Анна Никольская: Тот, в кого мы влюбились

© Анна Никольская, 2025

© Михайленко Т. В., 2025

© Лапшина Д. Ю., рис. на обл., 2025

© ООО «Издательство АСТ», 2025

Пролог

«Я больше не хочу жить. У меня вчера еще было все: и лучшие подруги, и парень… Главное, вчера у меня была вера в дружбу. И в любовь, лол. А сегодня К. прислала селфи, на котором она целуется с М. в губы. Не знаю точно, когда это было, – может, вчера, а может, стопяцот лет назад. Какая разница, если она утверждает, что они давно встречаются.

От Л. я не ожидала предательства от слова “совсем”. Разве ей мало внимания? Мало парней? Или ей невыносимо от мысли, что такая а-ля серая мышь, как я, тоже может понравиться обалденному парню? А самое гнусное, она клялась, что М. – не ее типаж. Это какое-то вероломное двуличие.

В общем, я не знаю, как можно жить, когда не веришь самым близким людям. Вернее, теперь уже никогда этого не узнаю».

Глава первая
Прошлогодние яблоки

– Вы больные, нет? Не полезу я на эту штуковину! Она сейчас рухнет!

Криста шла по хлипкому подвесному мосту. Хотя мостом эту развалюху можно назвать с натяжкой. Знаете, в фильмах про Амазонку бывают такие – висят прямо в джунглях, где полно всяких змей и диких обезьян. И обязательно-преобязательно кто-нибудь из героев берет и срывается вниз. Вот наш мост выглядит примерно так же.

Он шатался. Казалось, если Криста сделает один неосторожный шаг или ветер подует сильнее, она упадет в воду.

– Плевала я на ваш мост! – крикнула я, и над рекой прокатилось эхо.

Маша посмотрела на меня как на дефективную:

– Лар, заканчивай. Я с детства тут хожу, и вообще его в позапрошлом году ремонтировали. Смотри, доски новые, – подруга протянула руку. – Залезай!

Я разозлилась. Не на лю, а на себя, потому что мне реально было страшно. Но никогда бы не призналась я в этом никому! Среди нас троих – я самая смелая, так всегда было. Возможно, меня легко вывести из себя, но я знала: лю принимают меня со всеми потрохами, как говорится. Наверное, поэтому мы и дружим уже сто пятьдесят восемь лет.

Отец меня замучил: говорит, все наши с мамой проблемы оттого, что мы не можем помолчать, когда надо. Домостроевец. Деспот! Хотя я где-то даже согласна с ним. Нет, не согласна. Но сейчас получается, что я испугалась.

«Щас прямо».

Этого я допустить не могла. Криста вон триллеры отказывается смотреть, подскакивает от любого шороха, а тут глядите – поднялась и стоит на этом адском мосту. Еще и машет. Я улыбнулась.

Криста словно прочитала мои мысли:

– Скажи просто, что боишься высоты, и мы от тебя отстанем!

Внутри меня что-то обожгло.

«Признать слабость? Мне? Не дождетесь».

Я закусила губу. Выдохнула. Да уж. Криста меня хорошо знает, но сдаваться я не собираюсь. Я всегда получаю то, чего хочу. А сейчас я хотела во что бы то ни стало подняться на этот долбаный мост!

– Ладно. – Я поплелась к первой хлипкой дощечке.

Теплый ветер трепал волосы. Привычным движением я вернула выбившиеся пряди за уши, но они снова взмыли вверх – меня это дико бесило.

«А если не удержусь? Вон как его шатает!» – Я покосилась на ржавые металлические тросы, заменявшие поручни.

До воды было метров пятнадцать-двадцать – я глянула вниз, и у меня заколотилось сердце. Вцепилась в трос обеими руками. Не знаю, когда там его чинили, но доверия мне эта деревянная ветошь не внушала. Маша с Кристой о чем-то болтали, мне не слышно было о чем. Со стороны казалось, они просто стоят на земле, а не висят в небе, упираясь ногами в рассохшиеся доски.

Руки у меня вспотели, каждый шаг давался с усилием. Еще и голова закружилась, супер.

– Помочь? – спросила Маша, сделав несколько шагов навстречу.

