Детектив Говард склоняет голову набок и прищуривает глаза, словно ему любопытно или он пытается разгадать головоломку, но при этом молчит. Так или иначе я должна рассказать ему все, если хочу найти свою сестру.

– С тех пор как я проснулась, у меня было несколько вспышек в памяти. Я продолжаю прокручивать их в голове. В моей руке фломастер. Мэдди бежит по коридору рядом со мной. Крик в темноте…

Воспоминания ничего не значат. Это проблески, вспышки. Ничего, что могло бы помочь в поисках. И все же они мучают меня. Фломастер. Кеды. Крик. Фломастер. Кеды. Крик.

Мой мозг тшетно пытается успокоиться: тсс, тсс, тсс.

– Кеды, вы сказали? Вы уверены?

– Да. Мэдди всегда носит конверсы, и они звучат совсем не так, как мои шлепанцы.

Детектив Говард отодвигает свой стул и смотрит на мои ноги под столом.

– Ваши шлепанцы, – говорит он, делая пометку.

Я скрещиваю ноги и засовываю их под стул:

– Вы же найдете мою сестру?

Он перестает печатать, и я не знаю, хочу ли я, чтобы он сказал мне правду, или хочу, чтобы он солгал. Я просто хочу перестать чувствовать себя бесполезной.

– Да, – говорит он. – Мы проверяем телефонные данные, просматриваем записные книжки и опрашиваем участников после поездки. Мы обязательно найдем ее!

Дверь снова открывается, и мама возвращается с двумя банками в руках.

– Я думаю, на сегодня все, – говорит детектив Говард, поднимаясь на ноги. – Я обязательно буду держать вас в курсе. Миссис Столл, можно вас на пару слов?

Обрывки разговора доносятся до меня.

«… проблемы… Мэдди… монитор… Грейс…»

Головная боль пронзает так резко и внезапно, что я задерживаю дыхание и крепко зажмуриваю глаза. Я смогу. Я сосредотачиваюсь на дыхании, но мое сердце рвется из груди, пытаясь исследовать те моменты, что я помню, и обратить внимание на то, что меня окружает.

Вопросы детектива Говарда звучат у меня в ушах: «Как вы думаете, откуда у вас этот ушиб? Или этот синяк? Как вы добрались до озера? Почему вы были там под дождем?» Но я прислушиваюсь к своим сомнениям, которые шепчут, что знание может оказаться хуже, чем я себе представляю, и я стараюсь прогнать эти мысли как можно дальше.

Выйдя из здания полицейского управления, я ощущаю дуновение теплого весеннего воздуха, делаю глубокие, судорожные вдохи, желая унять боль в голове и стараясь не обращать внимания на подозрение, растущее в моей груди… На то, от чего волосы встают дыбом у меня на затылке: в тот момент мы не просто бежали. За нами гнались.

Может быть… это действительно был кто-то, кто ездил вместе с нами. Мэдди вскрикнула, значит, мы бежали недостаточно быстро, чтобы…

Справа от меня хлопают дверцы сразу нескольких машин, и к парадной двери подходят двое мужчин в деловых костюмах и девушка. Миниатюрная девушка с длинными светлыми волосами.

– Николь! – зову я.

Ее взгляд проясняется, словно рассеивается туман и она наконец узнает меня. Несколько быстрых шагов, и вот Николь уже около меня. В ту же минуту на ее лице появляется знакомое до боли беспокойство, к которому мне, очевидно, нужно привыкнуть.

– Ты в порядке? Я слышала, что ты в больнице, и…

– Да. – Я опускаю голову, будто пытаясь скрыть следы на своем лице. – Врачи привели меня в чувство.

В какой-то момент я понимаю, что при обычных обстоятельствах мы бы обнялись, но Николь не пытается приблизиться. Моего заявления о состоянии здоровья, должно быть, недостаточно, чтобы убедить ее, что прикосновение не сломает мне ребро и не добавит синяков. Волосы Николь по-прежнему идеально уложены. Ее наряд по-прежнему «с иголочки». Но глаза… Никакой косметике не по силам скрыть отечность и темные круги от постоянной тревоги и стресса. Исчезновение Мэдди никого не оставило равнодушным.

