Зейнеп Сахра: Яблочный пирог и любовь

Zeynep Sahra

Elmalı Turta

First published by Ren Kitap Yayın Dağ. San. Tic. Ltd. Şti.

Russian translation rights arranged through Kalem Agency and Andrew Nurnberg Literary Agency.

Перевод с турецкого: Иван Александров

© 2016 Zeynep Sahra

© Иван Александров, перевод, 2025

© Диана Бигаева, оформление, 2025

© ООО «Издательство АСТ», 2025

* * *

Моей дочери…

«Ночь не добра без света милых глаз…»^[1]

Уильям Шекспир

Глава 1. Оборотень

Некоторые события занимают всего несколько секунд, но врезаются в память навсегда. Удар молнии, взрыв бомбы или момент, когда в кого-то стреляют… Если вы пережили нечто подобное, значит, в самом дальнем уголке вашего мозга поселился вечный жилец, которого не выгнать, даже если очень захотеть.

И вот я стояла и смотрела, как этот новый сосед затмевает мой разум.

Я все еще не могла пошевелиться, но чувствовала запах пороха. Человек, нажавший на курок, все еще держал пистолет перед собой, ошеломленно застыв на месте. Двое мужчин в черном, лежащие на земле, тоже не двигались.

Я сглотнула. Не знаю, сколько секунд я не дышала. Лежащие на земле двое зашевелились, но на ноги поднялся только один. Я была настолько ошарашена, что мне потребовалось время, чтобы понять, кто именно.

Когда стрелявший увидел, как встает этот человек, он в панике резко рванул с места. Поднявшийся мужчина решительно подошел ко мне и схватил меня за руки. Взгляд голубых глаз настойчиво искал мой. Губы мужчины начали шевелиться, но я все еще будто находилась внутри огромного стеклянного колпака. Уши заложило, и я едва слышала обращенный ко мне голос:

– Мне нужно поймать того типа. Ты слышишь меня, Сахра? Очнись! Ты должна позаботиться об Ахмете!

Когда я механически кивнула, Эмир отпустил мои руки и бросился вдогонку за главарем. Под удаляющийся топот их ног я, все еще не понимая, что делать, опустилась рядом с Ахметом. С трудом сделав вдох, снова задержала дыхание и, дрожа, перевернула его тело на спину.

Его лицо было искажено от боли. Но, когда через несколько секунд его глаза встретились с моими, мир возобновил вращение. Гул в ушах стих. Я снова вдохнула. И пришла в себя:

– Ты в порядке?

Ахмет сглотнул – было видно, что ему больно. Он стиснул зубы, и я почувствовала, как мои глаза наполняются слезами. Его взгляд скользнул вниз, будто проверяя собственное тело, затем он посмотрел на меня, напрягся и улыбнулся:

– Не бойся, я в порядке…

В этот момент слезы сами потекли по моим щекам, но я все равно ответила улыбкой. Ахмет приподнял голову и положил мне на колени, а я взяла его руку в свою. Пока я смотрела на его лицо, искаженное болью, вернулся Эмир. Не теряя времени, он сразу наклонился к Ахмету.

– Подлый ублюдок стреляет, как слепой, но бегает, как заяц!

Я тревожно взглянула на него:

– Он сбежал?

Эмир раздраженно кивнул и тут же переключился на раненого. Пальцы Эмира скользнули по плечу Ахмета, будто стремясь нащупать пулю. Видимо, этого было недостаточно, потому что он осторожно стянул с Ахмета куртку, и на темной футболке сразу стало видно кровавое пятно. Пуля вошла где-то между плечом и грудью. Времени прошло совсем не много, но крови уже натекло достаточно. Эмир с предельной серьезностью надавил на грудную мышцу:

– Тут больно?

Ахмет покачал головой. Пальцы Эмира сместились на пару сантиметров, и он повторил вопрос. Ахмет снова отрицательно мотнул головой. Чем дальше пальцы Эмира отодвигались от сердца, тем слабее становился мой страх. Когда он надавил совсем близко к плечу, Ахмет застонал, а Эмир облегченно вздохнул:

– Все в порядке, не бойся: пуля застряла в относительно безопасном месте.

