Анастасия Барм: Пекарня полная чудес

© Барм А., текст, 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

⁂

Глава 1

Меня разбудил громкий звук, бесцеремонно и нагло ворвавшись в мое утро. Открывать глаза не хотелось, и я поглубже зарылась в одеяло. Но звук раздался снова. И снова. А потом грохнуло так, что я вскочила с кровати одним резким прыжком.

– Ах ты ж демоново создание! – воскликнула яростно, распугивая разноцветных птах, пригревшихся на подоконнике в лучах утреннего солнца, и сбежала вниз по лестнице.

Семь ступеней преодолела быстро в надежде застать злоумышленника врасплох. А злоумышленник и не спешил скрыться. Сидел спокойно на верхней полке кухонного гарнитура, до этого заполненной разной утварью, а сейчас совершенно пустой, и лениво жмурился. На меня взглянул лишь мельком, неспешно встал и, вильнув пушистым рыжим хвостом, спрыгнул на пол. От такой наглости я лишь приоткрыла рот, уперев руки в бока. А кот все так же вальяжно удалился восвояси.

– Вот ведь чудовище подзаборное, – пробормотала я, оглядывая беспорядок.

На моей некогда уютной кухне царил полный хаос. Кастрюли валялись на полу, миски и плошки откатились в разные углы комнаты, ручка венчика сиротливо выглядывала из-под тумбы. Благо мука и специи остались нетронуты. Что ж, не в первый раз. Вздохнула поглубже, чтобы успокоиться. Вот почему у всех магические компаньоны как компаньоны, а у меня – это?! И ведь не избавиться от него никак! Компаньон находит мага сам и остается с ним навсегда. Задумчиво постучала пальцами по столешнице, еще раз вздохнула и принялась за уборку. Собрала плошки, сложила крышки, аккуратно достала венчик из-под тумбы. Он достался мне от отца и был особенно дорог. Прижала его к груди, воспоминания нахлынули резко, выбивая почву из-под ног, заставляя меня опуститься на табуретку. Отец был пекарем. Лучшим пекарем Северного побережья! Мы с родителями жили в небольшой деревушке вблизи города Сайтор. Северное побережье сурово, с моря круглый год дуют ледяные ветра, люди в нашей деревне были хмурые и всегда занятые. Но только не моя мама. Мама была южанка. Смуглая и улыбчивая, с непокорными темными кудрями, она словно согревала наш дом своим смехом по утрам, своими танцами, когда они с отцом что-то варили на нашей крохотной кухне. Отец был крупный, как и все северяне, мама на его фоне казалась маленькой диковинной птичкой. Чужой в этих краях. Но я никогда не забуду, как теплел взгляд отца, когда он смотрел на маму, как смягчалось его суровое лицо, как он говорил ей: «Ласточка моя», – а она прижималась к его плечу, стараясь обхватить руками его мощную спину…

Я замотала головой из стороны в сторону, чтобы согнать проступившую на глаза влагу. Некогда мне предаваться воспоминаниям! Совсем скоро начнут приходить покупатели, а у меня тут беспорядок, да и хлеб еще не готов. Кивнула сама себе ободряюще, вставая с табуретки, задвигая подальше внутрь щемящее чувство тоски, пряча его в укромные уголки своей души, и принялась за дело. Наскоро умылась, стянула непослушные волосы лентой, чтобы не мешали, замерла у зеркала. Во мне не было ничего от сурового Севера. Те же шоколадные кудри, что у мамы, теплые медовые глаза, пухлые губы. Только кожа не такая смуглая и ростом я чуть выше. Подмигнула отражению, улыбнулась и вернулась на кухню. Надела фартук, достала из ящика муку и специи. Замесила в миске тесто, как учил меня отец. Отец не был магом, он все делал руками, всегда говорил:

– Тесто нужно приласкать, обнять, его нужно согреть теплом своих рук, пожелать ему добра. Как иначе сделать вкусный хлеб? Если не потрудишься, не вложишь в тесто часть своей души, как тогда хлеб принесет радость людям?

