Я остаюсь в кабинете одна, униженная, оскорбленная и голодная, отчего мне хочется заплакать. Но плакать на рабочем месте – удел неудачников, успешные люди для этого закрываются в туалете. Времени размокать в жалости к себе у меня нет, нужно доделать презентацию, отправить Наде, а потом забронировать ей гребаный столик. С другой стороны, если мыслить шире коробки, как учит Надя, раз она поручает мне свои личные дела, это автоматически делает меня ее правой рукой. С этой мыслью я и звоню в ресторан. Подумаешь – забронировать столик, мне это вообще ничего не стоит. Инвестировать ресурсы в отношения с начальницей – это очень разумно.

Глава 4
Сестра

Иногда это адское местечко под названием Московский метрополитен, которое москвичи по какому-то тайному сговору, а может быть, просто от общей безвыходности, считают самым удобным и надежным видом транспорта, может здорово испортить день.

Оранжевая ветка простояла в тоннеле добрых минут двадцать, из-за чего я опоздала на работу. А я, вообще-то, всегда прихожу на работу вовремя. Если начистоту, то «вовремя» в моем случае означат раньше Нади, а она позволяет себе приходить на полчаса позже. Но как раз сегодня застаю Надю уже сидящей в «аквариуме». Завидев меня еще на пороге, она выходит мне навстречу, чтобы окатить надменным взглядом.

– Выспалась?

– Нет, – отвечаю я с вымученной улыбкой, барыня изволит шутить. – Оранжевая ветка встала.

– Да, в новостях уже пишут! – приходит мне на помощь Машка. – Суицидник очередной. Я тоже сегодня чуть не опоздала. Надя, а ты нормально доехала?

– Я на метро не езжу! – обрубает Надя, и это звучит как «У меня нет ничего общего с нищебродами».

Смотрю на Машку, чтобы обменяться красноречивыми взглядами, говорящими: «Эта стерва как обычно», но Машка уже отвернулась и смотрит в монитор. Очередной рабочий день начался.

Сегодня даже Надя не сможет испортить мне настроение, потому что, во‐первых, сегодня пятница, а во‐вторых, вечером я встречаюсь с Артемом, и все, о чем я сейчас мечтаю, – чтобы она не задержала меня после работы и я смогла заехать домой, переодеться и уложить волосы, собранные в высокий пучок.

Но, как назло, в пять вечера Надя все еще сидит в кабинете, никуда не собираясь. Мои коллеги тоже сидят на своих рабочих местах, сосредоточенно щелкая мышками, но я вижу, что Леня просматривает страницу какого-то автомобильного бренда, а Маша прокручивает новости. Признаться, последний час я и сама выбирала платье в интернет-магазине. Я решительно встаю из-за стола, направляюсь к Наде, нерешительно заглядываю:

– Можно?

– Да. – Надя не отрывает сосредоточенного взгляда от монитора. Мне не видно экран, но вполне вероятно, она тоже выбирает платье или очередные туфли, только в каком-нибудь люксовом магазине. Она же в метро не ездит, а стало быть, и в массмаркете не одевается.

– Я тебе больше не нужна? Хотела уйти сегодня пораньше.

– А у тебя работы больше нет? – Надя все-таки отрывается от «туфель». – Что, даже отчеты в «Клике» проверила?

– И даже разработчикам письмо отправила! – сообщаю я. – Но они все равно ответят не раньше чем через неделю.

– Я попрошу их ответить нам раньше.

– Сегодня уже не ответят точно, а мне к врачу, – бессовестно вру я, глядя Наде прямо в глаза.

– Болеешь? – Она делает озабоченное лицо.

– Плановый осмотр, – нахожусь я.

– К врачу – это, конечно, серьезно. – Она смягчается, и мне становится стыдно. – Иди, конечно, и не болей!

– Спасибо! – говорю я, стараясь не выдать смущения.

– Надеюсь, врач – это не психолог или массажист, – уточняет Надя, и я улыбаюсь. Понимаю, что это такой странный у Нади юмор.

Челночу из ванной в комнату и обратно так, что физрук бы обалдел. Тревожно гудит фен, на бортике раковины мерцает косметика, на кровати в спальне возвышается баррикада из тряпок. Артем заедет уже через час.

