– Господа! Соотечественники! Коллеги! Я очень рад приветствовать вас всех на берегах Финского залива от лица правящего дома Романовых. Недаром великий поэт Александр Пушкин в своем знаменитом стихотворении очертил просторы Российской империи, начав именно с Финляндии – помните, наверно, «от финских хладных скал до пламенной Колхиды, от потрясенного Кремля до стен недвижного Китая». Да, Финляндия это крайний запад империи, точнее, северо-запад, что накладывает на этот регион особую ответственность, именно здесь начинается мост, соединяющий нас с Европой. Край суровой природы и трудолюбивого населения, входящего в дружную семью народов нашей империи. Меня сюда привела случайность, – счел нужным уточнить этот момент Александр, – авария с кораблем, когда он проплывал мимо Гангута, однако, как говорится в нашей поговорке – не было бы счастья, да несчастье помогло. Итак, благодаря этой случайности я перед вами, господа, и готов ответить на все ваши вопросы…

Собрание оживилось, народ немедленно начал обсуждать такой поворот – до сих пор верховные руководители страны на прямой контакт с населением не выходили. Но руку поднял только один человек из первого ряда, господин в строгом костюме с гвоздикой в петлице.

– Прошу вас, – кивнул ему Александр, – только сначала представьтесь.

– Карл Фацер, промышленник, – начал он, – мне, как представителю финских предпринимателей, хотелось бы обозначить основные болевые точки в своей сфере…

– Обозначайте, господин Фацер, – улыбнулся ему царь, он уже сидел на стуле рядом с трибуной со стаканом минеральной воды в руке.

– У меня две кондитерские фабрики в Финляндии, – продолжил тот, – выпускаем очень качественный товар, конфеты, шоколад, печенье, все это пользуется хорошим спросом не только в Финляндии и даже не только на остальной территории империи, но и за ее, так сказать, пределами. Примерно треть производимой продукции уходит в Швецию, Германию и Данию. Так вот, моя просьба, как плательщика немалых налогов в бюджет страны, заключается в следующем – а нельзя ли предприятия, приносящие валютную выручку, освободить от некоторых налогов? Или хотя бы уменьшить их каким-то образом… А вторая просьба заключается в следующем – хорошо бы повысить ввозные пошлины на товары, аналогичные нашим – зачем нам иностранные сладости, когда их прекрасно могут делать отечественные производители?

– Очень своевременное обращение, – царь поставил стакан с минералкой на трибуну, встал и продолжил, – лично обещаю вам, господин Фазер, рассмотреть все ваши просьбы в правительстве страны в ближайшее время.

Одновременно он открыл свой блокнот и сделал там соответствующую пометку.

– У вас все, господин Фазер? Ну, тогда слово переходит к следующему, – и он показал рукой на другого представителя общественности, сидевшего в том же первом ряду, но с противоположного края.

– Ян Сибелиус, – представился тот, – композитор.

– Рад видеть представителя творческой интеллигенции, – поприветствовал его царь, – излагайте, пожалуйста, свои вопросы.

– Хотел бы сказать пару слов по поводу финского языка, государь, – вежливо продолжил тот, – ваш дед, император Александр 1й, как известно, даровал нашему языку статус второго государственного, однако, на мой взгляд… и многие в нашей стране наверняка присоединятся к моему мнению… дела с нашим родным языком обстоят далеко не так, как хотелось бы…

– А что именно не так с финским языком? – нахмурил брови царь.

– Нет, в целом все нормально, – сразу сдал назад композитор, – но отдельные детали хотелось бы, так сказать, отполировать. Например, возьмем начальную школу – русский язык сейчас там преподают по 5-6 часов в неделю, а финский только 1-2. Или взять прессу, на нашем родном языке издается всего две газеты в столице и одна в Турку… тогда как на русском их полтора десятка в стране. Да что с русским сравнивать, даже на шведском языке больше печатной продукции издают. И в театре та же картина – все почему-то ходят на спектакли, где говорят исключительно по-русски…

– Но это, наверно, все же проблема финских театров, что в них мало ходят, – флегматично ответил Александр, – наверно, надо ставить актуальные пьесы и занимать в них талантливых актеров, тогда будут ходить и к вам… возьмите хоть Большой театр в Москве, слышали про него?