И я трудилась. Таскала отцу коробки с мукой, меняла скалки, доски, ставила формы с готовым тестом в печь. Свой первый пирог я испекла в пять лет. Встала пораньше, пока родители спали, пока небо было еще темным, а над морем в преддверии утра тускнели звезды – на Севере ночи долгие. Пробралась в погреб, достала нужные ингредиенты, взяла миску и начала творить. Помню, как спешила, как дрожали мои маленькие ручки, когда я смешивала продукты, как роняла яйца и все смотрела в окно – не занимается ли рассвет? Отец вставал рано, к первому покупателю хлеб должен был быть готов. И вот, когда над морем небо начало светлеть, окончательно прогоняя ночную тьму, я стояла посреди кухни перед отцом, преисполненная гордости, и держала в руках свой первый пирог. Отец хмурился, но я видела в его глазах теплые смешинки, когда он пробовал мое творение. Он даже почти не морщился, хоть я и слышала хруст яичной скорлупы у него на зубах. С тех пор я всегда помогала ему на кухне. От мамы мне досталась крупица бытовой магии, но отец не разрешал пользоваться ею, когда мы пекли хлеб.

Вот и сейчас я месила тесто без магии, руками, напевая легкую песню. В открытые окна проникал южный ветер, принося с собой запахи теплого моря и тонкие ароматы цветов. Моя пекарня находилась на узкой улочке ремесленного квартала, мощенной белым морским камнем, и соседствовала с цветочной лавкой и небольшим кафе, где подавали ароматный чай из трав. Его хозяйка, Мадам Фелл, потеряла мужа несколько лет назад, но это не погасило в ней жажды жизни. У нее был легкий веселый нрав, она часто пела, когда протирала резные столики на улице возле кафе, и всегда тепло встречала посетителей. Я закончила месить тесто, накрыла его полотенцем, чтобы дать отдохнуть, и вышла на улицу. Лучи утреннего солнца прошлись по моему лицу нежной лаской, спускаясь на шею, ключицы, обнимая плечи. Я зажмурилась от удовольствия.

– Ами, доброе утро, – раздался мелодичный голос мадам Фелл. – Что за оркестр у тебя сегодня в лавке? – продолжила она, прекращая поливать роскошные цветущие кусты в горшках у входа в кафе и разворачиваясь ко мне всем телом.

От воспоминаний о недавнем погроме мне свело скулы.

– Кот, – передернула я плечами, закатывая глаза, – вы же знаете, какой он… ммм… душка.

Мадам Фелл уперла руки в бока, но на лице засияла улыбка.

– А я этого негодяя подкармливаю! – Она старалась придать голосу возмущенный тон, чтобы поддержать мое негодование, но вышло шутливо.

– Скоро занесу вам булочки, – улыбнулась я в ответ.

Когда я приехала в этот город, мадам Фелл была первой, кто встретил меня с радушием. После того, как болезнь унесла жизни моих родителей, я не могла больше оставаться в родной деревне. Дом казался мне пустым и холодным, моя душа замерзала в нем. Все в нашем доме напоминало о тех днях, когда мы были вместе. Когда отец одобрительно кивал, глядя на мои свежеиспеченные булочки, когда мама улыбалась мне по утрам, когда мы пили чай у камина перед сном, согревая друг друга историями. Все оборвалось резко, перестало существовать, словно этого и не было никогда, словно я все это выдумала. В душе разрасталась темная дыра, заполняя меня горечью. Мне дико хотелось согреться, избавиться от острого чувства одиночества, что поселилось в каждом сантиметре нашего дома. Поэтому я собрала немного вещей, взяла сбережения, книгу рецептов, дорогой сердцу венчик отца и отправилась в Южные Земли, на родину своей матери, в город Эфос.