– Ты что, это наденешь? – Мама заглядывает в мою комнату, когда я примеряю короткое красное платье.

– А что такое? – пристально оглядываю себя в зеркало. Волосы уже уложены утюжком, осталось только накраситься. Платье в обтяжку сидит на моей худощавой фигуре превосходно.

– Даш, надо что-то более элегантное носить в твоем возрасте!

– Мам, в каком еще возрасте? Мы с тобой не ровесницы, забыла? – пререкаюсь я и еще раз критически себя осматриваю. Возможно, она права. Я все-таки иду не в ночной клуб мужиков цеплять, а на свидание, да притом с Артемом. Вспомнив, какая элегантная у него сестра, решаю надеть черный шифоновый комбинезон на тонких бретельках и сверху – бордовый кардиган с крупными золотыми пуговицами, на случай если вечером похолодает.

– Так лучше? – Я захожу на кухню, где мама, расположившись за столом с чашкой чая, проверяет тетради.

– Совсем другое дело. – Она смотрит на меня, приспустив очки на кончик носа.

Когда Артем сообщает, что подъехал, мне остается только накраситься. Я пишу, чтобы подождал пять минут, хотя и понимаю, что сделать качественный макияж займет не менее двадцати. Но лучше быть опоздавшей красавицей, чем пунктуальным чудовищем. В первом случае тебе простят все, даже истекшую бронь в ресторане.

Сажусь в машину, приношу с собой аромат «Шанель № 5» и нового «компаньона». Прислоняюсь к щеке Артема для приветственного поцелуя, пахнет тонким мужским парфюмом, мятой и кожаной обивкой. Я чувствую сильное желание. Желание стать его женой, жить с ним в его квартире и чтобы он представил меня наконец родителям в их загородном доме, про который я так много слышала, носить обручальное кольцо с огромным камнем и больше никогда не ходить в «Ашан».

Артем внимательно лавирует по забитой машинами узкой полоске дороги, ведущей из нашего двора на Ленинградку. По пути в ресторан мы беседуем о работе. Я хочу, чтобы он видел во мне деловую девушку с карьерными устремлениями, а не простую телочку, мечтающую удачно выйти замуж, коих вокруг парня с его материальными данными всегда полно. Поэтому я рассказываю, что начальница сделала меня своей правой рукой, умалчивая историю с бронированием столика, и поручила мне важный проект, умалчивая историю с отчетами для дурацкого «Клика».

К столику нас провожает высокая девушка на каблуках и в платье, кричащем, что стоимость пластики под ним значительно превышает стоимость самого платья. А еще об отчаянном желании ухватить себе престарелого топ-менеджера и попасть к нему на содержание и больше никогда не провожать к столикам таких, как мы, – молодых и успешных. Какое-то время мы молча изучаем меню, потом делаем заказ и возвращаемся к диалогу о работе.

– Да я подзаебался ездить туда-сюда. Устал. Это каторжная работа, по двенадцать часов в день, – неожиданно жалуется Артем.

– Но ведь тебе за нее и хорошо платят! – Я пытаюсь его приободрить.

– Да, но эта работа не приносит никакого удовлетворения, она только ради денег.

– А разве деньги сами по себе не приносят удовлетворения? – Я выразительно киваю на обстановку. На горячее я заказала филе сибаса с вялеными томатами, каперсами и белыми грибами, у Артема – стейк из говядины в трюфельной соли. На закуску мы уже съели салат с уткой конфи и бурату со свежими томатами. Свой ужин мы сдобрили тосканским белым вином «Антинори» 2013 года. И молодой официант аккуратно подливает его в наши бокалы из влажной холодной бутылки. Я это все рассказываю не для того, чтобы показать, как я прекрасно разбираюсь в гастрономии, а чтобы продемонстрировать, что за счет работы Артема мы можем позволить себе такой изысканный ужин в старом итальянском ресторане Grand Cru на Патриарших прудах в городе-герое Москве. Лично я испытываю от этого настоящее удовлетворение.

