– Как тебя зовут? – спросил я, глядя на то, как он сканирует первую страницу и начинает активно стучать по клавишам.

– Артём Ежов, – повернулся он ко мне. – Я неделю здесь стажируюсь, закончил Московский университет. Как же так, почему никто не догадался раньше? Я же знал, что она полька, – продолжал он тихо бормотать себе под нос.

– Тебе нравится Ванда? – я продолжал внимательно разглядывать его, и он резко обернулся, явно не ожидая от меня такого простого вопроса.

– Ну, она хорошая, добрая, милая. Да, она мне нравится, – наконец, произнёс Артём, опустив взгляд. – Почему вы спрашиваете?

– Потому что она мой лучший друг, – я пожал плечами и, пододвинув стул, сел рядом с Артёмом, решив не говорить, что ему мало что светит в плане отношений с Вишневецкой. Только если Ванда в очередной раз не сойдёт с ума и не решит выскочить замуж за первого встречного. И не слишком важно, будет ли способствовать этому постороннее вмешательство или её снаряд в голове немного пошевелится под действием каких-нибудь факторов. А здесь как раз её типаж.

– Это закарпатский диалект, но на нём уже никто практически не разговаривает, – отрешённо проговорил он, поворачиваясь к монитору и распечатывая первую переведённую страницу. – Держите. Мне продолжать?

– Ты задаёшь странные вопросы, Артём, – пробормотал я, вчитываясь в написанное. – Если хочешь, чтобы её кровь нашли в очередном сомнительном подвале, можешь и дальше тянуть время, пока мы ожидаем дежурного. Кстати, ты хочешь остаться здесь работать?

– Разумеется. Это очень важная работа, – кивнул он, возвращаясь к дневнику Вишневецкой.

Оставшиеся три часа мы работали молча. Я получал информацию из записей Ванды в режиме реального времени, едва успевая её не только прочитать, но и как следует проанализировать, попутно связываясь с работниками архива, чтобы мне предоставили те или иные дела и документы. То, что Ванда сделала в то время, пока была отстранена от службы, казалось чуть ли не фантастикой, учитывая, что в возможностях подруга явно была ограничена.

Несколько раз звонил Громов, но я игнорировал его попытки со мной связаться, попросту сбрасывая звонки. Потом, всё потом. Если бы случилось что-то действительно важное, он переступил бы через себя и связался с Эдуардом, чтобы меня найти.

Когда последняя страница была расшифрована, я бросил взгляд на часы и схватился за телефон.

– Андрей Николаевич, вы у себя? – сразу спросил я, не вдаваясь в подробности.

– Да, Дима, что случилось? – напряжённо ответил Громов.

– Я сейчас приду к вам. Это срочно. Вы не могли бы позвать Егора. Это касается Ванды, – коротко ответил я.

– У меня только что закончилось совещание с остальными офицерами по теракту в детском доме, на которое ты так и не явился, потому что я не смог до тебя дозвониться, – он говорил довольно сухо, но мне на его настроение, по правде говоря, было наплевать.

Кажется, я вплотную подошёл к той черте, переступив которую, просто позволю Эду делать всё, что он захочет. И пока меня сдерживает только осознание, что дать полную свободу действий Великому Князю, считающему слово «гуманизм» изощрённым матом и позволяющему себе ссориться с богиней будет как-то не совсем правильно.

– Андрей Николаевич, информация по детскому дому у меня тоже будет, но я бы хотел всё сначала обсудить с вами лично, – быстро ответил я и отключился. – Артём, ты хорошо справился с работой, – похвалил я внимательно наблюдающего за мной стажёра. – Можешь идти домой.

– Дмитрий Александрович, можно задать личный вопрос? – немного помедлив, спросил он.

– Задавай.

– Ходят слухи, что у Ванды какие-то отношения с главой второй Гильдии. И последние несколько дней всплывают разные подробности. Они правда вместе живут? По записям не скажешь, что они близки.

– Кто распускает подобные слухи? – процедил я. А ведь мы это от всех скрывали, и, кажется, небезосновательно.

