Просто у меня, помимо служения родной корпорации, есть еще личная жизнь, в отличие от некоторых, злорадно думаю я, но вслух бессовестно вру:

– Да, что-то задумалась над отчетом…

– Над отчетом для дэшбордов? – переспрашивает Маша.

– Именно, – подтверждаю я.

– Вот я как раз открыла его, а там твои данные не заполнены. А я графики из «Клика» хочу по ним сверить. Ты когда сделаешь? – Маша выжидающе смотрит на меня не тронутыми тушью, широко распахнутыми коровьими глазами.

– Прямо сейчас и заполню! Как раз думала, как быстрее все сделать. – Я хмурю брови, стараясь придать своему лицу озадаченный вид.

– А что там думать? Ты их из системы просто должна выгрузить, как обычно…

Эта колхозница, вылезшая из сеновала, начинает меня конкретно бесить.

– Я все же предпочитаю думать, а не просто выгружать, – огрызаюсь я, но натягиваю улыбку, про себя говоря: сядь на место, буренка, здесь тебе не пастбище.

Я совсем забыла про долбаный отчет. Хорошо, хоть Машка напомнила, а то бы могло и от Нади влететь, если бы незаполненные данные обнаружила она, а не Машка. Кстати, о Машке, надо бы ее тоже пригласить. Все-таки периодически она прикрывает меня по работе. Иногда на нее можно слить часть своих обязанностей, у нее все равно нет никакой личной жизни. А если не похудеет, то и не будет, предсказываю я.

Вот только как я приглашу этот непричесанный колхоз куда-то вместе с расфуфыренной Гарелкиной и рафинированной Катей? Собирать их в одном месте – как надеть свадебное платье с валенками. Кто-то скажет, экстравагантно, но я считаю – рискованно и нелепо. Решаю сходить с Машкой отдельно в какое-нибудь не слишком дорогое место. Для конспирации можно пригласить еще Марину. Сохраняю и закрываю файл со списком гостей и открываю файл с отчетом, но тут же вспоминаю, что нужно бронировать столик в клубе прямо сейчас. Московская клубная культура диктует свои правила, и правила эти говорят, что столы на субботу разбирают уже в понедельник. Выбегаю в коридор, чтобы не слышали коллеги, для вида хватаю пару листов со стола, как будто иду на деловую встречу. Звоню в бар. Плохая новость в том, что завтра нужно привезти депозит, но хорошая – его могут снять с кредитки. С моей выжатой насухо кредитки, грустно думаю я.

Надя вернулась со встречи, и коллеги больше не обсуждают киноафишу, притихли за своими мониторами. Хочу написать Кате, пригласить на вечеринку, у нее бурная светская жизнь, и, подобно московским клубам, ее нужно бронировать минимум за неделю, как вдруг слышу недовольный Надин голос:

– Квартальный отчет не заполнен, ну! Коллеги!

Да, я опять про него забыла, но Надя могла бы и не причитать.

Она выходит из своего кабинета, одетая в брючный костюм молочного цвета и черные туфли со сверкающей вырвиглаз пряжкой «Маноло Бланик». Кто-то вышивает крестиком, а Надя Герк – выпендривается перед подчиненными. Кудрявые непослушные пряди обрамляют лицо объемной шапкой, отчего нос даже не кажется таким длинным. Она стоит посреди комнаты, заложив руки в карманы брюк.

– Ну что, коллеги, кто у нас самое слабое звено? – Она, конечно, и так знает кто, но зачем-то решила поиграть в Машу Киселеву.

Я что-то тараторю в свое оправдание, судорожно невпопад щелкаю правой кнопкой мыши.

– Проблемы какие-то в этот раз? – Надя картинно закатывает глаза, как будто что-то вспоминает. – Ах нет, в прошлый раз они тоже были, не так ли? – спрашивает она, скрещивая руки на груди.

Я пытаюсь вспомнить, что было в прошлый раз. Тогда я тоже соврала, что файл не сохранился, хотя банально забыла. Как, впрочем, и сейчас.

