Также были обнаружены специфические территориальные различия, характеризующие разные социально-экономические показатели и интеллектуальные достижения. Профессор Анджело Кодевилла, например, разделил Европу на различные культурные зоны и пришел к выводу, что «у европейского ребенка будет совсем разная жизнь» в зависимости от того, родится он «восточнее или западнее линии, которая начинается в Прибалтике и тянется на юг вдоль восточной границы Польши, вниз по западной границе Словакии и вдоль восточной границы Венгрии, затем продолжается вниз через середину Боснии к Адриатическому морю» ^[90].

Монументальный эмпирический трактат Чарльза Мюррея «Человеческие достижения» проследил различия в историческом прогрессе искусства и науки в разных частях Европы и заключил, что «80 % всех значительных европейских деятелей можно отнести к территории, не включающей Россию, Швецию, Норвегию, Финляндию, Испанию, Португалию, Балканы, Польшу, Венгрию, Восточную и Западную Пруссию, Ирландию, Уэльс, большую часть Шотландии, нижнюю четверть Италии и около трети Франции» ^[91]. В Соединенных Штатах это же исследование выявило аналогично искаженные территориальные различия в происхождении выдающихся достижений в области искусства и науки: при этом представители северо-востока были значительно переоценены, а большая часть Южных Штатов, за исключением Вирджинии, была представлена недостаточно ^[92].

Демография

Среди самых игнорируемых факторов, провоцирующих диспропорции социально-экономических показателей как внутри стран, так и между странами, находятся такие демографические факторы, как различия в показателях среднего возраста. Эти различия, как и их последствия, не так уж и малы.

В Соединенных Штатах, например, разница в доходах между людьми среднего возраста и молодыми совершеннолетними людьми больше, чем разница в доходах между чернокожими и белыми ^[93]. Более того, эти различия в доходах между возрастными группами со временем увеличились, поскольку физическая жизнеспособность молодежи стала менее ценной с экономической точки зрения из-за замены силы человеческих мышц механической и электрической энергией, в то время как развитие человеческого капитала – знаний, навыков и опыта – получило большую ценность по мере развития более передовых технологий и более сложных организаций.

Этнические и другие социальные группы различаются по среднему возрасту на целых два десятилетия и более. Например, в Соединенных Штатах средний возраст американцев японского происхождения составляет 51 год, а американцев мексиканского происхождения – 27 лет ^[94].

Насколько вероятно, что эти две группы – или другие – будут иметь одинаковую долю населения, в равной степени представленную в профессиях, институтах или видах деятельности, требующих многолетнего образования и/или многолетнего опыта работы? Разве удивительно, что испано-американцы представлены не так широко, как американцы японского происхождения, в профессиях или управленческой деятельности, для которых обычно требуются долгие годы образования и опыта? Сколько 27-летних людей любой национальности соответствуют требованиям, предъявляемым к генеральным директорам в гражданской жизни или генералам и адмиралам в армии?

Даже если бы американцы японского и мексиканского происхождения были абсолютно идентичны во всем остальном, кроме возраста, они тем не менее значительно отличались бы по доходам и другим показателям, зависящим от возраста. Конечно, расовые, этнические и другие группы редко, если вообще когда-либо, совпадают во всем остальном. Это делает перспективы достижения равных показателей еще более маловероятными, а неравенства в достижениях – еще более сомнительными в качестве автоматических индикаторов дискриминации. С точки зрения способностей человек не равен даже самому себе на разных этапах жизни, не говоря уже о том, чтобы быть равным широкому кругу других людей на разных этапах их собственной жизни.

В этих обстоятельствах обеспечение равных прав и равного отношения ко всем не приводит к равным результатам – и фактически гарантирует неравенство и диспропорцию социально-экономических показателей. Это не означает, что генетические факторы или дискриминация могут быть полностью исключены как возможные причины таких диспропорций. Но потребуются веские доказательства для подтверждения этих гипотез. Таким образом, эти предположения остаются проверяемыми гипотезами, а не заранее сделанными выводами.

Соблазнительность детерминизма

Убеждение в том, что диспропорции в распределении доходов являются индикатором неравного отношения к людям с более низким заработком, оказывается частью более общего набора предположений, которые допускают, что существует один доминирующий фактор, объясняющий различия в итоговых показателях благополучия. В начале XX века считалось, что таким доминирующим фактором экономического, интеллектуального и других неравенств является генетика ^[95]. Эта теория была тогда такой же популярной, какой сегодня является противоположное мнение, согласно которому неравенства в показателях свидетельствуют о дискриминации. В то время в американских колледжах и университетах предлагались сотни курсов по евгенике ^[96], подобно тому, как сегодня многие академические учреждения предлагают курсы, – и целые факультеты – которые учат, что неравенство социально-экономических показателей подразумевает дискриминацию.

Генетический детерминизм не был уникальным явлением для Соединенных Штатов и не ограничивался каким-либо конкретным политическим или идеологическим спектром, хотя тогда американские прогрессисты играли ведущую роль в продвижении идей генетического детерминизма в стране. Аналогично во второй половине XX века они же стали лидерами в распространении противоположной теории, которая гласит: неравенство подразумевает дискриминацию. По обе стороны Атлантики и в обе эпохи ведущие интеллектуальные и политические деятели были в авангарде тех, кто продвигал доминирующие в свое время теории.