Юг поразил меня с первых минут. Буйство зелени, красок, звуков, запахов. Когда я сошла с корабля, в лицо ударил теплый ветер, срывая ленту с кудрей, бросая их по плечам, словно требуя для них свободы. Уже в порту пахло пряностями и специями, что удивляло, ведь я привыкла, что порт пахнет рыбой и морозом. Ароматы вскружили голову, от ярких одежд горожан зарябило в глазах, я замерла на месте, прижимая к груди свой небольшой саквояж, пытаясь успокоить сердце, которое зашлось в каком-то бешеном ритме. Не знаю, сколько я так простояла, впитывая в себя все эти краски и звуки, боясь пошевелиться, чтобы не спугнуть этот чудесный мир вокруг, пока кто-то из прохожих не налетел на меня, толкая плечом, выбивая из оцепенения. На смену этому мгновению восторга пришел страх – что я буду здесь делать? Куда мне идти, где ночевать, я же чужая здесь, этот город мне совсем не знаком. Чем я думала, когда оставляла родной Север? Покрепче сжала саквояж в руках и тряхнула головой.

«Не этому учил тебя отец, Амара, соберись. Можно бояться, но делать. Нельзя отступать».

Сделала несколько глубоких вдохов, успокаивая нервы, прогоняя страх из сердца, и пошла по дороге, ведущей прочь из порта. Я не знала, куда она меня приведет, но окружающие пейзажи постепенно вытеснили все беспокойства из души окончательно, заменив их любопытством. Здесь все было другое. Небольшие, из теплого желтого камня, дома с голубыми деревянными ставнями и яркими крышами тянулись вдоль дороги. Окна каждого дома были распахнуты, украшены кадками с цветами, источающими тонкие сладкие ароматы. Всюду слышался смех, люди улыбались друг другу, обнимаясь при встрече, мужчины рассыпались в комплиментах, глядя на красивых южанок в легких платьях с открытыми плечами. Я знала местный язык, ему научила меня мама, когда я еще была маленькой. Она часто рассказывала мне истории и сказки о юге, с нежностью вспоминая свою родину. И теперь я понимаю почему! Пройдя пару кварталов, я поняла, что мне тесно и жарко в моем родном пальто. Остановилась, чтобы снять его и осталась только в старом мамином платье, которое она хранила в сундуке, голубом, с длинной легкой юбкой и спущенными плечами. Я никогда не была на улице так легко одета, это чувство было новым, тревожным и радостным одновременно. На мои обнаженные плечи тут же осела влага, витающая в воздухе от близости моря, но это было даже приятно. Незаметно для себя я улыбнулась. От этой легкости в теле, от пьянящих ароматов, от того, что внутрь меня пробралось какое-то светлое и теплое чувство. Будто я нашла свое место, будто это и есть мой дом.

Я гуляла долго, несколько часов, пока не свернула в ремесленный квартал. Тут дома были двухэтажные, жались друг к другу плотно, все с теми же резными голубыми ставнями и цветами в горшках. На первых этажах были лавки – мясные, сырные, цветочные, посудные, с шарфами, со специями, кое-где были небольшие кафе, оттуда доносились музыка и ароматы блюд. Я поняла, что давно ничего не ела и надо бы остановиться. Тем более солнце перешагнуло в западную часть небосклона, а значит, уже давно вечер. На Юге дни намного длиннее, чем на Севере, но стоит поискать ночлег до темноты. Так я и зашла в чайную мадам Фелл. Невысокая пышнотелая женщина с открытым добрым лицом понравилась мне сразу. Ее волосы, уже тронутые сединой, были забраны в небрежную прическу, на ней было закрытое платье изумрудного цвета с рукавами-фонариками, она явно была не молода, но все же красива. И у нее было звучное имя Гертруда. В тот вечер за чашкой ароматного чая мы проболтали несколько часов. Она умело вела диалог, вытягивая из меня все подробности моей жизни. Но почему-то рассказывать их ей было приятно, она тепло улыбалась или сочувственно качала головой, накрывая мои пальцы своими ладонями. И она как-то сразу начала звать меня Ами, так звали меня только родители, сокращая мое полное имя. В этот же вечер Гертруда Фелл дала мне ключи от соседнего дома, в котором раньше была пекарня, пустующая уже несколько лет. Так я узнала, что Гертруда вдова.

– Ами, подари этому дому жизнь, – сказала мне мадам Фелл, отдавая ключи, – мой муж любил свое дело, он пек чудесные булочки, – тут она вздохнула, опуская глаза, пряча за темными ресницами печаль, – мне не нужна плата за жилье, но я буду рада свежей выпечке для моего кафе.