– Я бы позвонила, но… – она бросает быстрый сердитый взгляд на приближающихся мужчин, – мой отец заблокировал мой телефон. Никаких социальных сетей. Все общение только с семьей.

Так что, даже если бы я заглянула в свой аккаунт сегодня утром, Николь бы так и не прочла ни одного моего сообщения.

Мужчины останавливаются позади Николь. Если я представлю себе поло вместо костюма и покрытое красными пятнами лицо, кричащее на судью, а не невозмутимые черты, я могу узнать в мужчине справа отца Николь. Он играл в волейбол, когда она была маленькой.

– Нет, все в порядке, мой телефон до сих пор в полиции, и…

Внезапно мне приходит в голову, что полицейский участок – это не то место, где я ожидала бы встретить Николь.

– Что ты здесь делаешь?

– Они вызвали меня, чтобы…

Другой мужчина, мне незнакомый, делает шаг вперед, нежно кладет руку на локоть Николь и наклоняется, чтобы поговорить с ней наедине:

– Помнишь, о чем мы говорили. Не давай никакой информации без необходимости. Не обсуждайте ничего, что связано с событиями или вашим участием в них, предварительно не обсудив это со мной.

– Ладно, извини, – говорит она.

Решив, что я все же могу удостоиться его внимания, мужчина протягивает мне руку:

– Я Марк Рейес-Кастильо, адвокат мисс Харрис.

Словно на автопилоте, я пожимаю ему руку и медленно обрабатываю информацию, которая словно бисер рассыпается передо мной. Николь допрашивает полиция, и это настолько серьезно, что ей нужен адвокат.

– Я позвоню тебе, как только смогу, – бросает она через плечо, пока отец, положив руку ей на поясницу, ведет ее за адвокатом в здание…

Мои легкие сжимаются, как будто я пропустила последнюю ступеньку, спускаясь по лестнице. Только когда они исчезают внутри, а дверь с лязгом закрывается, я понимаю, какое утешение должна была принести мне встреча с моим лучшим другом. Я должна была упасть в ее объятия, поделиться всеми мыслями и страхами, которые роились в моей голове. Я должна была почувствовать облегчение при одном звуке ее голоса. Но ничего этого не произошло. Я чувствую себя опустошенной, как никогда. Николь исчезла в дверях, а я осталась гадать, правда ли, что адвокат нужен лишь виновным…

Глава 8
Мэдди

22 апреля

Как только старшеклассники заканчивают обед, нас выводят за пределы лагеря, где до кромки леса простирается примерно пятьдесят ярдов зеленой лужайки. Западная сторона тянется до горной гряды, а восточная спускается к главной дороге и городу. Отсюда его не видно, но я знаю, что где-то в том направлении находится озеро. Детьми мы с Грейс часто ездили на рыбалку во время летнего лагеря. Грейс никогда не нравилось прикасаться к червям. Или к крючкам. Или к рыбе. И все же ее улов всегда был больше моего.

Тридцать человек из нас следуют за миссис Сандерсон, а мистер Гаттер замыкает шествие.

– Предполагалось, что поход состоится в четверг, – обращается к нам миссис Сандерсон, – но в четверг ожидается небольшой дождь, поэтому сегодня наш шанс. В прошлом году тропы полностью размыло дождями и мы отменили мероприятие. В позапрошлом году в этом районе было предупреждение о торнадо, и мы провели вечер в подвале домика, так что это будет первая апрельская поездка за несколько лет. Весна на Среднем Западе такая непредсказуемая, не так ли? Я права?

Она смеется и устремляется вперед между деревьями. Джейд шагает впереди группы, а я оказываюсь рядом с Грейс.

– Разве ты не должна была взять с собой трекинговые ботинки? – спрашиваю я ее.

Она указывает на мои конверсы:

– А это что?

– Это лучше твоих шлепанцев.

Эдриан оборачивается:

– Тебе нужно остерегаться ядовитого плюща.

Грейс в испуге прыгает ближе к середине тропинки, Эдриан начинает смеяться.

