– Разведкой занимаются, как и твои кадры, Евгений Иванович, а подполковник заострен именно на Восток, – усмехнулся Фок, уже зная, какой на самом деле имеется штат у наместника. Вот только не упорядочен еще и не столь эффективен, каким мог бы быть. Хотя те же дипломаты вполне ему лояльны и деятельны, а это немаловажно.

Но ведь время есть, и изменить можно многое…

Глава 7

– Минные катера с «Всадником» и «Гайдамаком» уже направлены по бухтам, миноносцы Второго отряда их прикрывают. «Джигит» и «Разбойник» – на внешнем рейде брандвахтой. «Забияка» и «Гиляк» пойдут под моим флагом в бухту Луизы, прикроют наши миноносцы в случае повреждений.

Контр-адмирал Лощинский сейчас едва сдерживал волнение, докладывая Алексееву, прибывшему под вечер в Порт-Артур. Все же успел добраться из Ляояна, сделав короткую остановку на станции Ташичао, встретившись там с Фоком. Утром Евгений Иванович собирался выходить в море, благо «Баян» с «Палладой» отогнали японские дозорные крейсера, что при виде русских кораблей немедленно бросились в паническое бегство. Еще бы им не испугаться, когда и с севера показались дымы – то подходила «Диана», вышедшая из Дальнего. На этой «богине», не принимавшей активного участия в недавнем сражении, закончили экстренные ремонтные работы, и крейсер вышел в море. Его сопровождали пять миноносцев 1-го отряда – больше половины из числа способных выйти в море.

Конечно, в другое время адмирал не стал бы так рисковать, но сейчас у него не осталось выбора – стало ясно, что японцы собрались проводить десантную операцию и захватить Инкоу, падение которого грозило немалыми неприятностями. Такого варианта развития событий нельзя было допустить ни в коем случае, и Алексеев осознанно пошел на риск, прекрасно понимая, что произойди что-нибудь похожее на случай с «Петропавловском», проблем не оберешься, и ситуацию будет не исправить.

Он собрался бросить на кон войны единственный козырь, применения которого адмирал Того сейчас вряд ли ожидал. Кураж от победы над японским отрядом 7 мая оказался настолько велик, что ремонтные работы на торпедированных в первую ночь войны броненосцах были немного ускорены. Два дня тому назад с «Цесаревича» и «Ретвизана» сняли кессоны, хотя в иной реальности это произошло 23–24-го числа, как он узнал от Фока. К тому же еще 15 мая на последнем корабле установили 12-дюймовые пушки главного калибра. Через два дня провели пробные стрельбы, результат которых оказался вполне удовлетворительным.

Так что завтра с утра он выведет два броненосца в море, и если 1-й отряд Того прикрывает конвой, то есть неплохие шансы добраться до Дальнего, где их на подходе встретит «Пересвет» под флагом Матусевича, с тремя большими миноносцами в сопровождении.

О бое с японской эскадрой не могло быть и речи – команды должны чуть ли не заново привыкать к морю, налаживать взаимодействие. Ведь экипажи три с половиной месяца стояли в ремонте, какие тут походы. А вот Того от такой демонстрации явно станет не по себе – три русских новых броненосца, скорость которых не уступает японским визави, поневоле заставят неприятеля прикрывать транспорты главными силами, тут одними броненосными крейсерами в охранении не обойдешься.

Зато через десять дней, максимум две недели, можно и рискнуть сразиться с врагом. К этому времени войдет в строй «Победа», кессон с нее уберут на днях, и «Полтава», немного пострадавшая в недавнем бою, причем по вине контр-адмирала Матусевича – тому надо было просто направить на север и юг по миноносцу, и в таком случае подход японской эскадры не оказался бы для русских моряков неприятной неожиданностью. Наивный просчет, за который он устроил жестокую, но справедливую выволочку, которую Николай Александрович надолго запомнит…

– Николай Оттович, – Алексеев посмотрел на сидящего справа от Лощинского Эссена, – я вызвал вас в Порт-Артур чтобы сообщить: немедленно лишаю вас должности командира броненосца. Снимаю не только потому, что «Севастополю» месяц стоять в ремонте, а лишь руководствуясь тем, что вы настоятельно нужны на крейсерах. Рейценштейн уже вышел в море – под брейд-вымпелом «Баян» и обе наши «богини». Задача его отряд – связать боем, по возможности, вражеские крейсера и обеспечить атаку наших минных катеров от бухт Луизы и Десяти кораблей.