– Ну кто же не слышал про Большой театр, – немного смешался Сибелиус.

– Там аншлаги, насколько я знаю, вообще на все спектакли, независимо от языка, на котором они исполняются – хоть на итальянском, хоть на немецком.

– Тут, скорее всего, вы правы, – сокрушенно покачал головой композитор, – но относительно школ и газет все же хотелось бы увидеть какое-то решение проблем.

– Хорошо, господин Сибелиус, – кивнул царь, – я записал ваше пожелание – обсудим в ближайшее время. Так, еще есть желающие высказаться?

Руку поднял некто в чесучовом сюртуке из третьего ряда, Александр сделал ему приглашающий жест.

– Меня зовут Ирье Ирье-Коскинен, – сказал тот, поднявшись со своего места.

– Вот как, – ухмыльнулся царь, – имя и фамилия почти одинаковые?

– Да, так сложилось, – не стал тот углубляться в подробности, – я начальник духовной экспедиции сената и основатель партии старофиннов…

– Вот как, – озадачился Александр, – а что, есть и младофинны?

– Конечно, государь, – быстро отвечал Коскинен, – мы придерживаемся консервативных взглядов на вещи, а младофинны в противовес нам фиксируются на демократических принципах.

– Понятно, это примерно как в Британии виги и тори, одни за аристократию, другие за буржуазию…

– Да, почти так… мой вопрос связан с предстоящими выборами в Государственную Думу…

– Слушаю вас, господин Ирье, с большим вниманием, – царь даже встал и снова зашел за трибуну.

– Так вот, относительно нашей фракции старофиннов и вообще финского сената, – тут же продолжил Коскинен, – грядут выборы в Госдуму, а по регламенту в Финляндии один депутат выбирается от большего числа избирателей, чем в той же соседней Карелии. Мы, если честно, не понимаем такой дискриминации. К тому же можно добавить и то, что нет никаких намеков на дублирование всех будущих документов Думы на языки национальных окраин.

– Про избирательные квоты вопрос актуальный, – кивнул Александр, – я сразу же по возвращению в Петербург передам его в избирательную комиссию. А вот с той частью вашего выступления, которая касается переводов, я готов подискутировать…

– Давайте подискутируем, – лихо поднял перчатку Коскинен.

– Вы знаете, сколько народностей со своими языками проживает в России?

– Если честно, то нет…

– Вот здесь присутствует полномочный представитель правительства по вопросам национальностей, он даст справку, – Александр протянул руку в сторону безмятежно смотревшего в окно Георгия.

Николай толкнул его в бок, тот понял свою оплошность и тут же встал.

– Да, конечно, готов выдать необходимые справки в полном объеме, – быстро проговорил он, – всего на данный момент в Российской империи насчитывается 152 народности, но свои отдельные языки есть только у 113 из них. Самые большие ветви это великороссы, малороссы и белороссы, на них приходится 69% всего населения.

– На все языки народов империи предлагаете переводить документы, господин Коскинен? – ехидно осведомился царь, – на 113 штук?

– Ну что вы, государь, – тут же открестился тот, – только на основные… к ним, кроме русского вполне можно отнести финский и польский.

– Боюсь, среднеазиаты и евреи с вами не согласятся… – задумчиво ответил Александр, – но хорошо, я понял вашу мысль и постараюсь ответить что-то внятное до конца этого года…

Остальные вопросы были совсем уж мелкими и незначительными, поэтому собрание свернули через полчаса после въедливых замечаний Коскинена. А вечером царская семья погрузилась на Штандарт и отчалила в сторону Кронштадта.

митт

Сельское хозяйство

А после небольшого отдыха Александр засучил рукава и принялся за извечную российскую проблему, третью после дураков и дорог. Он собрал большое совещание в Зимнем дворце по вопросам реформирования и интенсификации сельского хозяйства. Главным докладчиком там был назначен Великий князь Николай, успевший между делом сплавать в Американские Штаты и получить некоторый опыт в этой сфере народного хозяйства.

