке, на которой была она в разных соблазнительных позах. Ей было обидно, когда Джесс разразилась хохотом. Однако в этот раз Лейси и ее бабушка получили по белому конверту с листом бумаги формата А4 внутри.

– Билеты на самолет! – объявила Адель, обнимая саму себя, хотя они и сами уже все разглядели. – Мама, весной ты сможешь отпраздновать свой день рождения в Ванкувере! Раз Джесс к нам не приедет, мы поедем к ней. Мы можем путешествовать, если будем регулярно сдавать анализы на ковид.

Лейси уставилась на распечатку в своих руках. «Я не смогу полететь», – подумала она. День рождения Габби был в апреле, то есть слишком рано, а Ванкувер находился слишком далеко. Кроме того, Габби терпеть не могла, когда в ее день рождения устраивали шумиху, и она уже много лет не летала. Конечно, это был невероятно щедрый подарок и продуманная идея, но Адель следовало сначала со всеми посоветоваться. Интересно, а с Джесс она разговаривала?

– Что думаешь? – обратилась Лейси к бабушке. – Ты готова лететь?

– Не волнуйся, мама. – Адель взяла руки матери в свои. – Мы будем с тобой, и все пройдет хорошо. В наши дни старичков возят по аэропортам в колясках.

– Я не собираюсь тусить с горсткой старичков! – возразила Габби. – И в коляску вам меня не затолкать. Я пойду пешком со всеми остальными, большое спасибо.

– Так ты полетишь? – осведомилась Лейси.

– Конечно. Почему бы и нет? – рассмеялась бабушка, словно удивляясь собственной смелости. – Эти маленькие крошки так быстро растут, и, кроме того, кто знает, сколько еще дней рождения у меня осталось? Стоит воспользоваться моментом.

– И не говори Джесс, – добавила Адель. – Я все продумала – я ей позвоню, а сама нажму на дверной звонок, и она откроет дверь, пока будет разговаривать по телефону, а мы все закричим: «Сюрприз!» Я видела, как это делали в соцсетях, и это выглядело круто. А ты снимешь нас на видео, Лейси.

– Но ты же знаешь, Джесс помешана на контроле, – заметила Лейси. – Она ненавидит все неожиданное.

Ее мать взмахнула рукой.

– Верю, что тебе под силу все испортить. Все будет отлично! Джесс нам так обрадуется! А если она узнает о нашем приезде, то будет слишком долго готовиться. Ей пора научиться быть более спонтанной. Поехали, разве ты не хочешь увидеть свою сестру?

Лейси принужденно улыбнулась. Конечно, она хотела этого больше всего на свете. Пришло время сделать шаг вперед.

Глава пятая

Бетлехем, декабрь 2021 года

На следующее утро Адель проспала допоздна, и, когда наконец появилась внизу, к облегчению Лейси, о занятии йогой не могло быть и речи.

– Не хочешь прогуляться со мной по окрестностям? – спросила она маму. Накануне у них не было возможности поговорить, и она, как всегда, чувствовала себя виноватой, что они с мамой так и не сблизились.

– О, нет, спасибо. – Адель налила себе чашку кофе. – Здесь я не могу свернуть за угол и не наткнуться на какого-нибудь парня, с которым переспала в десятом классе.

Она выросла в Бетлехеме, но не могла дождаться, когда она наконец оттуда уедет. Адель поступила в колледж на севере штата Нью-Йорк, вышла замуж и переехала в Питтсбург, где родились ее дочери. Их отец, Джейк, ушел, когда Лейси был год, и, чтобы семья сводила концы с концами, Адель стала работать на разных работах, обычно на двух или трех одновременно: официанткой, в гастрономе и администратором в художественной галерее, продавая посуду Tupperware и таинственные товары, к которым девочек не подпускали, из-за чего клиенты (только женщины) по вечерам визжали от смеха за дешевым вином. Сестры сидели на лестнице в пижамах, пытаясь разгадать, что в этом смешного.