– Позволь мне помочь тебе. – Она подходит ближе к моему столу, и я готовлюсь к оскорблениям и нападкам. Чувствую себя как курица перед тем, как ее поймают, ощипают и сварят с луком и лавровым листом. Мне самой становится от себя противно, я еще больше съеживаюсь от ощущения собственной ничтожности.

– Давай начнем все сначала, – говорит Надя и опирается на мой стол так, чтобы видеть монитор. – Скажи мне, когда у нас дедлайн по этому отчету?

– Второй день первой недели, – говорю я чуть дрогнувшим голосом, хотя точно уверена в ответе.

– Очень хорошо! Теперь скажи мне, пожалуйста, какой сегодня день? – Меня бесит, что Надя устраивает театр, еще и заставляет меня принимать в этом участие, но кто я такая – загнанная курица, а она – хозяйка в дорогущих туфлях. Поэтому я выдыхаю и спокойно отвечаю:

– Второй день первой недели.

– Ага! – восклицает она, словно поймала меня на вранье. – А теперь скажи мне, как ты думаешь, что нужно, чтобы успевать делать отчет до, – она делает многозначительную паузу, – дедлайна?

– Начинать заранее? – заискивающе спрашиваю я, но внутри меня уже разгорается костер негодования от несправедливости, досады и стыда. Стыда за то, что все это театральное представление происходит на глазах у изумленной публики – Лени с Машей, которые, конечно, усиленно пялятся в свои мониторы, но напрягли слух так, что супергерои «Марвел» позавидовали бы их суперспособностям. Хотя я их, конечно, понимаю: слушать, как начальство унижает кого-то из твоих коллег, – это же прям чистый, дистиллированный кайф. Об этом можно потом потрепаться на кухне с другими коллегами, которых пока пронесло, делать ставки, уволят ли после этого бедолагу или он уволится сам, смаковать каждую фразу, слово и мимику: «А как она в этот момент на него посмотрела, ты видела?» или «Означает ли ударение на слове “зарплата” во фразе “мы тебе за что зарплату платим” – ее внушительный размер?». В общем, обсуждений хватит минимум на неделю. По крайней мере, до следующей подобной взбучки. Главное – не оказаться следующим. Вообще, я еще ни разу не получала публичную выволочку, Надя всегда делала это за закрытой дверью своего кабинета, но в этот раз решила поиздеваться надо мной на глазах у коллег. Может быть, она собирается уволить меня?

– Во‐от, правильный ход мыслей, – протяжно подтверждает Надя мою догадку. Но до меня тут же доходит, что она имеет в виду мою предыдущую фразу о том, что готовить отчет нужно заранее.

– А теперь давай подумаем, – предлагает она в этой своей манере говорить во множественном числе, – что делать, чтобы не за-бы-вать, – чеканит она по слогам, – делать отчет заранее?

– За-пи-сать? – Я хватаюсь за ручку, указывая на стопку розовых стикеров, лежащих рядом с моим монитором.

– В двадцать первом веке будем на листочек записывать? – недоумевает Надя. – Нужно отчеты автоматизировать, тогда и не нужно будет ничего запоминать и записывать! Компания инвестирует в «Клик» деньги, а у нас до сих пор данные в отчет вносятся вручную! – говорит она, тыча кровавым ногтем в экран монитора. Ее лицо приблизилось ко мне настолько, что я замечаю довольно глубокие морщины на лбу и в уголках глаз. Я бы на месте этой старой девы уже колола ботокс, с такими морщинами можно запросто без мужика остаться. Что-то есть зловещее в ее темных, почти черных глазах с красными вкраплениями. Наконец она выпрямляется, гордая и властная хозяйка. Интересно, осознает ли она, что повела себя так, будто бы отчитывала служанку, которая вымыла полы, но забыла натереть паркет воском. Но я не слуга, а Надя – не моя хозяйка, крепостное право отменили еще в 1861 году, и то, что я работаю в ее отделе, не дает ей права так со мной обращаться. В конце концов, раз у меня есть профессиональные обязанности, значит, и права имеются тоже. Например, право перестать быть «дрожащей тварью». Я шумно выдыхаю:

– Надя, эти разработчики все время косячат, они из месяца в месяц предоставляют неверные данные, а на проверку уходит гораздо больше времени, чем на ручные отчеты. Может быть, нам не стоило нанимать для внедрения системы неизвестную российскую компанию, а нужно было доверить это дело создателям программы «Клик»? – Я выдаю все, что думаю по этому поводу. Терять уже нечего.