– Итак, господа, – начал Николай, немного волнуясь, все же это было чуть ли не первое его выступление перед широкой аудиторией, – что мы имеем на данный момент в деревне…

И он показал указкой на большую схему, висящую на стене – это ему рисовала целая команда художников под руководством самого Врубеля.

– Количество лиц, занятых в сельском хозяйстве на текущий момент насчитывает 115 миллионов, из них 72 миллиона находятся в Европейской части страны, 21 в Средней Азии, 12 в Закавказских губерниях и только 10 приходится на Сибирь и Дальний Восток. Если более подробно рассмотреть Европейскую часть, то и здесь мы наблюдаем неравномерность размещения производительных сил…

Царь здесь с восхищением показал ему большой палец – экие умные слова выучил сынок, кто бы мог подумать.

– Максимум крестьянского населения здесь наблюдается на землях южнее линии Симбирск-Тамбов-Воронеж-Чернигов… Привисленские губернии и Финляндию мы пока оставляем за скобками… север же населен и обрабатывается в разы хуже. Теперь перейдем к объемам товарного производства сельского хозяйства, – предложил Николай и специально обученные люди быстро повесили на стенку новый плакат.

– Здесь мы видим разбивку сельскохозяйственной продукции по видам… как нетрудно догадаться, львиную долю тут занимает зерно, это более 80% от общих объемов. Внутри этой категории самую высокую долю имеет, естественно, пшеница, за ней идут ячмень, рожь и просо. Также имеют место посадки технических культур, как то – картофель, лён, бахчевые и подсолнечник, на них приходится около 20% площадей. Теперь про урожайность и экспорт…

На стене появился третий плакат, самый большой по сравнению с предыдущими.

– Общие земельные площади в России огромные, почти 2 миллиарда десятин, но пригодных для обработки уже меньше в разы – всего 350 миллионов десятин. И даже с этими 350 миллионами не все в порядке, из них только 100 миллионов можно отнести к землям, благоприятствующим к выращиванию на них сельхозкультур. Большая часть их расположена на юге Европейской части и в Поволжье, а также есть отдельные островки благополучия в Сибири и в Средней Азии. Во многом в связи с этим средняя урожайность в стране колеблется от 39 пудов с десятины для крестьянских владений до 47 для частников. Это очень мало, очень, в Соединенных Штатах, например, урожайность втрое выше, а в Германии впятеро. Что же касается экспорта, то он у нас неплохой, от 500 до 600 миллионов пудов, выручка от него составляет примерно половину всех наших доходов от экспорта, но при правильном развитии нашего сельского хозяйства эти цифры можно как минимум удвоить и по объемам, и по соотношению к общим доходам государства.

Николай оглядел аудиторию и понял, что доходят его слова далеко не до всех… надо поменять стиль изложения, подумал он.

– Я, наверно, уже утомил общество многочисленными цифрами и специальными терминами, – Николай сел на край стола, стоявшего рядом с плакатами, и перешел на более понятный язык, – короче говоря, господа, дело обстоит таким образом – надо, во-первых, поменять общественную структуру нашей деревни… ну или хотя бы начать этот процесс, община это не то, что требуется для развития, во-вторых, хорошо бы сменить экстенсивный характер развития нашей деревни на интенсивный… ну или тоже начать это делать, грубо говоря – поднять урожайность основных культур, а в-третьих, надо перенимать опыт передовых стран в сельском хозяйстве, на данный момент это Германия, Соединенные Штаты, ну и Францию с Голландией тоже можно добавить к этому перечню.

– Мы с большим интересом ознакомились с увлекательным докладом Николая Александровича, – встал со своего места император, – но я хотел бы добавить несколько замечаний по теме, если позволите…

Естественно, что никаких позволений действующему царю никто выдавать не стал, зал просто обратился в слух, тогда он продолжил.

– Все это верно, все это логически обосновано, но не будем забывать, господа, что мы живем в России, а здесь логика часто отступает на второй план… если не на десятый. Поэтому хотелось бы немного соотнести хороший, без преувеличений это отмечу, план великого князя, с реалиями нашей жизни…

Из зала по-прежнему не раздалось ни единого звука, но Николай позволил себе вольность немного подискутировать с родным отцом.

– Что же в моем плане нереального, Александр Александрович? – спросил он.