Алексеев сделал паузу, любуясь вначале побледневшим, а теперь побагровевшим лицом Эссена. И,как ни в чем не бывало тем же голосом продолжил говорить дальше:

– Я решил назначить вас командиром Второго крейсерского отряда. А потому спрашиваю: вы готовы выйти в море немедленно? Под вашим командованием будут «Аскольд» и «Новик». И сопровождать в атаку вы станете пять больших миноносцев Елисеева, что пришли из Дальнего и сейчас загружаются углем. Задача также состоит в прикрытии этой ночью отряда капитана второго ранга Бубнова – у него семь боеготовых «соколов». Прошу вас дать мне свой ответ.

– Я готов, ваше высокопревосходительство, в сию же секунду выйти в море. – Эссен поднялся со стула, но, повинуясь жесту Алексеева, уселся обратно. За эту минуту наместник увидел, насколько эмоциональным может быть Эссен – целая гамма чувств появилась на лице храброго остзейского немца. Тот и не думал их скрывать. Вначале недоумение, немой крик души: «За что меня так наказывают?!» Потом невероятная, почти смертельная обида, когда Николай Оттович услышал, что «Севастополю» месяц стоять в ремонте. И резонно посчитал, что наместник решил, что вина за повреждения в бою лежит именно на нем. Затем неприкрытая радость, что его возвращают обратно на крейсера, причем командиром отряда, а ведь это повышение в должности, и значительное. Эссен принял самый тихоходный броненосец эскадры по приказу Макарова и получил чин капитана 1-го ранга, ибо «Новик» относился к кораблям 2-го ранга. И теперь он возвращается обратно на крейсера и может поднять на одном из них брейд-вымпел, согласно статье «Морского устава». А тут уже полагался салют из 9 или 11 выстрелов. И до погон контр-адмирала с должности командира крейсерского отряда, то есть с упраздненного чина капитан-командора, добраться многократно легче, чем будучи командиром одного из устаревших броненосцев.

– Над каким из крейсеров вы поднимете свой брейд-вымпел?

– «Новик»!

Без секундного промедления Эссен дал ответ на вопрос адмирала. Кто бы сомневался – Николай Оттович прекрасно знает команду и возможности своего крейсера, с которым сроднился за службу. Да и возможности «Аскольда» ему хорошо известны – много раз эти два быстроходных крейсера, построенныена германских верфях, вместе выходили в море, гоняя японские миноносцы и вступая в схватки с вражескими кораблями.

– Но ваш крейсер существенно уступает «Аскольду» по водоизмещению и многократно – по артиллерийской мощи, все же шесть стодвадцатимиллиметровых пушек или дюжина стопятидесятидвухмиллиметровых – есть разница? И в скорости «Новик» превосходит незначительно, а в бронировании сильно уступает. Поднимайте брейд-вымпел на «Аскольде», – мягко посоветовал Алексеев, прекрасно понимая, какой будет ему дан ответ.

– Только «Новик», ваше высокопревосходительство. Это мой старый корабль, к которому я привязан сердечно. – Эссен даже мотнул головой от негодования, что может поступить иначе. – «Аскольд» – прекрасный крейсер, но в ночную атаку идти лучше на «Новике», он намного маневренней и может близко подойти к берегу – осадка меньше. А потому лучше атаковать транспорты со стороны берега, «Аскольд» же отвлечет на себя внимание вражеских крейсеров.