– Эти создатели программы содрали бы с нас три шкуры, – подает голос Маша, и за поддакивание начальству я ненавижу ее даже больше, чем за подслушивание. Я смотрю на Леню, но он даже не оборачивается в нашу сторону, вероятно, испытывая испанский стыд.

– Но тогда у нас был бы нормальный отчет, – протестую я.

– А я считаю, – Надя зло сверкает глазами, – что каждый в компании должен заниматься своим делом. И если ты хочешь выбирать подрядчиков для проекта, то иди работать в отдел закупок, никто тебя здесь не держит. А пока ты – здесь, занимайся отчетом! – Она поворачивается на каблуках и уходит, а я остаюсь наедине со своим позором, испаряя ненависть к этой идеальной паре – кровавой барыне Наде и крепостной Машке. Что ж, теперь вместо того, чтобы выбирать платье для дня рождения и звонить Кате, придется делать отчет.

И тем не менее нахожу время украдкой написать Марине и попросить забронировать любой недорогой ресторан для нас с Машкой.

Марина долго не отвечает, но я уверена, что она все сделает. В отличие от меня, Марина очень обязательная, идеальный исполнитель. А я забываю сделать отчет сама, но умею мотивировать работать других. Это и называется грамотное распределение ресурсов.

Только по дороге домой от метро звоню Кате, но она отклоняет приглашение на мой день рождения. Думаю, она справедливо решила больше не водиться с неудачницами вроде меня. Такой вывод я сделала из ее пассажа о сильной занятости: оказывается, она открывает бизнес – корнер французских сумок в ЦУМе, учит французский, мотается на переговоры в Париж. Бизнесвумен хренова. И это помимо того, что она, в отличие от меня, удачно вышла замуж и родилась в правильной семье. И, несмотря на всеобщую осведомленность о том, что красный диплом, не пригодившийся Кате ни разу, был куплен ей папочкой, я все равно насыпала ей все эти лживые комплименты, вроде того, что она еще в университете была умница и мы всегда знали, что она далеко пойдет. Все-таки с ней стоит поддерживать хорошие отношения, хотя бы затем, чтобы получить скидку на сумку, а может, и затем, чтобы у меня был свой человек в этом высшем обществе, когда оно меня примет. А оно меня обязательно примет.

И как вы, наверное, уже догадались, в этом и заключается мой План – быть принятой в элитное общество. Попасть туда не так сложно, как быть принятой, стать среди них своей, одной из них. Сделать это можно несколькими способами. Первый, он же самый верный, – по праву рождения, но это, увы, не мой случай. Для людей «с улицы», вроде меня, остаются только два других пути: стать знаменитым музыкантом, писателем или художником, людей искусства принимают охотно, ведь сильные мира сего любят причислить себя к загадочному миру богемы. Но для этого нужно иметь хотя бы талант, а с этим в моем случае туго, ибо талантов так и не нашлось. Третий способ – самый быстрый, хотя и самый сложный, – правильно выйти замуж за того, кто уже входит в это общество или имеет перспективу в ближайшее время туда войти. Вот именно на этом я и остановилась. Вы можете подумать: и что тут такого необычного, никакой это не гениальный план, а обыкновенный женский бизнес, которым девушки со смазливой внешностью промышляли со времен изобретения кредитно-денежной системы и разделения людей на богатых и бедных, но я возражу вам, что этот План осуществить не так просто, взять вот хотя бы мою историю с Артемом. Казалось бы, корабль уже пришвартовался к берегу, но в последний момент волна обстоятельств отбила его назад. Недотянула, недожала, прошляпила. Такими словами я иногда себя ругаю за эту историю. Но она в прошлом, а в будущем – я знаю, что у меня еще будет шанс. У каждого человека есть шанс, и главное – заметить его, схватить и использовать до последней капли. Успех любит подготовленных.