В Англии, например, Джон Мейнард Кейнс был одним из основателей евгенического общества в Кембриджском университете, а такие всемирно известные британские писатели левого политического толка, как Герберт Уэллс, Джордж Бернард Шоу, Джулиан Хаксли, Гарольд Дж. Ласки и Сидней и Беатрис Уэбб также были сторонниками евгеники. Среди британских консерваторов евгенику поддерживали Уинстон Черчилль и Невилл Чемберлен, которые позже разошлись во мнениях по другим вопросам ^[97].

В Соединенных Штатах ведущими фигурами евгенического движения были основатели и представители Американской социологической ассоциации и Американской экономической ассоциации ^[98]. Один из пионеров в разработке тестов на умственные способности, профессор Л. М. Терман из Стэндфордского университета на основе своего исследования меньшинств на юго-западе Соединенных Штатов пришел к выводу, что «они не могут усваивать абстракции» ^[99], а Карл Бригам, создатель академического оценочного теста (SAT ^[100]), заявил, что результаты проверки умственных способностей армии США во время Первой мировой войны, как правило, «опровергали распространенное мнение о том, что евреи обладают высоким интеллектом» ^[101].

Одним словом, даже передовые умы эпохи не избежали стадного чувства при обращении к однофакторным объяснениям. Также однофакторные объяснения не ограничились различиями между людьми. Они распространились и на вопросы, относящиеся к различиям в природе. Никто не оспаривает факт, что солнечный свет в тропиках горячее, но это научное знание не отменяет того, что самая высокая температура, когда-либо зарегистрированная в Азии, Африке, Северной Америке и Южной Америке, была зафиксирована за пределами территорий тропиков ^[102]. Ни одна часть Европы не находится в тропиках, но есть европейские города, в которых показатели самой высокой зарегистрированной температуры превышают значения, когда-либо зафиксированные в Сингапуре, расположенном практически на экваторе ^[103].

В общем, даже главный фактор – неоспоримый научный факт – может быть нивелирован комбинацией других факторов. Если указать, что среднемесячная максимальная температура в декабре в Лондоне такая же, как и в Вашингтоне, это не будет означать, что расположение относительно севера и юга не влияет на значения температуры, хотя Лондон находится более чем на 1300 км севернее Вашингтона ^[104]. Теплые воды Гольфстрима проходят через Атлантический океан и переносят тепло на северо-восток мимо Западной Европы, включая Лондон. Благодаря этому зимы здесь более мягкие, чем на тех же широтах в Азии, Северной Америке или Восточной Европе.

Другие факторы приводят к тому, что температуры в различных регионах умеренного климата достигают более высоких значений, чем в некоторых тропических областях ^[105]. Ничто из этого не противоречит научному факту, что солнечный свет в тропиках горячее. Однако этот неоспоримый факт не предопределяет заранее и автоматически все показатели. Аналогичным образом дискриминационная предвзятость в отношении различных групп в странах по всему миру не исключает того, что показатели будут определяться более широким спектром других факторов в конкретных местах и в определенное время.

В то время как мы обнаруживаем неравномерное распределение социально-экономических показателей в разных аспектах человеческой деятельности по всему миру, многие социальные теории по умолчанию принимают за аксиому предположение о равных или сопоставимых показателях. При этом любое отсутствие равенства социально-экономических показателей автоматически рассматривается как признак неких зловещих влияний, которые помешали естественному равенству реализоваться. Но ни равенство достижений, ни равенство преступлений не являются всеобщими.

Смертность в результате убийств в Восточной Европе на протяжении веков в несколько раз превышала смертность от убийств в Западной Европе ^[106]. Сегодня, согласно британскому изданию The Economist ^[107], в Латинской Америке проживает «8 % населения мира, но зарегистрировано 38 % убийств». Более того, «80 % насильственных убийств в латиноамериканских городах происходят всего на 2 % улиц» ^[108].

Ни генетика, ни дискриминация не являются ни необходимыми, ни достаточными для объяснения всех асимметричных и неравных показателей среди людей. Но, учитывая, насколько широко, как долго и насколько сильно каждая из этих двух теорий – генетическая или дискриминационная – доминировали в мышлении, законах и мировой политике, сейчас перед нами стоит задача избежать влияния этих масштабных предубеждений.

Две из монументальных катастроф XX века – нацизм и коммунизм – привели к массовому уничтожению миллионов людей их собственными правительствами либо во имя избавления мира от бремени «низших» рас, либо во имя избавления мира от «эксплуататоров», ответственных за бедность эксплуатируемых. Хотя каждое из этих учений могло бы быть проверяемой гипотезой, они достигли политического триумфа именно как догмы, которые невозможно доказать или опровергнуть с помощью логики.

Ни Mein Kampf ^[109] Гитлера, ни «Капитал» Маркса не были упражнением по проверке гипотез. Хотя обширный трехтомный экономический трактат Карла Маркса был гораздо большим интеллектуальным достижением, «эксплуатация» ни на одной из его 2500 страниц ни разу не рассматривалась как проверяемая гипотеза. Вместо этого эксплуатация стала фундаментом, на котором была построена сложная интеллектуальная надстройка, – но оказалось, что фундамент этот из зыбучего песка. Избавление от капиталистических «эксплуататоров» в коммунистических странах не повысило уровень жизни трудящихся даже до уровня обычного рабочего в капиталистических странах, где, по мнению марксистов, такие рабочие все еще подвергались эксплуатации.