– Ну, Остапенко из оперативного, ему сказал кто-то из следственного, а тот вроде получил информацию от самого Алферова. В отделе кадров же подтвердили, что данные владельца дома, по указанному адресу в личном деле, засекречены, и информация доступна только офицерам, – перечислял Артём, а мне только зубами оставалось скрипнуть.

Похоже, у главного следователя не только имеется личный конфликт с Ромкой, что и так понятно, учитывая их сферы деятельности. Но зачем ему так открыто настраивать коллег против Ванды, распуская подобные слухи?

– Нет, вместе они не живут. У неё вообще-то есть собственная квартира, а отделу кадров передай пламенный привет. Если хотят посплетничать, то пускай информацию полностью выкладывают, например, о том, что она, как минимум, была замужем, и муж явно не Гаранин, – ответил я тут же расслабившемуся парню. – Кстати, ты подписывал бумаги о неразглашении?

– Да, магический контракт, – закивал Артём, видимо, вспоминая, что именно сейчас прочитал, когда занимался расшифровкой записей.

– Хорошо, просто напоминаю о том, что в том случае, если ты проболтаешься, то умрёшь, – я улыбнулся вмиг побледневшему стажёру и вышел из отдела, направляясь к кабинету Громова.

Постучавшись, я вошёл внутрь, натыкаясь на серьёзный взгляд начальника. Егор сидел сбоку, привычно выводя карту вероятностей. Он, похоже, делал это уже автоматически, чтобы расслабиться, и рассчитывал вероятность всего подряд, начиная от погоды.

– Я тебя внимательно слушаю. Что такого ты хочешь мне сообщить, чего пока нельзя знать другим офицерам? – Громов говорил сухо, указывая рукой на место напротив себя.

– Целью нападения на детский дом была не только дестабилизация общества, – сразу же ответил я, открывая переведённые записи. – Ванда узнала, что побочная цель этой акции – убийство Гаранина.

– Ты сейчас серьёзно? – немного скептически спросил Громов, откидываясь на спинку стула. – Тебе не кажется, что она немного помешана на Романе?

– Она это выяснила в то время, когда была отстранена от службы и не помнила, что их связывает. И единственное, чего она хотела в тот момент, чтобы он умер как можно мучительней, – ответил я, передавая одну из папок Громову. – Ванда сделала несколько интересных выводов на основе некоторых наблюдений и потом подтвердила фактами.

– Это дела о привлечении второй Гильдии к силовым операциям Службы безопасности, – пролистав документы, задумчиво проговорил Андрей Николаевич, переводя на меня недоумённый взгляд.

– Да, и она их все проанализировала. Вы знали, что во всех этих делах Рома лично принимал участие? В каждом деле, когда мы привлекали его Гильдию, он лично руководил своими ребятами. И сейчас был просто обязан присутствовать при задержании и зачистке. Мне сначала это всё тоже показалось притянутым за уши, пока Ванда не проанализировала каждый звонок, сделанный наёмниками по известным нам номерам телефонов и ещё по нескольким другим, о которых известно нам не было, – я открыл интересующую страницу и пробежал по ней глазами.

– Обычно Гильдия входила на объекты первой. Они всегда знали, что являются почти пушечным мясом, и соглашались с подобным риском. – Громов всё ещё выглядел задумчивым.

– В этом деле всё изначально пошло не по плану, – я уставился в одну точку. – Рома был не в форме. Он был нестабилен и не так давно пережил клиническую смерть. Я фактически отстранил его от привычной схемы работы. К тому же мы уже получили подтверждение от Рокотова, что они принимают участие. У «Волков» огромный опыт проведения именно контртеррористических операций, поэтому я посчитал, что Гильдии вообще нечего делать в здании, и приказал им через Ромку охранять периметр.

– К тому же террористы заметно нервничали, – встрял в мой монолог Егор. – Эдуард может быть чертовски убедителен, особенно когда задаётся целью кого-то запугать. К тому моменту, когда слетевший с катушек Гаранин вошёл в здание, у них было одно желание – выжить любой ценой. Им резко стало не до побочных заданий, когда Эдуард убил их главаря, не вставая из-за стола на огромном расстоянии, и пообещал, что это же произойдёт с каждым, кто не захочет договариваться, – Егор замолчал и поёжился. – Я бы тоже задёргался на их месте, и мне резко стало бы не до какого-то там Гаранина. Тем более что уже даже самый тупорылый террорист понял – Гильдия в здание не зайдёт.