– Перестань издеваться надо мной, – говорит она, игриво шлепая его по руке, как будто в этом нет ничего особенного – непринужденно и без усилий. Я никогда не могла понять, как ей это удается.

– Я серьезно, – повторяет Эдриан, но его ухмылка говорит о том, что он лжет.

– Где? – Грейс внимательно изучает растительность по краю дорожки, как будто ее попросили указать имя преступника в списке подозреваемых.

– Вы двое нечасто бываете в походах, не так ли? – спрашивает он.

– Я так понимаю, ты бываешь частенько?

– В моей семье четверо детей. Походы – обычный вариант отдыха.

Он хватает с земли палку и изображает Гендальфа из «Властелина колец».

– Это мой образ жизни.

Я не ходила в походы с третьего класса. Я помню, как мне было жарко, липко и как я уставала. Совсем не так, как сейчас. В тени воздух все еще прохладный и свежий. Несмотря на то что мы идем друг за другом, нужно заранее решить, куда поставить ногу при следующем шаге – на ветку или на камень. Это требует гораздо большего внимания, чем прогулка по торговому центру. Мой мозг вынужден концентрироваться на дороге, а не на чем-то другом. Я бы хотела, чтобы в детстве мы чаще ходили в походы. Возможно, воздух здесь разреженный и мне не хватает кислорода, но это словно придает мне сил, будто я способна карабкаться на многие вершины, не думая о результате. Я вдыхаю это чувство уверенности и задерживаю его в легких.

– Ты живешь в одной комнате с Джейд, верно? – спрашивает Грейс, когда я выдыхаю свои сомнения по поводу предстоящей недели. – И как?

– Она кажется… милой. Как Тори? – шепчу я.

– Она прикольная. Ты знала, что ее отец был кинорежиссером в Голливуде?

Она сказала, что отец Тори был кинорежиссером в Голливуде. За час езды на автобусе самой интересной историей, которую я от нее услышала, был подробный рассказ о том, как мистер Миттенс запрыгнул на жалюзи в ее спальне.

– Она жила в Калифорнии, пока он не ушел из шоу-бизнеса после того, как заболели ее бабушка и дедушка. Вот почему в этом году она переехала сюда.

– О, – говорю я. – Отстой.

Переход в школу за пределами округа в начале первого года обучения – удовольствие так себе.

– Рада, что вы нашли общий язык.

Как будто кто-то сомневается, что Грейс поладит с кем угодно. Подъем становится круче, дышать становится труднее, и болтовня стихает. Николь и еще несколько человек слегка отстают и начинают разговор с Грейс. Перед нами открываются бескрайние зеленые просторы. Я никогда в жизни не видела столько деревьев. Они простираются до самого горизонта. Мне вдруг всем сердцем захотелось объять этот маленький кусочек такого большого мира.

– Смотрите, отсюда видно озеро! – Николь надевает дизайнерские солнцезащитные очки, откидывает назад свои шелковистые светлые волосы и встает на цыпочки. – Держу пари, если бы у меня был бинокль, я бы увидела наш домик у озера. Интересно, закончили ли подрядчики с отделкой внутреннего дворика? Пришлось ремонтировать его после прошлогоднего наводнения.

– Мы идем купаться? – спрашивает Калеб и обнимает Николь за плечи, но она игнорирует его, очевидно, находя свой второй дом на озере более интересным, чем своего парня.

Мистер Гаттер указывает на облака:

– Даже если дождь все-таки будет, вы действительно думаете, что мы с миссис Сандерсон хотим присматривать за вами в воде?

– Я надеюсь, мы все-таки посетим пещеры, – шепотом говорит Николь.

Думаю мистер Гаттер либо не стал вмешиваться, либо не знал, что ей известно о тайных мероприятиях.

– Шелли Грабер сказала, что существует традиция писать имя на стене пещеры рядом с именами твоих друзей.

Она достает свой одноразовый фотоаппарат и делает снимок.

– Интересно, хорошо ли получилось, – говорит она, надувшись.

Рядом с ней появляется миссис Сандерсон:

– Ни одна фотография не заменит того, что вы увидите собственными глазами. Впитывайте в себя как можно больше.