Илиан, пошатнувшись, поднялся тоже, усилием воли стряхнув с себя последнюю слабость. Улыбнулся сдержанно, склоняясь в поклоне перед невысокой смуглой девицей в богатой одежде. Дианира склонила прелестную голову, от чего украшения в смоляных волосах едва слышно звякнули, а тяжёлые ожерелья, оплетавшие шею, колыхнулись вслед за движением. Шёлковая ткань рукавов и полупрозрачная накидка почти открывали смуглые плечи, но младшую сестру Давена Второго это не смущало. Напротив, Дианира первой взяла под руку Илиана, проигнорировав взгляды сопровождавшей её рыжей придворной дамы – больше телохранительницы, нежели камеристки, как понимал Дагборн – и повела в сторону зала советов. Имперский маг их только взглядом проводил, так и не поздоровавшись с важным гостем.

– Я уже подумала, будто снова опоздаешь, – Дианира умудрялась говорить негромко, но так бархатисто, что даже у Дагборна, следовавшего за молодым господином, мурашки пошли по коже. Неулыбчивая телохранительница Дианиры, едва удостоив его взглядом, глаз с подопечной больше не сводила. – Хотя и надеялась, что явишься пораньше. Сколько мы не виделись, Илиан? Я скажу точно: шесть седмиц. Я считала…

Дагборн подавил вздох: от бархатного голоса юной соблазнительницы даже он почувствовал себя неуютно, что говорить про малоискушённого Илиана, который с женщинами общаться напрочь не умел, а с такими напористыми, как Дианира – и вовсе терялся?

– Ты же не исчезнешь вновь, не попрощавшись? – остановившись перед дверьми в главный коридор, Дианира пытливо глянула на Илиана, отчего ей пришлось задрать голову так, что диадема чуть соскользнула с густых волос. – Брат не пускает меня на Совет. Вечно остаюсь в покоях в полном одиночестве… совсем одна…

Дагборн не отрывал глаз от пола, переживая, что его выдаст взгляд: только полнейший остолоп не догадается, к чему ведёт августейшая Дианира! По счастью, такой остолоп рядом имелся.

– Я поговорю с Императором, если выпадет возможность, – рассеянно пообещал Илиан, – ведь ты уже в зрелых летах и имеешь право на участие в государственных делах.

Поклонившись, Дагборн последовал вслед за молодым господином, кусая губы, чтобы не хрюкнуть неприличным смешком. Выражение лица августейшей Дианиры оказалось бесценным: Илиан обладал уникальным даром не только не замечать очевидных ловушек, но и садить в лужу тех, кто их расставлял. Всё же телесная чистота имела свои преимущества: господин Иннар по-прежнему с трудом понимал намёки, которые в противном случае могли бы его погубить.

Или ещё погубят, если Дианире вздумается идти до конца и требовать скорого замужества с Сильнейшим у брата. Внебрачная дочь Императора Давена Первого, которую тот признал без колебаний, она пользовалась также большим снисхождением его наследника и старших сестёр. Чем, по мнению Дагборна, избаловалась окончательно. Но кто бы спрашивал мнения у телохранителя?

В главном коридоре, ведущем к дверям в зал Советов, выстроилась вдоль стен охрана прибывших делегатов – бруттские лёгкие кожаные доспехи чередовались с сикирийскими кольчугами и стонгардскими кирасами. Взгляды всех обратились к ступавшему по каменным плитам Илиану Иннару.

Сильнейший выглядел превосходно: развивающийся плащ поверх плотной кожаной куртки, твёрдая, уверенная поступь – даже слишком уверенная, с тревогой подумал Дагборн, ведь впереди ждал сам Император – и остановившийся взгляд ледяных глаз.

Охрана у дверей расступилась сама, а телохранитель скользнул следом, зло цыкнув на ближайшего стражника. Господин Иннар сам настоял, чтобы Дагборн присутствовал – и телохранитель отступать от молодого господина не собирался.

– Ты опоздал, Сильнейший.

Илиан, не сбавляя шага, прошёл к самому трону и склонил колено. Движение вышло резкое; Дагборн опустился за ним куда плавнее, почтительно склонив голову перед Императором.

– Заставил наших гостей ждать.