– Нет, деньги сами по себе не приносят удовлетворения, – не соглашается Артем, – особенно когда тебе даже некогда их тратить, потому что ты по двенадцать часов в день рисуешь презентации и пишешь рекомендации заводам, на деле не всегда даже понимая, как именно там все у них устроено, а если честно – почти никогда не понимая. И когда ты говоришь оператору на заводе, что он должен быть «лин» и «шесть сигма», а он хлопает глазами и смотрит на тебя, делая вид, что все понял, потому что у него жена и двое детей и он держится за эту работу с минимальным окладом, ты вдруг осознаешь свое собственное ничтожество оттого, что ты по своей доброй воле ввязался в этот проходной спектакль. Хочется вкладывать свое время и силы во что-то нужное обществу, понимаешь?

– И что же ты такого общественно полезного собираешься делать? – спрашиваю я с легким сарказмом, но Артем этого не замечает.

– Я придумал приложение, которое помогает аэропортам оказывать качественный сервис людям с ограниченными возможностями, такого еще нигде нет, и это Клондайк, будущий Клондайк! Кстати, у тебя же эта подруга, как ее, – двумя руками он водит в воздухе, как бы описывая пышные женские формы.

– Каринка, – подсказываю я и закатываю глаза.

– Да, Каринка вроде работает в айти? Может, она сможет подсказать хороших продакт-оунеров?

– Каринка там секретутка, она даже не знает, кто такие эти продакт-оунеры, не говоря уже о том, чтобы разобраться, кто из них хороший, – говорю я специально так уничижительно, чтобы этому любителю «всемогущего бюста» даже и в голову не пришло с ней встретиться под предлогом работы.

И пока я пытаюсь осознать, как относиться к тому, что человек хочет бросить высокооплачиваемую работу ради того, чтобы помогать инвалидам в аэропортах, Артему звонит сестра, которая ждет его у ресторана, чтобы забрать из его машины вещи для загородного дома.

Он просит меня подождать за столиком и направляется к выходу, но я рывком поднимаюсь и, даже не успев схватить кардиган, вылетаю за ним. Я очень хочу наконец-то познакомиться с его сестрой. Во‐первых, она часть семьи, а на этом этапе наших с Артемом отношений я уже должна с ними познакомиться, а во‐вторых, хочется посмотреть вживую на человека, которым Артем всегда так восхищается. Он идет так быстро, что я на каблуках еле догоняю его. На парковке возле ресторана ждет высокая блондинка, одетая в синие прямые джинсы и плотный твидовый пиджак, кажется, такие есть у «Шанель». Артем целует ее в щеку, она улыбается и переводит взгляд на меня.

– Добрый вечер! – произносит она с мягкой улыбкой.

Я смотрю на Артема и отмечаю про себя его растерянный вид.

– Это, – он указывает на меня и после паузы добавляет: – Моя сокурсница.

– Очень приятно, а я Лена, сестра этого неуловимого мстителя, которого родители не видят неделями, – бодро сообщает сестра и обращается к Артему, пока он бормочет в свое оправдание что-то про командировки.

Они отходят к багажнику, а я так и остаюсь стоять, не сумев выдавить из себя ни слова в ответ. Меня начинает сильно знобить то ли оттого, что на улице прохладно, а на мне только легкий комбинезон, то ли оттого, что по всем моим надеждам только что проехались катком. Он даже не сказал ей, как меня зовут. Я уменьшилась до размеров молекулы, я стала прозрачной, призраком, невидимкой. Обида заложила уши, сдавила горло. Он даже не назвал мое имя. И тут я слышу:

– Пойдем!

Когда мы приземляемся за столик, я пытаюсь собраться. Замечаю, что у него красивая сестра, он улыбается в ответ, и разговор снова уходит в сторону его идеи со стартапом для аэропортов, инвалидов и социальной ответственности.

Мы доедаем горячее, берем два американо и отказываемся от десерта.

– Поедем ко мне? – небрежно бросает Артем, подзывая официантку, чтобы попросить счет.

– Нет, не могу, – отрезаю я, – завтра рано вставать.

Артем оплачивает счет картой и шуршит по карманам в поисках купюр на чай.