Если в нашей компании я самая безбашенная, то Маша – сама заботливая. Она эмпат, и все этим сказано. Не помню, чтобы она хоть раз отказала кому-то в помощи. Уравнения и неравенства, алгебраические выражения, функции и т. д. – Маша может часами объяснять непонятную тему, но никогда не дает списать. Принцип у нее такой. «Я тебе лучше удочку вручу», – типа того. Она смотрела на меня и улыбалась, от ее взгляда стало как-то спокойней. Если Маша рядом, значит, все хорошо. Вообще не помню, чтобы хоть раз было по-другому.

С горем пополам я добралась до лю. «Как люди вообще переходят это чертов мост?!»

– Бабушка рассказывала, его построили семьдесят лет назад, когда выдавали участки под дачи, – сообщила Маша.

– А чего он такой длинный? Речка не такая уж и широкая. И зачем вообще этот подвесной, если вон, – я кивнула в камыши, – есть нормальный?

– Нижний мост затопляет весной, и перебраться на тот берег можно только на лодке. Или здесь.

«Лучше бы на лодке прокатились. Нет, на яхте. Четырехпалубной».

– Сейчас сюда мало кто ходит. Все же на машинах, – почему-то голос Маши стал грустным. – А река раньше шире была. Помню, как-то в грозу нам пришлось в дачном домике переночевать. Хорошо, что у бабули с собой оказались бутерброды. Это было в апреле, на кухне оставались только прошлогодние яблоки…

– И охота твоей бабушке в саду возиться? Сейчас все в магазине можно купить, еще и домой доставят… – Я осеклась. Это Криста на меня шикнула.

Мы знали: дача для Маши и ее бабушки была еще и чем-то вроде дополнительного источника дохода. Или как там это правильно назвать? Криста у нас – душа компании. Она всем нравится. Не знаю, как это у нее получается. И с Кристой легко, она не злопамятная. Именно поэтому мы с ней и подружились. А еще Криста всегда боится обидеть людей, в отличие от меня. В смысле, я-то не боюсь.

– А отсюда точно никто не падал?

Маша посмотрела на меня и расхохоталась. А Криста уселась прямо на доски, свесив ноги вниз, и тоже заржала.

– Ненормальные.

Я с трудом опустилась сначала на колени – мост сильно раскачивался, – потом с грехом пополам уселась на попу. По-турецки. Так спокойней, но я все равно держалась за нижний трос.

Вид с моста открывался чумовой. По обе стороны реки росли густые деревья – ивы и пирамидальные тополя, они скрывали почти все признаки цивилизации. Не было видно ни дачных домиков, ни автобусной остановки, ни фонарей. Только тихая водная гладь, устремлявшаяся вперед, – казалось, на горизонте река соединялась прямо с небом. Так на море бывает. Только я вот никогда не задумывалась, что наслаждаться красивым видом можно и так… у кого-то на даче. Я сейчас реально залипла.

Солнце стремилось к горизонту. Массивные облака, похожие на чьи-то темные кучерявые головы, окрасились розовым и бледно-оранжевым. Ветер стих, и мост престал скрипеть. Было слышно теперь только птиц. Соловьев, наверное, я не разбираюсь.

– Слушайте, а тут кайфово на самом деле.

Я была уверена, лю подденут меня, типа: «Снежная королева разморозилась!» Они так часто говорят, но сейчас почему-то молчали.

– Просто сказочно, – кивнула Криста. – Как думаете, что нас ждет в девятом классе?

Я не успела ответить. У Маши зазвонил телефон.

– Это мама, – вставая, сказала Маша и отошла.

Я не слышала, о чем они говорят, до нас долетали только обрывки фраз.

– Надеюсь, нас теперь будут отпускать на взрослые вечерники, – размечталась я. – Ну, как старшеклассников.

Мы стали с Кристой обсуждать, что такого интересного можно придумать на Новый год, куда съездить и все такое. Маша вернулась, но в нашей беседе не участвовала. Мы не сразу заметили, что с ней что-то не так. Потом ее плечи дрогнули.

– Ты чего? – спросила Криста.

– Родители меня не забирают. Опять.

– В смысле не забирают? – Криста вскочила.

Мост тут же зашатался. Я взвизгнула.

– Эй, осторожней!

– Не еду я в Германию. У них не получается.

Три года назад Машины предки свалили в Дрезден на ПМЖ, они планировали забрать ее в начале этого июля. Маша учила немецкий уже который год, она должна была пойти там в школу. Последний раз они виделись прошлым летом, кажется, только с мамой, отец приехать не смог. А я еще жалуюсь, что моим родакам на меня плевать.