Господин Иннар не ответил, всё ещё не поднимая головы. Каждый раз, бывая с Сильнейшим в императорском дворце, Дагборн поражался: откуда в бывшем деревенском мальчишке столько внутренней уверенности? Кто научил его с достоинством, граничащим с дерзостью, держаться перед власть имущими, кто показал, как себя вести и как повернуть беседу так, чтобы не ты – они впали в зависимость от каждого брошенного слова?

– У тебя, конечно, имеется оправдание?

– Магическое поле в зале перемещений повреждено, мой Император, – ровно отозвался Илиан. – Пространственные линии нарушены. Вероятно, до меня портал во дворец открывали люди… не слишком заботящиеся о тех, кто идёт следом, – вовремя запнулся Сильнейший. – Пришлось чинить потоки на ходу.

Если Император Давен ничего и не понял, то он мастерски этого не показал. Тонко очерченные губы подозрительно дрогнули, и он кивнул:

– Встань и займи своё место, Сильнейший.

Илиан так же резко поднялся и прошёл мимо молчавших бруттских магов к одинокому креслу посредине залы. Опустился, расслабленно положив руки на подлокотники.

Дагборн остановился у стены, постаравшись слиться с орнаментом. Бруттские послы не торопились с обвинениями, ожидая слова Императора. Здесь же сидел и Сильнейший сикирийской гильдии из Оша – смуглый Левент, или Лелль, как называл его Илиан при личных визитах. Постарше господина Иннара, но выглядевший столь же молодо, Левент управлял ошской гильдией уже пятнадцать лет и являлся одним из вернейших соратников Илиана. Или, точнее, единственным среди собравшихся в зале.

– Тебе известно, Сильнейший Илиан Иннар, зачем тебя позвали?

Дагборн слышал, как среди внимательно слушавших бруттских магов пронёсся не то вздох, не то мутная тень враждебности: древний бруттский род Иннаров хорошо знали, как в соседней Империи, так и за её пределами. И то, что последняя его представительница, Деметра Иннара, передала память крови приёмному сыну, никого из чистокровных бруттов не радовало. Называть древним именем стонгардского самородка никто не торопился.

– Обстановка в Мире накаляется, – размеренно заговорил Император Давен, не сводя взгляда с Илиана, – альды готовятся к решающему удару. Есть сведения, что у них уже собран воздушный флот.

Точно такой же флот собирали и имперцы – благодаря могущественному подопечному Дагборн знал о многом – но Император об этом не упомянул. Как и о том, что обе стороны – Объединённая Империя и Альдский Доминион – склоняли на свою сторону бруттов, рассчитывая получить окончательный перевес сил в грядущей битве. Вот только Бруттской Империи оказалось куда выгоднее выждать, пока соперники не истощат друг друга, чтобы потом воспользоваться плодами желанной для них войны.

– И словно этого недостаточно, ты настраиваешь против нас западных соседей.

На западе Сикирия граничила с дружественными оглумскими пустошами, но Император явно имел ввиду северо-запад – бруттов. У которых, положа руку на сердце, имелись все основания для того, чтобы ненавидеть Объединенную Империю. Главным образом потому, что имперцы усилились в последние годы, и к ним, устав от бруттской тирании, уже присылали союзнические делегации реттоны с дальних Островов. Брутты теряли Острова – так что усиление соседей в их планы не входило. Впрочем, как и повторное господство Альдского Доминиона, против которого их Империя в одиночку не выстояла бы.

– И в мыслях не было, мой Император, – ровно отозвался Илиан.

По залу прошёл ропот, затем с места поднялся пожилой брутт в богатом плаще.

– Верни сердце воды, сын Стонгарда.

Сильнейший не отвёл взгляда, а губы едва шевельнулись, когда он ответил:

– Можете меня обыскать, мастер Эмин. Если найдёте – оно ваше.

– Илиан! – предостерегающе позвал Император.

– Мы уже не первый раз ведём эту беседу, мальчик, – мастер Эмин нервно сжал сухой кулак. – И ты каждый раз нас убеждаешь, что чист. Но отпираться бесполезно: мы знаем, что ты его выкрал!

– Выкрал? Сердца стихий никому не принадлежат, – ровно отрезал Илиан. – И не вы ли, мастер Эмин, назвали меня сыном Стонгарда? Как, по-вашему, я бы открыл врата царства воды?