От того, что он сказал это глядя на меня, а не на Ахмета, я испытала странное чувство. Эмир снял куртку, затем, не задумываясь, стянул футболку. Глядя на его мускулистую грудь, я не понимала, что он задумал, но выглядел он как человек точно знающий, что делать. Он несколько раз разорвал ткань, затем повернул Ахмета к себе и аккуратно намотал импровизированный бинт вокруг плеча. Другим куском зажал рану и зафиксировал его.

Закончив, он снова положил голову Ахмета мне на колени. Посмотрел на меня, и по этому взгляду было трудно понять, что он чувствует. А потом, не дав мне открыть рот, сказал:

– Нам нужно идти!

Он натянул куртку на голое тело и поспешно застегнул. Подхватил Ахмета под руку, стараясь не задевать рану, и поднял. Они зашагали рядом, как два близких друга, а я, бросив взгляд на стонущих мужчин на полу, спотыкаясь, побрела следом.

Мы искали путь обратно по темным коридорам старой фабрики, и Эмир замедлил шаг, чтобы я могла посветить им, но было видно, что он старается спешить. Пускай образ жизни он вел самый расслабленный, я знала, что у него врожденный талант к медицине. Даже если забыть про его отца, два старших брата Эмира, выпускники нашего же университета, были одними из самых успешных врачей страны. И если сейчас Эмир спешит, значит, пуля не в таком уж безопасном месте, как он сказал.

От этой мысли я занервничала и заторопилась. В воздухе, подсвеченная моим мобильником, висела пыль. Через несколько минут мы выбрались из здания.

Эмир отпустил Ахмета и быстро подозвал меня, чтобы я заняла его место. Хотя и без уверенности, я послушалась. Тело Ахмета, измученного болью, казалось, не способно сохранять вертикальное положение. Когда я подставила ему плечо, его вес едва не опрокинул меня. Рядом с крупной фигурой Ахмета я чувствовала себя крошкой. И выглядела, наверное, еще более беспомощной, чем он. Лицо Ахмета было искажено от боли, с губ срывались стоны… Только запах, который я вдыхала, остался прежним.

Эмир отстал, а к нам подбежала с испуганным лицом Ясмин. Без зазрения совести она взяла лицо Ахмета в ладони:

– Что случилось? Он в порядке?

Меня разозлило, что она так легко может прикасаться к нему. Да мы, вообще, и попали сюда из-за ее дурацкого клочка земли!

– Из-за твоего идиотского участка его подстрелили!

Несправедливо? Нет! Все это было ее виной.

Ясмин унаследовала от умершего деда один из ценных участков земли в Чыкмазе, а человек, который подстрелил Ахмета, был одержим этим участком. Ее семья, напуганная угрозами этого типа, попросила, чтобы Ахмет помог им избавиться от проблемы. Конечно, они обратились к нему из-за того, что он был успешным адвокатом, но они не учли одного: Ахмет был еще и одним из самых упрямых людей на свете. Он был готов на все, лишь бы не делиться тем, что считал своим. Даже если это означало нарваться на пулю…

Когда мои гневные слова хлестнули по ней, из глаз Ясмин покатились крупные слезы. Она ласково погладила Ахмета по лицу, и я, с усилием сглотнув, отвернулась. Ахмет помотал головой, будто пытаясь стряхнуть ее пальцы.

– Все в порядке… – пробормотал он, но выглядело это не очень убедительно.

Я попыталась сделать несколько шагов вперед, но мои слабые колени задрожали – то ли от усталости, то ли из-за дурацкой нежности Ясмин. Ахмет попытался поднять голову и, превозмогая боль, сказал:

– Надо вызвать полицию.

Ясмин повернулась ко мне:

– После того как вы зашли внутрь, охранник не вернулся. Услышав выстрел, я запаниковала и позвонила в полицию. Вот только что.

– Хорошо хоть это сообразила, – буркнула я недовольно.

Она опустила голову. Мне было жаль, что она чувствует себя виноватой, но я ничего не добавила. В глубине души я действительно считала ее ответственной за состояние Ахмета.

Пока мы ковыляли к машине, к нам с рычанием подкатил и резко затормозил белый спортивный автомобиль Эмира. Опустив стекло, он тут же заговорил:

– Джульетта, ты с Ахметом сзади. Конфетка-блондинка – на переднее сиденье. Быстро!