– Хорошо, я рад, что наши мысли сошлись, – мягко произнес Евгений Иванович, протянув Эссену запечатанный пакет. – Тут вся диспозиция, Николай Оттович, ее требуется исполнить. Но она не ущемляет вашей инициативы в бою. Смело принимайте иные решения, если увидите, что результат будет достижимым и принесет гораздо больше пользы. Необходимо повредить как можно больше транспортов и полностью сорвать высадку вражеского десанта. Однако не беспокойтесь, если часть вражеских судов дойдет до Инкоу. Там наша армия готова их встретить, в порту есть береговые железнодорожные батареи с нашими моряками и минные катера.

Алексеев остановился, посмотрел на Лощинского и Эссена – на лице первого он не увидел страха, а в храбрости второго можно было не сомневаться, наоборот, нужно постоянно сдерживать его порывы.

– Все командиры миноносцев предупреждены: если будут замечены вражеские броненосные крейсера, то следует атаковать их при любой возможности, пуская торпеды не по одной, а залпом из двух сдвоенных аппаратов. Нужно потопить хотя бы один из них и уравновесить силы. И еще одно: при серьезных повреждениях отходить в залив Цзиньчжоу, под прикрытие наших береговых батарей. А теперь, господа, я должен сказать вам следующее…

Глава 8

– Рад тебя видеть, Николай Платонович, наконец добрался до наших палестин. И, как моряк, попал с корабля, то есть из вагона, прямо на бал – с полудня японцы начнут высаживать в Инкоу десант. Не думаю, что наш флот их остановит, хотя определенные потери им все же нанесет. Так что, Николя, ты вовремя прибыл, тебя очень не хватало!

– А ты все в заботах и хлопотах, Александр Викторович. И тебе не хворать до конца кампании! А там как Бог даст нам обоим, Фокушка. Смотрю, ты догнал в чинах меня, да еще Георгия на шею заслужил!

Последняя фраза прозвучала в устах с неприкрытой завистью, генерал-лейтенант Зарубаев даже вздохнул, но объятия его были крепкие. Генералов в Российской империи не так и много, пути их постоянно пересекались, и все друг друга хорошо знали, причем лично, а не заочно, некоторые еще с кадетских или юнкерских времен. Тут как раз имел место быть второй случай – вместе учились во 2-м Константиновском артиллерийском училище, причем Фок – «птенцом», а Зарубаев уже портупей-юнкером, но оба были погодками, что немаловажно и всегда учитывалось.

Дальше жизненные пути разошлись: Николай Платонович закончил академию Генерального штаба и стал служить в окружных управлениях, уже в 1875 году вышел в полковники, с турками не воевал, спустя 15 лет стал генерал-майором и начальником штаба армейского корпуса. В 1899 году Зарубаев уже генерал-лейтенант, позже стал помощником командующего Сибирского военного округа и с началом войны принял под командование формируемый из резервистов 4-й Сибирский армейский корпус.

Фока ожидал более тернистый путь: пять лет службы в жандармах, так что к Русско-турецкой войне едва выслужил капитанский чин. За храбрость получил золотое оружие и Георгия 4-й степени, в том же 1890 году получил чин полковника и 3-й Закаспийский стрелковый батальон под командование – какая уж тут бригада, «академикам» путь к вершинам чист, а тут все собственным горбом вываживать, с одного полка на другой переходить, медленно поднимаясь по карьерным ступенькам. Так что первый генеральский чин получил только в 1900 го ду, ну и бригаду под командование.

И пора бы уходить на пенсию, но тут подвернулся случай, который всегда позволял старым служакам подняться в чина, доставало бы храбрости, толковости и здравого смысла, – и имя ему война. Так что теперь Фок скакнул выше, пока старый приятель корпус формировал. Но теперь положение еще больше изменилось: первая победа над японцами одержана, чин и Георгий 3-й степени получены. Должность помощника наместника ЕИВ и главнокомандующего сухопутными и морскими силами на Дальнем Востоке намного значимей, чем та, на которой находился Зарубаев, и старшинство в чине тут никак не поможет.

Но общались они всегда по-дружески, несмотря на разницу положения, – традиции училища к этому напрямую обязывали, и нарушать их было категорически нельзя вплоть до самой смерти. А к ситуации оба отнеслись философски: сегодня ты выше по должности, завтра – я, ничего страшного, наоборот, помогать своим завсегда нужно.