Мы с Кристой молчали. Маша плакала. А я бы орала, наверно, и швыряла камни в воду от злости. Я не знала, что сказать. Я вообще в таких ситуациях теряюсь, и единственное, что мне хотелось сейчас, – это позвонить Машиной мамаше и сказать ей все, что я про это думаю. Я выразительно посмотрела на Кристу. У нее всегда находились правильные слова…

– Мне жаль, что так все получилось. Представляю, что ты чувствуешь, – просто сказала она и обняла Машу.

«Блин…»

Я знала, что должна тоже подойти. Я встала кое-как – перед глазами все сразу, естественно, закружилось. Но я буквально за шкирку проволокла себя на другой конец моста и взяла Машу за руку. Рука была мокрая.

Маша высвободилась и тоже меня обняла. Так мы и стояли втроем как идиотки – наверное, целую вечность. Я даже забыла, что боюсь высоты.

– Лю, если вы рядом, значит, все будет хорошо, – сказала наконец Маша.

Лю – это мы так друг друга с девчонками называем. Типа люди, но звучит милей. Но не слащаво.

– Что бы ни случилось, давайте пообещаем, что всегда будем вместе.

– До старости лет? Обещаю! – рассмеялась Криста.

– Может, еще на крови поклянемся? – усмехнулась я.

– Ой, что-то зябко стало… – Криста поежилась.

Это она на Снежную королеву намекает.

– Крайне остроумно.

– А давайте этот мост станет нашим секретным местом? Местом силы. Будем приходить сюда раз в год, – предложила Криста. – Всю жизнь, а?

На Машином лице появилась улыбка.

– А в какой день? – Она посмотрела на экран телефона. – Давайте ровно через год! Сейчас 19:19. Значит, 11 мая в это самое время?

– А что, другое место нельзя было придумать?

– Все-таки наша Снежная боится высоты.

Девчонки захихикали.

– Дурынды.

Солнце опустилось ниже, вода почти не двигалась, в ивах квакали лягушки. И если бы сейчас с неба спустились пухлые ангелы с крыльями, я бы не удивилась.

«Дурацкий мост».

– Ну здесь так здесь, – сдалась я.

– Доставайте телефоны и записывайте, – скомандовала Маша. – 11 мая, 19:19, мост. Записали?

Если честно, глубоко внутри я даже обрадовалась. Маша еще как минимум год будет рядом. Эгоистка я, знаю.

На нижнем мосту остановился джип, из него вышли наш водитель, дядя Миша и Машина бабушка.

Скоро мы уже сидели в машине – баба Тоня, естественно, впереди, она показывала дорогу, хотя мы тут у них раньше бывали. Мы с лю восседали сзади и строили планы на лето. Три месяца свободы, как я это люблю! Впереди наше лучшее лето! Я это точно знала.

Глава вторая
Олдскульный чай с тортиком

«Наконец-то школа», – с этой мыслью я проснулась и поразилась самой себе.

Я ни разу не ботаник. Школа для меня в первую очередь – это мои лю. Мы мечтали, что проведем лето вместе, но все получилось совсем не так. Лара три месяца путешествовала с предками. Даже не знаю, остались ли континенты, которые она к своим пятнадцати еще не посетила. А я была только в четырех странах – в Беларуси, Казахстане, Турции и Египте. Жалко, что даже на Машин ДР мы не увиделись – она все лето провела у родителей отца в Ижевске.

– Винегрет, брысь! – Я спихнула кота с кровати. – Тебя завел Феденька, вот и спи в его комнате. Чего уставился? Все ты понимаешь. Кыш отсюда! – Я взглядом указала на дверь.

Феденька, мой брат, полгода назад притащил с улицы черного котенка. Выходил его – кормил из пипетки, таскал к ветеринару, все дела. И вот она – благодарность. Кот не отлипает от меня, а Федя злится.

Винегрет тоненько мяукнул. Мама третий раз постучала в дверь.

– Да встаю я!

Пожалуй, главный минус первой смены – ранний подъем.

* * *

Мы стояли перед кабинетом математики и ждали Лару.

– Где она, не пойму? – нервничала Маша. – Сейчас звонок прозвенит.