Без лишних слов мы заняли свои места. И в тот же момент, когда захлопнулась последняя дверь, машина рванула с места, как ракета, подняв клубы пыли. Голова Ахмета на моих коленях болталась из стороны в сторону, а кровь из его плеча сочилась так сильно, что уже пропитала мою одежду. Бинт, который наспех наложил Эмир, давно перестал выполнять свою функцию. Я нахмурилась, глядя на рану:

– Эмир, почему так много крови? Это нормально?

Выражение его лица в зеркале заднего вида мне не понравилось. Не сбавляя скорости, он ответил:

– Поверни Ахмета на бок так, чтобы раненое плечо было выше уровня сердца.

Его тон встревожил меня, но я попыталась сделать как он сказал. Каждый раз, когда свет фонарей падал на лицо Ахмета, моя тревога возрастала. Почему он выглядит таким слабым и бледным, ведь прошло так мало времени?

Перевернуть его оказалось сложнее, чем я думала. Ахмет был не в состоянии помочь – ему было слишком больно. Убедившись, что рана достаточно высоко, я услышала плач Ясмин.

Я старалась не обращать на нее внимания, сосредоточившись на красивом лице Ахмета. Он выглядел таким спокойным и беззащитным… Пользуясь темнотой ночи, я кончиками пальцев коснулась его щеки, глаз, подбородка. Когда мои пальцы скользнули по короткой щетине, он приоткрыл зеленые глаза. Сморщенное от боли лицо чуть разгладилось. Казалось, он пытается улыбнуться, но получилось так себе.

Внезапно изумрудные глаза закатились и закрылись. Вслед за этим тело Ахмета начало биться в конвульсиях. Он дрожал так сильно, что казалось, я трясусь вместе с ним. От страха у меня перехватило дыхание. Едва сумев вдохнуть, я выкрикнула:

– Эмир! Эмир! С ним что-то не так!

Эмир обернулся с искаженным от досады лицом.

– Черт! Это произошло раньше, чем я ожидал, – пробормотал он себе под нос, снова поворачиваясь к дороге.

– Что случилось?! – закричала я снова, но он не ответил.

Не снижая скорости и не отрывая глаз от дороги, Эмир ловко снял кожаную куртку. Когда он швырнул ее мне, Ясмин уже рыдала в голос.

– Накрой его. И своей курткой тоже. Пуля, должно быть, попала в артерию. Он теряет кровь слишком быстро, и сейчас у него шок.

Я окаменела, будто сама впала в шоковое состояние. Увидев мое лицо, Эмир, похоже, пожалел, что сказал лишнее, и снова заговорил – на этот раз медленнее:

– Но не волнуйся, Сахра. Мы его спасем.

Я поверила его голубым глазам, отраженным в зеркале заднего вида. Пусть даже он лгал. Собравшись, сняла с себя окровавленную куртку, укутала дрожащее тело Ахмета и крепко обняла его. Истеричные всхлипы Ясмин начали действовать мне на нервы, так что я не выдержала:

– Может, хватит уже реветь? Он не умер! И не умрет!

Я рявкнула на нее так, что это подействовало как пощечина. Ясмин замолчала. Ее покрасневшие глаза переполняли раскаяние и страх.

Через несколько минут Ахмет стал дрожать меньше, но кровотечение не прекратилось. Моя одежда и сиденье машины были залиты кровью. Я беспомощно нашла взгляд Эмира в зеркале:

– Я могу сделать что-нибудь еще?

На этот раз он ответил ровным голосом, не глядя на меня:

– Можешь погладить его по волосам. Для меня такое сработало.

Обнадеживающе это не прозвучало, но я все равно наклонилась к Ахмету. И, приблизив губы к его уху, прошептала:

– Не бойся, ты поправишься…

Я погрузила пальцы в его волосы. Не знаю, помогло ли это, но дрожь заметно ослабла, и тут же машина резко затормозила. Двери распахнулись, и через миг Эмир уже звал кого-то. Принесли носилки, Ахмета забрали у меня из рук и быстро увезли внутрь.

Выскочив из машины, я испытала дежавю. Снова та же самая клиника. В Чыкмазе… Дома…

Но это не принесло мне утешения.

* * *

Когда Ахмета забрали в реанимацию, Эмир на ходу объяснил врачу, что произошло, используя медицинские термины, которые я даже не понимала.