– Дима, я всё ещё не понимаю, как это поможет нам найти Ванду? – Громов упал на стул и интенсивно протёр лицо. – И почему побочным заданием было убийство главы второй Гильдии, а не… ну, не знаю, не тебя, к примеру?

– Я к этому и веду, – немного подумав, я продолжил. – Финансированием этой операции полностью занимался только один человек – наш бывший министр финансов Юдин, – ответил я. – И это подтверждено выписками с его счетов, которые Ванда смогла к нему привязать, хотя никакого отношения к Юдину они на первый взгляд не имели. Она привлекла кого-то со стороны и называла в своих записях Тимом. Именно он смог выйти на Юдина идя от конечной точки перевода средств: непосредственно наёмникам, – я протянул Громову одну из страниц, где была чётко расписана схема и краткое описание подставных компаний, через которые делались переводы.

– Так, давай всё сначала, – выдохнул начальник СБ, выпрямляясь и внимательно глядя на меня. – Ты же в курсе, что целый отдел, работающий над этим делом, не продвинулся в нём ни на шаг, и сейчас ты мне говоришь, что девчонка без опыта, с подплавленными мозгами, смогла без помощи СБ распутать это дело, находясь на больничном?

– Она просто зашла с другой стороны, – немного подумав, проговорил я. – Мы все исходной точкой брали непосредственно теракт. Ванда же так ненавидела Ромку, что решила разобраться в том, почему его в детском доме всё-таки не пристрелили.

– Мне кажется, это всё-таки болезнь, – пробормотал Егор, прикрывая тут же изменившие цвет глаза. – Вот зря мы её ещё в четырнадцать не попытались вылечить, когда всё было не так запущено.

– Теперь у нас есть Рерих, и мы можем её попросить ещё немного с Вандой поработать, – вздохнул я. – Хотя Рома с этим вряд ли согласится. В общем, Ванда приступила к расследованию от общего к частному. Она пишет, что Полянский, конечно, кретин, но лично не стал бы врываться в здание, где полно вооруженных отморозков, с тремя напарниками и одним Гараниным. Здесь явно шёл приказ свыше, и в этом я с ней абсолютно согласен.

– Как мы уже сказали, – снова перебил меня Егор, наскоро просмотревший записи и мгновенно врубившийся в ситуацию, – это был скорее приказ, отданный впопыхах, как единственный шанс вообще доставить Ромку в здание к террористам. Жест отчаяния, я бы сказал. Как могли, так и сделали, потому что все заготовленные схемы уже полетели коту под хвост. Изначально-то предполагалось, что вторая Гильдия уже зайдёт внутрь, поэтому-то они так долго тянули с требованиями. Похоже, никто их изначально и не хотел предъявлять. А этого придурка, к которому ты, Дима, как на работу летал на рудники, вспомнили и приплели уже потом. Что-то надо же было говорить.

– Да, похоже, так оно и было. Начальник московской полиции был всегда рядом со мной, поэтому он точно не мог влезть в это дело. Остается тот, кто находится выше, – я снова вернулся к концу записей, разглядывая три фамилии, напротив которых стояли вопросы.

– Таких людей немного, – протянул Громов, хватая со стола ручку и начиная крутить её в руке. – Полянский на допросе отрицал, что действовал не по собственной инициативе.

– Но делали вы это без помощи менталиста, – Егор начал массировать виски, а его глаза никак не приобретали естественный голубой цвет, оставаясь напоминать два озерца расплавленной ртути. – Почему, кстати?

– Его адвокат сослался на личную неприязнь между Дмитрием и его подзащитным, и у нас были связаны руки, – поморщился Андрей Николаевич. – Тем более что идиотизм и неопытность мы никоим образом не смогли привязать к государственной измене.