– Мы думали об этом, – скрипнул зубами бруттский маг. – Вывод прост: ритуал крови. Память древнейшего бруттского рода, который передала тебе Деметра Иннара. Ты не брутт по рождению, но ты наследник древнейшей крови. Царство воды пустило внутрь не того человека…

Илиан промолчал, хотя по тонким губам скользнула тень усмешки. Дагборн прекрасно знал, что мастер Эмин прав, но молодой господин Иннар не собирался ни выдавать правду, ни признаваться в совершённом. Как и в той хитрости, что помогла ему открыть врата царства огня. Сикирийской кровью мастер Иннар не обладал тоже – зато чистокровным сикирийцем был его друг и соратник, Сильнейший ошской гильдии, мастер Левент.

– Стройная теория, мастер Эмин.

– Император, – обратился к Давену бруттский маг, – этот человек – вор. Ему никто не указ. О нём шепчутся в гильдиях и за их пределами, превозносят, будто героя, за борьбу с Братством Ночи – но в Бруттской Империи таким, как он, отсекают руки. Вы желаете поддержки? Прежде дождитесь лояльности от своих же подданных!

Палец бруттского мага ткнул в сторону Илиана Иннара, и тот резко поднялся. Подобное заявление граничило с вызовом и являлось неуважением к Императору; мастер Эмин, случайно или нарочно, спровоцировал до того спокойного Иннара.

– В другой раз вы бы ответили за свою наглость, мастер Эмин, – ровным, но подрагивающим от ярости голосом проронил Сильнейший. – Поблажек преклонному возрасту я не делаю. Поддержки? От вас? Вашему императору выгодна эта война. И если по каким-то причинам вы предоставите нам союзнические войска – эти войска остановятся где-нибудь на западных границах, подальше от восточной бойни. Брутты славятся своей трусос… осторожностью, конечно же.

Сильнейший Левент спрятал усмешку, отворачиваясь от делегации. Дагборн мысленно не согласился: брутты отчаянной храбростью не страдали, зато восполняли таким изобилием хитрости и подлых ловушек, что имперские легионеры на западных границах гибли десятками.

– У меня нет сердца воды, – Илиан широким, резким жестом развёл руки, демонстрируя крепкую грудь, обтянутую кожаной курткой. – Как и у вас нет уважения к нашим законам. И печётесь вы не про царство стихии – новое сердце родится вновь через десять лет – а про то, как бы кто не создал амулет стихий раньше вас…

Мастер Эмин дёрнулся и уставился на молодого Иннара с почти нескрываемой ненавистью.

– Это твоё последнее слово, Илиан… Иннар?

– Последнее слово всегда за Императором, – отрезал Сильнейший.

Дагборн вновь мысленно восхитился тем, как искусно молодой господин ведёт беседу. Пробивая брешь в защите соперника, не раскрывая, но и не запираясь, обходя ловко расставленные ловушки и ломая ожидаемый ход словесной битвы. Память крови Иннаров? Годы жестокой самодисциплины? Нескончаемая учёба? Сотни книг и манускриптов? Что создало и определило эту личность?

– Присядь, Сильнейший.

Голос Давена Второго прозвучал негромко, но в зале мгновенно воцарилась тишина. Присел не только Илиан – бруттские маги, уже поднявшиесяс с мест, опустились обратно.

– Я благодарю дорогих гостей за визит, – невозмутимо проронил Давен, – и буду рад, если вы задержитесь и вкусите нашего гостеприимства. Вас проведут в ваши покои. С мастером Илианом мы непременно побеседуем со всем пристрастием. Уверяю вас, мастер Эмин, если мы с Сильнейшим выясним, как возможно вернуть царству воды выкраденное сердце, то непременно это сделаем.

Дагборн усмехнулся уголком рта: Император ясно дал понять, что думает о требованиях бруттской стороны. Вероятно, Давен Второй и вынудил бы Илиана вернуть артефакт – но лишь в обмен на поддержку бруттскими войсками в грядущем противостоянии с альдами. Западным соседям следовало не требовать, а договариваться – однако же этого гордые бруттские сердца не вынесли бы.

Объединенная Империя до сих пор казалась им бельмом на глазу: брутты всё ещё видели как в стонгардцах, так и в сикирийцах разрозненные полудикие племена, не способные к обучению. То, что дикарям удалось несколько веков назад объединиться и дать отпор всем соседям, да ещё и построить свои школы магии – казалось в глазах бруттов нелепой шуткой природы, досадным недоразумением, не более.